В. Бирюк - Найм
Человек этот сидел на земле возле наковальни, ковырял в ухе пальцем и тряс головой — прямо в ухо грохнуло.
— Эдак и оглохнуть можно.
Давешний остряк выразил своё соболезнование. Хрысь зло глянул на сочувствующего, но ответ озвучил я:
— Точно, дядя. Спасибо, что подсказал. Как придёт твой черёд у наковальни раком становиться — шапку войлочную принесёшь. Как в бане, чтобы ухи не попортить. А зря ты над моим кузнецом насмешничал: глянь, с одного раза заклёпку расклепал. Хочешь — на тебе ещё разок проверим?
Хрысь сидел на земле, красный чуть не до слёз. Когда взрослый матёрый мужик чуть не плачет… Странное сочетание угрюмости, озлобленности, набыченности… И полной, какой-то детской растерянности, обиды… Потерявшееся, заблудившееся, брошенное дитя. Брошенное и выброшенное своим родным «миром». Ещё один «попаданец поневоле». Попаданец в холопы. «Обнять и плакать». Или — напутствовать? Как же мне тот кузнец в Киеве тогда сказал?
— Ну, Хрысь, с обновкой тебя, с гривной. Здрав будь, хлоп рябиновский.
Я несильно стукнул дрючком по выступающим склёпанным концам железного обруча на его шее. Говорят, в рыцари посвящают ударом меча по плечу. А в холопы? Ударом палки по ошейнику? Должны же быть какие-то «волшебные слова», какие-то ритуальные «пляски», знаменующие качественный скачок: смерть человека — рождение раба.
Судя по общему вздоху присутствующих, мой набор ритуальных действия — воспринят как правильный.
Люблю делиться личным опытом. Здесь, в «Святой Руси» у меня этого, чем я люблю делиться, с гулькин… ну, положим, нос. Но вот по этой конкретно теме уже могу сказать: «Плавали, знаем».
— Не трёт ошейник-то? Ты, Хрысь, как домой придёшь, тряпку чистую возьми и железку замотай. А то железо ржавеет, натирает… Шея может чирьями пойти. И тряпку эту меняй почаще. Чтоб была почище.
«Ставь птицу» — спрогрессировал прототип подворотничка. Открыжили.
«Была бы шея — хомут найдётся» — русская народная мудрость. Другая такая же: «Счастье — это когда хомут не трёт шею». Я человек незлой — пусть Хрысь будет счастлив.
Дальше пошла рутина: составление грамотки о продаже общиной своего члена в вечное рабство. Интересно, понятие — «юридическое лицо» — ещё не существует. Это — следующее столетие.
Отвечая на вопрос о том, можно ли отлучить от церкви корпорацию в своей речи на Лионском соборе в 1245 году, Папа Римский Иннокентий IV заявил, что всякое отлучение распространяется на душу и совесть и поэтому не могут быть отлучаемы от церкви корпорации, у которых нет ни души, ни совести, ни воли, ни сознания и которые являются лишь отвлечёнными понятиями (nomen intellectuale), правовыми наименованиями (nominа sunt juris), фиктивными лицами (persona ficta). Так впервые была сформулирована фикционная концепция — «лицо юридическое».
Что мы и продолжаем наблюдать аж в 21 веке: «ни души, ни совести…». Можно добавить: «ни ума, ни чести». В человеческом понимании. Я уже несколько раз говорил, что логика бюрократии существенно отличается от логики хомосапиенса.
Иннокентия Четвёртого ещё нет, а на «Святой Руси» — эта фикция уже есть. Община, субъект, одна из сторон в сделке, продаёт товар, объект, одного из своих общинников. «Мир», как ящерка хвост, отбрасывает, откупается своими членами.
Интересный технологический приём — надо запомнить. Одно дело — когда отец продаёт в рабство своих детей или муж — жену, другое — сосед соседа. Тут возможно и использование «конфликта интересов», и мотивация разнообразнее, и «порог срабатывания» существенно ниже. Просматриваются занимательные ситуации применения. Надо бы «домашних заготовок» по-напридумывать. На случай — «ежели чего…». Я же не «попадист-империалист», который к туземным обычаям относиться с пренебрежением, как к варварству и дикости. Я местные обычаи уважаю. И применяю к вятшей своей пользе. Оптимизирую свой «путь наверх» на основании местной специфики.
Поскольку у нас тут происходит сделка «купля-продажа», то таких дополнительных ограничений, как для «самопродажи» — нет. Так что, заплатил я за Хрыся свои обычные две ногаты. Естественно, с «приданым» — женой и хозяйством. И тут же велел ему, как тиуну-управителю общины — «держать общинный общак» — крестьянскую складчину для экстренных ситуаций. Куда эти две ногаты и пошли.
Составили грамотку, которую дружно подписали два десятка свидетелей, «пауков» отправили по домам, а остальные, отметив сделку, смогли перейти к внятному обсуждению дальнейших планов.
Не заставить мужика — рожать, без толку безногого — бегу учить. И не только телами люди различны, но и душами. Вроде бы все согласны с сим, а не разумеют. Ведь коли души разные, то и к разным делам таких людей приставлять надобно. Иначе худо будет: и человеку — душу свою корёжить, и делу — вред. Не велика хитрость отличить храбреца от труса. И дело им по свойствам их дать: храброго — в строй, трусоватого — в обоз. Храбрецов на Руси много — войско можно великое собрать. А вот пользы от этого — мало. Ибо война — дело скоротечное. Мы же в мире живём и для мира — войны ведём. А для сего — иные души человеческие надобны.
Множество есть средь человеков, кто на подвиг готов. Вспыхнет такая душа страстью, явит миру высоты духа невиданные, да и выгорит. Пеплом станет. А дальше жить-то как? Изо дня в день по пепелищу толочься? Былые достославности свои вспоминать, на нонешние заботы поплёвывать?
Есть среди занятий человеческих особое — человеками управлять. Талант этот редкий, реже богомаза доброго или резчика искусного. Такому человеку надлежит каждый день подхлёстывать да осаживать. И себя, и людей своих. Вдаль глядеть, чтобы цель не потерять, чтобы с пути не сбиться. И под ноги смотреть, чтобы не завалиться, чтобы каждый день шажок на том пути сделать. Страсть его должна гореть, но не сгорать, греть, но не обжигать, освещать, но не слепить. Знать меру. И менять эту меру свою для пользы дела. Быть так — не час, не день, не битву, не поход, но из года в год, всю жизнь. Людей таких мало, редки они. Соотнести грядущее и сегодняшнее — не всем дано. А уж самому делать, да других заставить, да из дня в день… Люди такие к словам сладким — недоверчивы, к новизнам разным — подозрительны. Под чужой волей служить — не радуются. А таких мне надобно много. Куда как по-более богомазов да песнопевцев. И Хрысь с Потаней — первыми были.
Глава 149
Начали всякие хозяйственные разности обговаривать да проговаривать. Для установления атмосферы взаимопонимания, очерчивания поля взаимодействия и уточнения зон ответственности. Тут уж более всего говорил старший конюх. Он теперь у Акима — главным управителем. «Ври-о». Временно исполняющим. Пока толкового холопа не найдётся.
Слушал я его — аж голову от напряжения заломило. Самому лезть командовать, не зная «об чём — обком»… Ну, должна же здесь во всей красе «заблистануть» мудрость местного крепкого хозяйственника! Ситуация для местных, вроде бы, знакомая. Это ж не игры со всякими технологическими инновациями — организация труда сельскохозяйственной артели в форме «вотчина боярская средневековая».
На скольких я оперативках, планёрках да летучках время проводил, сколько ценных указаний получал и сам раздавал! А системы «автоматизированной подготовки поручений и контроля их исполнения» — просто делал. А «управление подготовкой и процессом производства и сбыта»… А ещё были «упорядочение документооборота» и «контроль финансовых потоков»… Вроде бы, должен понимать, как функционируем этот средневековый колхоз.
Не понимаю. Каждое слово по отдельности… — нормально. В смысле — понимаю половину слов. Что такое: пахать «по подстою»? И зачем там нужны «отрезы»? Какой ткани? Штаны кроить будем? «Сеять на оборотах» — это как? На обороте — чего? Или в смысле: «на пониженных оборотах»? Так у них же тут двигателей нет. Или есть, но — спрятанные? В 60-х годах 20 века в литовском колхозе, на тех землях, где позднее Игналинскую АЭС поставили, пахали на немецком лёгком танке без башни. Когда начальство понаехало — тоже сильно удивлялось: как же туземцы эту технику так спрятали?
Как-то довелось мне сдавать иняз. Как русскому князю татарскому хану дань — «за двенадцать лет». Вузовский курс не за один год. После 12 часов этого непрерывного процесса мы с экзаменатором, на основе свеженького опыта, пришли к выводу: чтобы корректно перевести иностранный технический текст при отсутствии словаря и наличии интуиции, достаточно понимать одно слово из 10. А вот с романами — наоборот: больше 1 из 10 — нельзя не понимать. Как-то мне эта сельская хозяйственность — как «Сага о Форсайтах» — надо новых слов по-выучивать.
Вспоминаю коллег-попаданцев и… нервно вздрагиваю. В словаре Даля около 200 тысяч слов. Какая доля из этого множества знакома моим современникам? А ведь Даль был особенно внимателен именно к местным диалектизмам и профессиональным жаргонам. За что его чуть не убили.
