За Веру, Царя и Отечество! (СИ) - Кисличкин Михаил
К чему я это все рассказываю? А к тому, что когда ко мне в кабинет пришли мои свеженагражденные комэски и предложили отметить завершение северной кампании всем батальоном, я не нашелся что им возразить. Если ребята хотят устроить "корпоратив", то пусть его получат – заслужили. Обмыть ордена и звездочки с товарищами по оружию – дело святое, деньги у всех имеются – на боевые и премиальные нам не поскупились, впереди отпуска. Если не случится новой войны, все вместе мы соберемся не раньше чем через полтора месяца. Надо иногда и погулять.
Правда, когда я, по старой памяти со своей прошлой жизни, предложил устроить что-то вроде пикника в училище или на природе, комэски на меня посмотрели с недоумением. Хорошо, что пальцем у виска крутить постеснялись… Дескать, Таня, ты у нас, конечно, командир заслуженный, но иногда такое ляпнешь, что ни в какие ворота. Какая к лешему природа, какой пикник? Мы что, крестьяне, под стогом сена самогон соленым огурцом закусывать? Когда изволят гулять господа русские офицеры из столь славного батальона как триста второй магический, требуется снять на целую ночь ресторан, не меньше. И не какой попало, а именной, наивысшей категории. Чтобы шампанское официанты носили в серебряных ведерках со льдом, на столах стояла черная икра в хрустальных вазочках, скатерти поражали белизной, и играл живой оркестр! И вообще, это дело не твое, а наше, а мы уже все решили: в субботу вечером собираемся в ресторане отеля "Англетер", комэск Никифоров обо всем договорился. Офицеры батальона приглашают своего командира.
"Понты дороже денег", – подумал я про себя. "Аристократы, блин… Лучше бы хорошенько отметили в училище своим коллективом, без чужих ушей, а потом бы вы пошли продолжать веселье в бордель на Лиговку, а я, как хорошая девочка, домой баиньки". Чем-то мне не нравилась намечающаяся грандиозная пьянка, но отказывать бойцам не хотелось – обидятся.
Когда мы с Юлей и Пашкой, отпустив извозчика, подошли к сияющему огнями шикарному зданию отеля, я почувствовал неловкость и желание повернуть назад. Не привык я к бурной светской жизни, что поделаешь. В прошлой жизни мне по дорогим кабакам мотаться было некогда, да и особо не на что, а в этой жизни большую ее часть я бедствовал в приюте. В последний год, конечно, все изменилось, но старые привычки остались. Швейцар при входе кланяется каждому из нас в пояс, а мне неприятно видеть такое раболепие. В фойе гардеробщик помогает снять шинель, а я не могу, как Юлька, стряхнуть ее легонько с плеч барским жестом прямо в подставленные руки халдея – таким штукам не научен, как-то стыдно. Да еще низкий рост мешает. Меня хоть и пытались в деликатной форме учить манерам, но не в коня корм, я все больше с винтовкой летал. Эх, Леха – опозоришь ты батальон на светском мероприятии. Ну какой из тебя поручик Ржевский? Ни мазурки лихо станцевать, ни правильно лобстера с помощью специальных вилок и ножа разделать, ни штоф водки на спор выпить – ни хрена ты не можешь. За девушками приударить? Тут вообще все грустно… Дрянь ты, а не офицер, только колдовать и умеешь, – самокритично думал я, входя в ресторан.
Но потом, когда все расселись за столами и провозгласили первый традиционный тост за здравие Его Императорского Величества, дело пошло легче и мое стеснение прошло. Вторым тостом я поздравил батальон с успешным завершением кампании и наградами, выпив шипучего лимонада из фужера для шампанского, потом мы в мертвой тишине, стоя и не чокаясь, подняли третий тост за павших товарищей, и тут уж я пригубил немного вина – иначе нельзя. Потом выпили за что-то еще, затем офицеры подняли тост за своего командира и мне пришлось ходить вдоль зала с бокалом полным лимонада, чокаясь с магами, при этом каждый хотел сказать мне что-то хорошее лично, от чего я немного размяк… Затем были тосты от каждой эскадрильи… короче, вечер начал набирать обороты.
Салаты были отменны, копченый осетр неплох, черная икра вкусная. Заливное и блины, пирожки всякие, расстегаи, ветчина "со слезой", колбаса и сыр десяти сортов – все украшено зеленью на больших расписных фарфоровых тарелках. Стол ломился от угощения, благо великий пост кончился на прошлой неделе – гуляем. Отдал я должное и жареному гусю с мочеными яблоками, и пожарским котлетам – мой живот туго набился вкусностями, словно маленький барабан. И ведь еще не дошло до сладкого… До моих манер дела не было решительно никому – тут все знали Таню и принимали ее такой как она есть. Как сказал, поднимая рюмку с водкой, Пашка – выпьем, господа офицеры, за нашу Таню, самую волшебную девочку в мире. Без нее нам братцы, куковать бы до сих пор в подпоручиках.
В общем, мне стало хорошо и без вина. Я разговаривал с сидевшими рядом и потихоньку хмелеющими Пашкой и Юлей, тянул из фужера свежий лимонад, слушал музыку и наслаждался жизнью пребывая в самом хорошем расположении духа.
А зря. От грядущих неприятностей меня отдаляли лишь несколько минут…
Глава 20. Честь мундира
Из зала ресторана в фойе отеля я вышел по совершенно банальной причине, – выпитый за вечер лимонад, пройдя в организме положенный ему путь, настоятельно просился наружу. Бросив Юле короткое: "отлучусь на секунду", я встал из-за стола и, слегка покачнувшись, направился к выходу. Заветные двери с надписями "Для господ" и "Дамская", находились в отдельной нише чуть дальше по коридору, невдалеке от стойки рецепции. Оказавшись на ногах, я с неудовольствием заметил, что все же слегка захмелел от одного-единственного небольшого бокала легкого вина. Бывает такое – пока сидишь за столом, тебе кажется, что ты ни в одном глазу, а как только поднялся и куда-то пошел, то понимаешь, что уже прилично нагрузился. В голове неожиданно приятно зашумело и все поплыло словно в легком тумане, мои движения стали резковаты. Блин, в прошлой жизни я бы этого выпитого бокала попросту никак не заметил, – что он был, что его не было. Издержки Танечкиного тельца давали о себе знать – когда у тебя вес как у котенка и возраст девочки-школьницы, пить нельзя совсем, нисколько. Хорошо, что навыки самоконтроля в любом состоянии у меня остались с прошлой жизни, поэтому проблем, в общем, нет – протрезвею, всего и делов. Но впредь придется соблюдать строгий сухой закон. Никаких тебе, Леха, мужских удовольствий в новом мире не досталось, – думал я, выходя в коридор.
На трех незнакомых офицеров, стоявших у уборной, я поначалу и внимания не обратил. Мало ли, чего они тут делают. Может в гостиницу заселяются или еще что. И даже когда они целенаправленно двинулись мне на перехват, тревожный звоночек не прозвенел. Я был в слишком благодушном настроении, да и алкоголь, наверное, сказывался. Автографов тут брать не принято, но здороваться незнакомые люди на улице иногда ко мне подходили, все же личность я известная.
– Ну-с, подполковник, нажралась, как свинья и позоришь своим скотским видом офицерский мундир? – С глумливой улыбкой сказал, подойдя ко мне почти вплотную, первый из них, в полковничьих погонах.
В первую секунду я даже не врубился в смысл сказанного, настолько все было неожиданно и нелепо. А во вторую активировал орб, собираясь немедленно…
"Стоп Леха. Тебе не кажется странным, что тебя вот так, сходу, оскорбляет человек, которого ты можешь легко убить на месте? Элементарно, голыми руками? Он же не маг, из оружия только шашка в ножнах, орба нет", – эта мысль придержала меня от немедленных действий.
– Что молчишь каналья?! С тобой офицер разговаривает, дрянь! – Этот полковник о премии Дарвина не знал, но, похоже, очень хотел ее получить. Пьяный что ли? Ну да, у одного из этой троицы в руках бутылка коньяка.
– Ты, придурок! – С усилием взял я себя в руки. – Иди, проспись, идиот, пока я тебе голову не оторвала.
