Василий Звягинцев - Билет на ладью Харона
Тарханов на служебном вездеходе, гораздо лучше подходившем для выезда в глухие тверские леса, нежели его «Мерседес», подобрал Вадима у ворот его дома. Тот загрузил в машину тяжеленный альпинистский рюкзак и вдобавок кастрюлю с маринованной для шашлыка бараниной.
После не слишком удачно сложившейся речной прогулки они решили провести время просто на природе, на берегу укромного лесного озера в полусотне километров от Москвы. Костерок запалить, рыбку с лодки половить, если повезет – наладить настоящую уху с дымком.
Майя традиционно запаздывала, и Вадим уже собрался подняться к ней в квартиру и поторопить, но она наконец появилась в проеме парадного.
С собой у нее тоже был рюкзак, не такой неподъемный, как у Ляхова, но собранный по всем правилам для двух– или трехдневного похода, как уж получится. К нему приторочена компактная палатка-гималайка, в которой можно ночевать одному или вдвоем даже и на леднике.
Оделась она в узкие голубые джинсы, сшитые на заказ коричневые кожаные сапожки, проложенные внутри рыбьим пузырем, не в пример легче и удобнее резиновых, но такие же непромокаемые. На плечах щегольская лайковая курточка светло-кофейного цвета, под ней тонкий свитер в цвет брюк.
«Симпатичная девушка, столичная», – с некоторой завистью подумала Татьяна, в очередной раз ощутив свою провинциальность. Думала, раз в лес, на рыбалку едут, так и костюм себе выбрала подходящий, чисто туристский, из темно-зеленой плотной и одновременно мягкой ткани, походные ботинки на толстой подошве.
Специально в магазин «Охотник» сходила, триста рублей оставила, примеряла, радовалась.
А оказывается, здесь на рыбалку по-другому ездят.
«Нарядилась, как в кино из красивой жизни. Свеженькая такая, веселая, только нас увидела – и рот до ушей, тридцать два зуба напоказ».
И тут же загадала, что, если все с Сергеем сложится (тьфу-тьфу-тьфу), будет с Майей дружить и сама научится всему, что в их кругах принято.
«Я же тоже полковницей буду, Сергей с Вадимом друзья лучшие, значит, и мы с ней должны…»
Устроившись на широком заднем сиденье, Майя чмокнула в щеку Ляхова, пожала руку Тарханову.
– А вы Таня, я про вас уже слышала. Вадим рассказывал про ваш героизм в Пятигорске. Ужасно, конечно, но и здорово. Жаль, что меня там не было.
– А что? – продолжая удивляться ее жизненной силе и непосредственности, спросила Татьяна.
– Да что? Пистолет себе раздобыла бы, тем более автомат. Мы с Сергеем им такое б сделали! Сказка. Я знаешь как стреляю! Вот приедем, покажу. Вадим, у тебя с собой?
– Как всегда.
– Вот и постреляем. Ты, Таня, любишь стрелять?
– Не особенно.
– Зря. В наше время девушке следует уметь классно стрелять и всегда носить при себе хоть маленький, но пистолетик.
– Что же ты сейчас без него? – попыталась уязвить ее Татьяна.
– Да при таких кавалерах зачем мне? Они и в пустыне среди барханов хоть пулемет, хоть что другое найдут…
Здесь Татьяне возразить было нечего. Сама видела.
Машина вывернулась из переулков на прямую трассу, и девушки сразу начали хором обсуждать свою несчастную судьбу, заставившую их иметь дело со столь неудобными кавалерами.
– У всех людей по два выходных, а у этих тоже два – один летом, другой зимой, – съязвила Майя, одновременно подмигивая Татьяне.
Та с облегчением подумала, что с такой подружкой дело иметь стоит. В острой ситуации всегда возьмет лидерство на себя, а в процессе нормальной жизни – еще посмотрим…
– Это просто у Серегиного начальника такой характер, – немедленно включился в тему Ляхов. – Есть такие люди, не выносят, если подчиненные спокойно отдыхают. Стоит заболеть или уйти в отпуск, обязательно начинают звонить, спрашивать о чем-то, просят заскочить на работу «буквально на пару минут». Я в подобных случаях обычно посылал, но грамотнее и безопаснее в первый же день отпуска исчезнуть с концами. Что и Сергею советую, раз пока официально, приказом, не отозвали. Помог, чем мог, пусть и на это спасибо скажет.
Его слова встретили горячее одобрение Татьяны, с которой он виделся всего лишь второй раз, но отношения как-то сразу сложились.
– Видали мы таких умных, – пробурчал Тарханов, на стосорокакилометровой скорости обгоняя рейсовый автобус.
Озеро Стройное, расположенное в таких глухих дебрях, куда и татаромонгольские тумены не сумели добраться, пусть и находилось оно всего в паре десятков верст левее оживленной дороги Москва – Тверь, встретило их как долгожданных гостей.
Овальное зеркало серебристо-серой воды, окруженное сосновым бором, с одной стороны выгоревшим, то ли от молнии, то ли от неосторожно разведенного костра. Грустно и мрачно торчали на фоне могучих бронзовых стволов и зеленых крон черные обугленные хлысты.
Словно по заказу сгустились в небе облака и опять, как тогда, в Пятигорске, потянул сырой туман, мягко давящий все посторонние звуки.
Поэтому тишина превосходила все санитарные нормы.
Тарханов даже поежился непроизвольно, так ему это все предыдущее напомнило.
После того как заглох мотор машины, хотелось потрясти головой, прочистить пальцем или спичкой уши.
Несмотря на то что плеск мелкой волны в берег слышался отчетливо.
– Эх, как же все равно хорошо, господа! – возопил Ляхов, подбегая к урезу воды.
Главное – впереди два дня абсолютной свободы и удовольствий.
Вроде бы случайно, палатки поставили метрах в двадцати друг от друга, по обе стороны от вездехода и намеченного места для мангала.
Тарханов, в отличие от Майи, взял с собой палатку полноценную, немецкую полушатровую «Шармюльцерзее», в которой свободно поместились бы пять человек и в середине можно было даже стоять во весь рост.
– Ну, где же дилетантам тягаться с настоящим специалистом, – признал свое поражение Ляхов, а для себя подумал, что танцевать в палатке он никогда и не предполагал.
Зато «гималайка», пусть и тесная, имеет обивку из гагачьего пуха и надувной пол. При минус сорока можно комфортно обогреться походным примусом. А при нормальной температуре спать, не думая о камешках и сучьях внизу.
Затем затеяли соревнование, кто в меньшее число ударов свалит топором и разделает на дрова обгоревшую сосну толщиной и высотой с телеграфный столб.
Как ни странно, выиграл Ляхов, возможно, потому, что врачу и фехтовальщику привычнее тонкое обращение с режущими и рубящими инструментами.
Дров заготовили как минимум на две ночи.
Надувать лодку и заниматься рыбной ловлей уже никому не хотелось. Дай бог с шашлыком разобраться.
– Так постреляем? – спросила Майя Татьяну, когда мужчины занялись мясом и шампурами.
– Давай.
Из ляховского «адлера» Бельская на двадцати шагах разнесла в мелкие дребезги четыре пустые бутылки из шести.
В две оставшиеся Татьяна десятью выстрелами не попала ни разу. Правда, при каждом выстреле она успевала предварительно вздрогнуть и зажмурить глаза.
– Эй, барышни, хватит! – заорал на них Вадим. – У меня последняя обойма осталась, а вдруг чего… Лучше пистолет почистите.
– Сам почистишь, – ответствовала Майя, грамотно, рукояткой вперед, протягивая ему оружие.
Солнце скрылось за вершинами сосен, ветер развел на озере небольшую волну, а туман все продолжал наползать из темнеющего леса.
Совсем сказочный антураж, знать бы только, из какой сказки.
Включенный приемник в машине заиграл вдруг «Болеро» Равеля. Классическая музыка, конечно, только уж больно монотонная. Однако никто ее не слушал.
Говорили громко, шутили, смеялись. Ели шашлык, пили, кто сухое красное, кто коньяк.
Оказалось, что Татьяна умеет играть на гитаре и петь.
– Позавчера, совершенно случайно, зашла в магазин на Арбате, а там та-акие гитары… Одна – вообще удавиться и не жить! – сообщала она, все время стараясь для убедительности хлопнуть ладонью Майю по плечу. – Семиструнка, инкрустированная, ручной работы, начала прошлого века. Цыганская. Не удержалась! Я же свою из дому не взяла. Не подумала просто. И почти даром. Пятьсот рублей.
Тут она опасливо глянула в сторону Сергея, но тот был поглощен спором с Ляховым.
Да хоть бы и услышал, ему что пятьсот, что пять тысяч.
– Зато звук!
Татьяна принесла из машины на самом деле очень красивую, даже на вид старую гитару. И пожелтевшие вставки слоновой кости, и форма вырезов на деке об этом говорили.
– Послушай!
Татьяна прикрыла глаза, взяла несколько аккордов.
– Утро туманное, утро седое…
Пела она на самом деле хорошо. Трогательно.
Майя, чтобы не мешать певице, одной рукой пожала ладонь Ляхова, другой показала поднятый большой палец Тарханову.
Сергей расцвел.
Простодушный он был все-таки человек.
Уже за полночь разошлись по палаткам.
И у тех, и у других все было хорошо. Только по-разному.
Майя изо всех сил старалась, чтобы Вадим забыл о делах и проблемах, которые, как ей казалось, мешали воспринимать ее только как любящую и рассчитывающую на ответную любовь подругу.
