Александр Афанасьев - Под прицелом

Немного поспав, Керим вышел проверить, как работают подчиненные. Хозяйским взглядом окинув пост, он, конечно же, нашел, к чему придраться.

– Назралла! – заорал он. – Это что такое?

– Эфенди… – недоуменно уставился на него небритый таможенник.

– Да простит меня Аллах, с какими тупыми ишаками приходится работать… Иди, приведи себя в порядок! Ты представитель власти Королевства Афганистан! А выглядишь, как… да простит меня Аллах…

Назралла метнулся в здание таможенного поста приводить себя в порядок, а Керим встал на его место. Одна за другой шли машины, из кабины свешивалась рука с зажатыми в ней купюрами, Керим ловко принимал деньги, не забывая говорить: «Храни вас Аллах в пути». Один из водителей вместе с деньгами протянул завернутую в плотную упаковочную бумагу бутылку – видимо, день рождения у него, кяфиры так угощают всех, это у них принято. Ну, вот и маленькая радость для бедных таможенников – когда ночь зажжет на небе звезды и у них закончится смена, они соберутся и выпьют этого хмельного, чистого, как слеза ребенка, сбивающего с ног напитка кяфиров. Ночью Аллах не увидит…

Очередной тяжелый грузовик, четырехосный АМО с большим кунгом и уродливыми бронеплитами на кабине, оставляющими свободными от брони лишь узкие прямоугольники окон, принял чуть вправо, в клубах пыли затормозил, едва не коснувшись массивным кенгурятником начальника таможенного поста…

– Шайтан… Что?..

Открылись тяжелые двери с обеих сторон бронированной кабины, на афганскую землю один за другим соскочили несколько человек. С автоматами…

– Что происходит? – как и все афганцы, живущие в приграничье, Керим немного умел говорить по-русски, а понимал сказанное на этом языке почти все…

– Да так… ничего особенного… – К удивлению Керима, подошедший к нему человек в русской военной форме без погон и знаков различия даже не ударил его, просто встал рядом. – Сколько человек на посту?

– Э… восемь.

– Связь? Тревожная кнопка?

– Только рация, эфенди. И все…

На левом плече у русского зашипела вызовом рация.

– Первый на приеме, – спокойно сказал русский, склонившись к плечу.

– Восьмой – в помещениях чисто, рация под контролем, – донеслось приглушенно из динамика.

– Принял.

Несмотря на то, что русский отвлекся, Керим даже не подумал воспользоваться висевшим на плече автоматом. Да и какой смысл…

– Автомат давай! – приказал русский. – Только левой рукой.

Керим послушно снял автомат с плеча, передал его русскому, едва не уронив. Тот отсоединил магазин, лязгнул затвором. Патрона в патроннике не оказалось…

– Держи! – Русский протянул автомат без магазина обратно. – Скажи остальным, пусть работают! И не делают глупостей. А мы здесь постоим, посмотрим.

Сопровождаемый русским, Керим вышел из-за машины, замахал руками на оторопевших подчиненных:

– Работайте! Работайте, проклятые ишаки!

Афганцы понуро разбрелись, поток машин снова тронулся, снова в руки одна за другой стали ложиться купюры. В цепочке грузовозов оказались два четырехосных бронетранспортера, ревя дизелями, они вышли из транспортного потока и ушли левее, укрывшись под навесом досмотровой площадки, направив стволы своих пушек в сторону афганской земли.

Денег с них никто не попросил…

– Вспышка!

Десантники спасательной службы все как один бросились на землю, граната прошелестела выше, лопнула черно-желтым кустом на склоне…

Один из вертолетов, гремя турбинами, начал находить бортом на появившегося словно из-под земли гранатометчика, пилот умело вел вертолет, так, чтобы оператор бортовой установки мог снести смельчака очередью из двадцатимиллиметровки, и не заметил вставшего с земли еще одного пуштуна, направившего на вертолет жерло длинной зеленой трубы. Четко стукнул одиночный, пуштун вздрогнул, но из последних сил, уже оседая, дождался звонка в наушниках, нажал на спуск. В облаке дыма и пламени стартовала зенитная ракета, чтобы всего метров через сто боднуть вертолет в бок, лопнуть искрами вспышки. Пуштуна отдачей зенитной установки отбросило назад, вертолет, получивший смертельный укол «Иглой», резко провалился вниз, теряя тягу разрушенного двигателя. Серые камни ущелья ждали его. Второй вертолет застучал длинной очередью, поливая каменный склон…

– Огонь на подавление!

Со всех сторон застучали автоматы и пулеметы десантников – и тут ущелье будто взорвалось истерикой ответного огня. Сразу несколько комет взлетели и из-за гребня, и со склонов ущелья, навстречу атакующим вертолетам…

– Перебежками – вперед!

Десантники Феттерляйна рванулись не вперед – они не раз бывали в этих горах. Вперед – это значит вверх, под прикрытием огня товарищей занять как можно более высокие позиции на горном склоне, пока повстанцы отвлечены борьбой с вертолетами. И попытаться спасти вертолеты – хотя спасти их, скорее всего, уже невозможно.

Развалился в воздухе второй вертолет, успел перемешать кого-то с землей – и вспыхнул, получив три, а то и четыре ракеты «Игла» в единственный двигатель. Один из «Норманнов», припадая на исходящее дымом и пламенем крыло, резко снижался, было видно, что пилот пытается выровнять машину, но это бесполезно, и жизнь его окончится в яркой вспышке минутой-другой позже. Еще один «Норманн» резко нырнул за гребень – тем спасся. Но возвращаться в этот ад, судя по всему, уже не собирался…

– Огонь на поражение!

Выкрикнув приказ, Феттерляйн упал за большой валун, с другой кромки которого непрерывно тарахтел пулемет. С той стороны тоже отвечали плотным огнем. Бригадир на всякий случай выдернул из винтовки магазин, спрятал в пустой карман разгрузки, достал новый, хлопнул по каске, чтобы убедиться, что он полный, вставил в винтовку до щелчка…

Пулемет молчит…

Бригадир повернулся, чтобы увидеть, как один из его пулеметчиков недвижно лежит на земле, с хлюпающей красным дырой в горле…

Сволочи…

– Перегруппировка! Дым!

Бригадир достал один за другим два толстых серых цилиндра, выдернул чеки, бросил за валун. Как бы то ни было – у пуштунов огневое превосходство. Такого, чтобы его группу так прижали огнем, он не помнил за все время службы здесь, в этой проклятой стране.

– Уходи отсюда! – пуштуны успели перевязать своего командира, одно ухо у него было оторвано начисто осколком, кровь мерно сочилась сквозь наспех наложенную повязку. Снаряд тяжелого гранатомета разорвался совсем рядом, их всех контузило, и поэтому сейчас Карим кричал, кричал во всю глотку. – Уходи в зеленку, жди группу эвакуации! Это приказ!

Араб даже не представлял, что может быть так страшно. Да, он уже убивал, его учили убивать, в конце концов, у него в руках оружие, и рядом друзья. Но все равно было страшно. Когда ревущий мотором вертолет стал заходить прямо на них, закрывая собой солнце, когда снаряды пушечной установки в одно мгновение пропахали борозду чуть выше них, черт возьми, целую борозду, камни разлетались на куски от ударов снарядов – вот тогда-то он понял, как может быть страшно на войне. Как вообще бывает страшно – до дрожи, до холодного комка в животе. Но потом один, а за ним и другой пуштуны встали, с криком «Аллах акбар» направляя на вертолеты свое грозное оружие, – и Араб перестал бояться. Разом – как выключило, на место страха пришла холодная ярость. Оперев автоматическую винтовку на опору, как его учили, до боли зажав в кулаке ремень винтовки у самого цевья, он прицелился в британских десантников на склоне, выбирая цель. И когда один из них выстрелил – это был снайпер, Араб видел его винтовку, – он выстрелил в ответ. С удовлетворением заметил, как вражеский снайпер ткнулся разбитой головой в землю. Араб откатился за валун, скрываясь от ответных автоматных очередей. А потом совсем рядом разорвался гранатометный выстрел – сознание на мгновение померкло, и придя в себя, он с удивлением понял, что даже не ранен…

– Отходим! Отходим!

Передний край британцев окутало дымом – значит, перегруппировываются, будут пытаться обойти. Вызовут авиацию. Пора отступать до следующей позиции…

– Доклад!

– Сэр, у нас трое KIA…

Твою мать… Сходили на войну…

– Гейтс. Бери группу, прикройся дымом, обходи их с флангов. Не дай им уйти в зеленку! Не рискуй!

– Да, сэр! Мои, за мной!

– Томпсон!

По тому, как примолкли все вокруг, Феттерляйн понял – дело дрянь…

– Жив?

– Пока да, сэр.

– Баннистер! Сменишь его! Связь мне!

Кто-то сунул под руку гарнитуру.

– Абердин, я Бегун-главный! Прошу поддержки по координатам семь-один-три…

– Бегун, я Абердин. Отслеживаем ситуацию, сейчас пытаемся найти для вас поддержку. Абердин нефункционален, повторяю, Абердин – нефункционален!