Вадим Полищук - «Гремя огнем». Танковый взвод из будущего
— Не спешите давать гарантии, Дмитрий Дмитриевич, с недавнего времени в производстве появились патроны с новейшими бронебойно-зажигательными пулями Б-8. Лобовую броню такая пуля не возьмет, а вот бортовую… Подумайте, может, есть возможность увеличить ее хотя бы до… — Сергей на секунду задумался, — трети дюйма. Думаю, этого будет достаточно.
— Приму к сведению, — кивнул инженер.
Новейшие бронебойные пули сильно походили на пули Б-32. Да что там походили, они были один в один. Как и гильзы. Если положить патроны рядом, то основное отличие — маркировка на донышке гильзы.
Тем временем Филиппов перешел к орудию.
— Скопировать вашу Ф-34 можно. Но все ее детали сделаны в метрической системе. Перевести размеры в дюймовые и наладить выпуск получится только через четыре-пять лет, а этого времени, насколько я знаю, у нас нет.
Филиппов не входил в круг лиц, допущенных ко всем историческим датам, но кое-что о грядущих событиях до него дошло.
— Нет, — подтвердил его опасения Сергей.
— Сколько есть? — впился в поручика взглядом инженер.
— Три года. Чуть больше.
— Мало, ничтожно мало, но шанс есть. Продолжим.
Попытка впихнуть в рубку качающуюся часть «трехдюймовки» 1902 года окончилась неудачей. Слишком громоздкое и тяжелое орудие, велика длина отката.
— Тогда я принял решение применить противоштурмовую пушку образца десятого года. Гильза укороченная, в боекомплект больше сотни унитаров помещается. Поскольку лобовой лист не обеспечивает необходимой прочности при выстреле, применена тумбовая установка. Маска пушки для прикрытия противооткатных устройств будет иметь дюймовую толщину брони.
— Дюйм, Дмитрий Дмитриевич, — это, конечно, хорошо, но вы мне лучше скажите, какой будет угол горизонтальной наводки?
— По шесть градусов на сторону.
— А больше никак?
Инженер отрицательно покачал головой. Маловато, конечно, но дальше будет видно.
— Углы вертикальной наводки?
— От минус шести до плюс двадцати восьми.
— Подходяще, больше и не надо. А скорость?
— Расчетная — до восьми верст в час на второй передаче при восьмистах пятидесяти оборотах двигателя и мощности восемьдесят две лошадиные силы.
— А сумеете раскрутить двигатель до таких оборотов?
— Да, должно получиться, опыт мы в Коломне накопили большой.
Изучая продольный разрез будущего танка, Сергей убедился, что время, проведенное Филипповым на Коломенском заводе, потрачено не зря. Чем больше он вглядывался в чертеж, тем больше плюсов находил в этой неказистой внешне машине. Орудие от оси смещено вправо, место механика-водителя — влево. Танк получил полужесткую подвеску от трактора второй модели, только количество катков увеличилось с пяти до восьми при трех поддерживающих роликах. Моторное отделение отделено от боевого глухим листом, что обещает хорошую защиту экипажа от возможного пожара. Боеукладка располагалась в полу, пуле или осколку будет до нее труднее добраться. Топливные баки… Стоп, а где топливные баки?
— Дмитрий Дмитриевич, это что?
— Топливный бак.
— А почему он сверху?
— Так и на тракторе топливный бак сверху. В этом случае насос для подачи топлива не нужен.
— Пойдемте, я вам кое-что покажу.
Сергей привел инженера в бокс, где стояла старая «тридцатьчетверка».
— Темновато немного, но то, что нужно, вы увидите. Обратите внимание на башню. Вмятину на грани видите? Это след от восьмидесятивосьмимиллиметрового бронебойного снаряда, болванки по-нашему. Оплавленное пятнышко видите? Это отметина от фаустпатрона, мы ее «поцелуем ведьмы» называли, экран спас. Вот эта россыпь щербин — пулеметная очередь. А это — даже точно не скажу, что-то мелкокалиберное, зенитка или авиационная пушка.
Инженер коснулся шрамов на броне, которые не смогли скрыть несколько слоев краски.
— Я все понял, Сергей Николаевич, танк — не трактор. В случае повреждения бака бензин потечет прямо на двигатель.
— Да, Дмитрий Дмитриевич, вы все правильно поняли. Трактор может только сломаться, а танк будут целенаправленно уничтожать, используя все огневые средства, какие есть под рукой. Пойдемте, я вас дальше критиковать буду.
Дальнейший разговор продолжился в мастерских, над листами чертежей.
— Задний броневой лист должен откидываться полностью. Полностью, Дмитрий Дмитриевич, и не смейте протестовать, те, кому придется ремонтировать ваш танк в полевых условиях, вам только спасибо скажут. В правом борту надо сделать люк для удобства погрузки боеприпасов и аварийного покидания машины. При такой толщине брони это будет несложно.
Инженер что-то спешно черкал в своем блокноте, торопясь успеть за полетом мысли поручика.
— Вот здесь, здесь и здесь нужно предусмотреть крепления для запасных катков и траков, они же послужат дополнительной защитой от пуль. В крыше рубки нужны два вентилятора. Здесь нагнетающий, здесь отсасывающий, иначе танкисты отравятся пороховыми газами после нескольких выстрелов. Вот сюда поставьте дополнительные топливные емкости, не подключая их к системе питания мотора. Они нужны только для хранения бензина на марше.
— Секунду, Сергей Николаевич, я не успеваю.
После паузы Иванов продолжил:
— Крюки для буксировки спереди и сзади. Люк в днище для эвакуации экипажа.
— Там же всего двадцать дюймов до земли!
— А выбираться из горящего танка под пулеметным огнем вам не приходилось? Жить захочешь — протиснешься.
Сказано это было таким тоном, что возразить инженер не посмел.
— Правильно, что вы предусмотрели командирскую башенку, но все смотровые щели надо закрыть бронестеклом.
— Где я вам бронестекло возьму? — взмолился инженер. — Своего оптического стекла в России нет, все из Вены везут.
— Надо найти, Дмитрий Дмитриевич. Я не хочу, чтобы мне или кому другому шальная пуля в глаз попала. Продолжим. Механику-водителю вместо щели нужен смотровой прибор в крышке люка. В бортах нужны амбразуры с заслонками для ведения пулеметного огня из танка. Динамомагнето, аккумулятор, электрическое освещение — прекрасно, но все лампочки надо закрыть металлической сеткой, иначе осколки стекла полетят по всему отделению.
— Все?
— Нет, Дмитрий Дмитриевич, самое главное — танку нужно танковое переговорное устройство. Помните наушники в шлеме, ларингофоны и фишки? Иначе управлять танком будет очень сложно. Члены экипажа должны хотя бы слышать командира.
Инженер хлопнул себя по лбу:
— Как же я мог забыть! Мне-то мой проект казался совершенством, а вы с ходу столько недостатков в нем нашли. Вот что значит вовремя обратиться к знающему человеку! Мне проще представить танк в разрезе, а вам — в бою.
— Не перехвалите, Дмитрий Дмитриевич, а то нос задеру. Ничего серьезного в моих замечаниях нет, так, мелочи, их еще много вылезет, когда проект начнут реализовывать.
— Не такие уж и мелочи. Топливный бак надо опустить на днище, насос поставить, двигатель поднять, значит, трансмиссию перекомпоновывать придется… А что касается реализации, то я за этим к вам и приехал.
— Ко мне?
— Да, да, к вам. Помните, как однажды мы гусеничный трактор построили?
— Давно это было. А почему не хотите построить танк на заводе?
— Хочу, в Коломне есть все: станки, мастеровые, но завод загружен выполнением заказа по тракторам. Танк там никому не нужен, а вы будете кровно в нем заинтересованы. К тому же нужны будут броня, орудие и ваш, Сергей Николаевич, опыт. Все агрегаты завод вам поставит, вы только соберите.
— А деньги? Тут двенадцатью тысячами не отделаться, да и нынешний министр — не Редигер.
— Будут. К моему мнению в военном ведомстве прислушаются.
— Ладно, попробую вам поверить. В таком случае мне потребуется согласие Кондратьева и Ерофеев, он, кстати, до сих пор в нашей роте числится, а на завод откомандирован временно.
— Договорились, Сергей Николаевич! Через месяц ждите чертежи и Ерофеева.
Поручик и инженер ударили по рукам. Начиналась новая жизнь.
Ерофеев прибыл не в привычной серой шинели с унтерскими погонами, а в приличном черном пальто с меховым воротником и каракулевой шапке пирожком. Сергею потребовалось не меньше трех секунд, чтобы узнать старого друга в этом на вид средней руки купчике.
— Иваныч, я смотрю, ты совсем обуржуазился, скоро тебя раскулачивать можно будет! А ну-ка, руки покажи?
— И это вместо «здрасьте»! На, смотри, твое благородие, дракон царский!
Ерофеев сунул под нос Сергею свои мозолистые лапы, пропитанные машинным маслом. Ничуть не изменились.
— Вот теперь узнаю! Ну, здравствуй!
По давлению ручищ механика на свои ребра Сергей понял, что и сил у Иваныча не убавилось.
— А чего такой смурной? — заметив настроение Ерофеева, поинтересовался Сергей. — Или меня не рад видеть?
