Тринадцатый апостол. Том II - Алексей Викторович Вязовский
— Благочестивый Никандрос, мы пришли по важному делу. Думаю, тебе уже доложили о возмутительном нападении на нашего брата Матфея прямо перед храмом Сераписа? — сразу перехожу я к претензиям — Хотелось бы понимать, как нам, последователям Иисуса Христа, расценивать такое враждебное отношение служителей храма к человеку, который проповедует мир и братскую любовь между людьми?
Жрец недовольно поджимает губы и выдает явно заготовленный ответ.
— Храм не имеет ни малейшего отношения к этому, благородный Марк. Ссора горожан с проповедником, о котором ты упомянул, произошла не на территории нашего храмового комплекса, а на улице города.
— Неужели? — насмешливо поднимаю я бровь — А вот свидетели, с которыми я говорил, утверждают, что горожан на брата Матфея натравили именно ваши стражники.
— Эти свидетели лгут! — повышает голос Верховный — Где доказательства?!
— Думаешь, мне можно солгать? — натурально изумляюсь я — Мне, Хранителю наследия Хуфу?! А может, стоит предложить начальнику храмовой стражи поклясться именем Сераписа в том, что его подчиненные не причастны к подстрекательству?
— Да, хоть сейчас! Я уверен в своих людях.
Товарищ идет на обострение. Ну что ж… И мы поднимем ставки.
— А если я потом заставлю его поклясться перед скрижалью из Иерусалимского храма, которая сейчас находится во дворце префекта? — вкрадчиво интересуюсь я — Ты же знаешь, благочестивый Никандрос, что рядом с ней солгать совершенно невозможно? Так какое наказание предусмотрено по законам вашего храма за принесение ложной клятвы перед лицом Сераписа?
Верховный открывает рот, чтобы ответить и …затыкается, сверля меня неприязненным взглядом. В кабинете воцаряется тишина. Ага… дошло до него, наконец, с кем связался и в какую ловушку сам себя загнал. Может, и не отдавал он прямого приказа расправиться с неугодным проповедником, но своих охранников явно покрывает. А вот Глава храмовой стражи, стоящий сейчас у дверей, что-то заметно сбледнул с лица. Насколько я знаю, доказанное лжесвидетельство именем Сераписа является страшным богохульством.
— За это можно не только своего лживого языка лишиться, но и жизни — неожиданно подает голос до этого молчавший Тит Сиверус.
Я насмешливо развожу руками — мол, ну какие тут еще слова нужны?! Верховный недовольно сопит и продолжает молчать, не желая признавать вину.
— Друзья, друзья… мне кажется, вы неправильно начали свое знакомство! — вмешивается наш великий миротворец Сенека — Давайте попробуем начать сначала и найти решение, которое устроит христиан, и в то же время не нанесет ущерба репутации храма Сераписа.
Дипломат! Нет, надо его в Рим перетягивать. Без вариантов.
— Если уж на то пошло, то неправильно изначально повели себя вы с Марком Луцием Юлием! — прерывает молчание жрец — Почему было сразу не прийти к нам в Серапеум и не рассказать жрецам о появлении в Иудее Мессии? Мы бы и вашего проповедника Матфея с удовольствием послушали. В Мусейон к этим ученым задавакам вы же сочли нужным сходить!
Ах, вот в чем дело… здесь имеет место банальная ревность и соперничество библиотек. Но кто ж знал, что в Александрии нужно сразу раздавать «всем сестрам по серьгам»?! Я-то наивно посчитал, что главная библиотека античного мира все-таки Мусейон, а оказалось, что это звание оспаривает еще и Серапеум. Хотя по совести, на научный центр он никак не тянет, скорее уж на религиозный филиал Мусейона.
Но отношения с Верховным нам, христианам, все равно придется выстраивать, поскольку Серапис входит в «Священную девятку» — так здесь называют главных богов Египта, Дома которых и жрецы тесно связаны между собой незримыми узами. И ссориться еще и с остальными жрецами, особенно с такими могущественными, как служители Амон-Ра или Изиды, в наши планы пока точно не входит. Так что, показав Верховному острые клыки, теперь можно дать и морковку.
— Что ж… будем считать, что возникло недопонимание. Наши свидетельства мы обязательно представим и в Серапеум. И, разумеется, это будут не копии, а подлинники, заверенные уважаемыми членами Синедриона.
Жрец оценил мой жест примирения и заметно смягчился.
— Буду с нетерпением ждать их. И снова хочу заверить тебя, Хранитель, что я не давал приказ расправиться с проповедником Матфеем. Приносим ему и вашей общине свои извинения за произошедшее у ворот храма, а также обещаем разобраться во всем.
— И наказать виновных — подсказываю я.
— И наказать виновных — вздыхая, соглашается Никандрос.
— А также выплатить виру.
Тут уже даже апостолы смотрят на меня с удивлением.
«Верховный» так и вовсе становится красным как рак. С деньгами никто не любит расставаться.
— И выплатить виру! — жестко повторяет за мной Тит. «Начальник мастеров» тяжело вздыхает, кивает согласно.
Ну, что ж… на этом пока инцидент можно считать исчерпанным. Теперь посмотрим, кого ты накажешь и как. Понятно, что скорее всего найдут стрелочника. Но уже и это будет большой победой христиан — подозреваю, с другими проповедниками здесь вообще не церемонятся. Плюс деньги. Думаю, они будут не лишними новоявленной александрийской общине.
— Уважаемый Никандрос, а позволь спросить: в вашей библиотеке есть же труды пророка Манефона? — вспомнил я еще об одном деле.
— Конечно — важно кивнул жрец.
— Но в них же есть прямое указание на явление истинного Спасителя? И разве Манефон не завещал египтянам войти в согласие с учениками Спасителя, которых они узнают по кресту на груди?
— Манефон много чего напророчил — пренебрежительно махнул рукой Верховный — этот богохульник назвал богов Птолемеев ложными, как вообще ему можно верить после этого?
— Но ведь остальные его пророчества уже сбылись?
— Ты Хранитель, про падение Птолемеев? Это было предопределено. Рим набирал мощь, подчиняя себе все новые и новые царства, так что его завоевание им Египта было только вопросом времени.
Ну, понятно. Для жреца Сераписа даже пророчества Манефона не аргумент. Никандрос предпочитает
