Джуд Деверо - Рыцарь в сверкающих доспехах
Даглесс растерянно хлопала глазами, пытаясь понять, о чем он.
– Платить? Мне? – прошептала она. – Николас, что с тобой стряслось? Ведешь себя так, будто никогда раньше меня не видел.
– Совершенно верно, мадам. Не видел, – кивнул он и, повернувшись к ней спиной, ушел с поляны.
Даглесс, слишком потрясенная, чтобы шевельнуться, осталась на месте. Никогда ее раньше не видел? Что это он мелет?
Она протиснулась через кусты. Непонятно, во что это одет Николас. Черный атласный пиджак, похоже, украшен…
– Это бриллианты? – ахнула она.
Николас подозрительно прищурился:
– Я плачу ворам по заслугам!
– Я не собиралась тебя грабить. Просто уж очень это необычно – усыпанная бриллиантами одежда.
Отступив, она взглянула на него, впервые взглянула на него поближе и увидела, что он изменился. Дело было не в одежде. Не в бороде и усах. Просто лицо стало куда моложе. Лишилось обычной серьезности. Это был Николас. Но совсем иной Николас.
И как ему удалось так быстро отрастить бороду?
– Николас, – спросила она, – когда ты в последний раз был дома? Не в тот раз, когда впервые пришел ко мне, а в своем времени. Какой был год?
Николас накинул на плечи короткий плащ из черного атласа, отделанный горностаем, вывел из-за кустов коня, судя по виду, не менее дикое создание, чем взятый напрокат Сахар, и легко вскочил в седло, такое же большое, как у американских ковбоев, только с высокими деревянными стойками спереди и сзади.
– В последний раз я был дома сегодняшним утром, в году 1560-м от Рождества Христова. А теперь, ведьма, прочь с глаз моих!
Даглесс пришлось прижаться спиной к кустам, чтобы жеребец не растоптал ее.
– Николас, подожди! – крикнула она, но он уже ускакал.
Даглесс, не веря происходящему, смотрела ему вслед, пока он не превратился в крохотную точку на горизонте. Только тогда она опустилась на большой камень и сжала голову руками. Что теперь? Начинать все сначала и снова рассказывать ему о двадцатом столетии, объясняя то, что ее современники принимают как должное? Он приходил к ней из 1564 года, а теперь явился на четыре года раньше. Того, что случилось, еще просто не могло быть.
Она вдруг вскинула голову. Ну конечно! Вот оно! Он узнал о Роберте Сидни, когда был в тюрьме или средневековом эквиваленте таковой, и ничего не смог сделать, чтобы спасти себя и свои поместья. Но на этот раз он возник на четыре года раньше. Теперь у них есть время предотвратить то, что стало причиной его гибели.
Чувствуя себя намного лучше, она встала. Нужно найти его, прежде чем он наделает каких-нибудь глупостей: станет переходить дорогу перед автобусом или выхватит шпагу, вообразив, будто его оскорбили.
Даглесс подняла тяжелую сумку, повесила на плечо и зашагала в том направлении, куда умчался Николас.
Услышав стук колес, Даглесс остановилась на обочине дороги. Измученный ослик тянул двухколесную тележку. Рядом брел мужчина в коротком одеянии, выглядевшем так, словно было сшито из джутового мешка. Голые ноги были покрыты огромными уродливыми язвами.
Даглесс, приоткрыв рот, изумленно уставилась на незнакомца. Тот, заметив девушку, воззрился на нее с не меньшим удивлением. Его лицо было покрыто глубокими морщинами, зубы почти все сгнили. Он так и ел глазами девушку и, задержавшись взглядом на затянутых в чулки ногах, плотоядно заулыбался, показывая свои жуткие зубы.
Даглесс поспешно отвернулась и быстро зашагала прочь. Дорога становилась все хуже, рытвины – глубже, и повсюду валялись лепешки навоза.
– Неужели теперь в Англии заполняют рытвины дерьмом? – пробормотала она.
На вершине маленького холма она остановилась и посмотрела вниз. Там располагались три маленьких домика с черепичными крышами и участками голой земли, по которой бегали куры, утки и дети. Из одной хижины вышла женщина в длинной юбке и опорожнила ведро у самой двери.
Даглесс принялась спускаться с холма. Может, она сумеет узнать дорогу у женщины?
Но на полпути она замедлила шаг. Даже на этом расстоянии до нее доносилась ужасная вонь. Животные, люди, остатки гниющей пищи, груды навоза… все источало невыносимый смрад. Даглесс зажала пальцами нос и старалась дышать ртом. Ну и ну! Английскому правительству следовало бы сделать что-то с этим милым местечком. Люди так жить не должны!
Она заглянула в первый же дом, стараясь не запачкать туфли, но не слишком преуспев в своих попытках. И сразу же столкнулась с пристальным взглядом малыша лет трех в грязной ночной сорочке. Бедняжка выглядел так, словно его не мыли целый год, и, кроме того, даже не носил памперса!
Даглесс поклялась, что когда выяснит отношения с Николасом, обязательно пожалуется английскому правительству. Да здесь просто экологическая катастрофа и угроза здоровью!
– Простите! – крикнула она в полумрак. Похоже, здесь пахло не лучше, чем снаружи. – Здравствуйте! Есть кто дома?
Ответа она не дождалась, зато все сильнее росло ощущение, что за ней наблюдают. Обернувшись, Даглесс увидела перед собой трех женщин и пару ребятишек. Женщины выглядели не чище, чем ребенок на полу. Длинные платья были в пятнах и застарелых остатках еды и бог знает чего еще.
Даглесс растянула губы в подобии улыбки.
– Простите, но я ищу ашбертонскую церковь. Кажется, я заблудилась.
Женщины по-прежнему молчали, но одна все же подступила к Даглесс. Сохранять улыбку становилось все труднее: от женщины невыносимо разило потом.
– Так вы знаете дорогу в Ашбертон? – повторила Даглесс. Но незнакомка принялась медленно обходить ее, изучая одежду, волосы, лицо. – Просто сборник «Песенок с приветом»[13], – пробормотала Даглесс. Конечно, жизнь в грязи не могла не отразиться на умственных способностях!
Она отступила от дурно пахнущих представительниц прекрасного пола и расстегнула сумку. Вжикнула молния, и женщина отскочила, как от ожога. Даглесс вытащила карту южной Англии, развернула и попыталась сориентироваться, но и это не помогло, потому что она не знала, где находится, и не могла понять, как добраться до церкви.
Пришлось поспешно опустить карту, когда она сообразила, что одна из женщин подобралась совсем близко и сунула нос в сумку Даглесс.
– Прошу прощения, – резко бросила она. Голова незнакомки была повязана заскорузлой от грязи и жира тряпкой.
Женщина отскочила, но не раньше, чем выхватила из сумки темные очки, после чего подбежала к остальным, и все принялись изучать очки, словно видели нечто подобное впервые в жизни.
– Это уж слишком!
Даглесс направилась к женщинам, по дороге вляпавшись во что-то. Но она даже не опустила глаз.
– Можно мне получить это обратно?
Женщины, закаменев лицами, продолжали таращиться на нее. Одна, с шеей, покрытой бороздками застарелых шрамов, спрятала очки за спину.
Даглесс опустила руки:
– Не будете так любезны вернуть мою вещь?
– Убирайся, – вымолвила женщина, и Даглесс заметила отсутствие трех передних зубов. Два других сгнили.
Именно в этот момент до нее начала доходить ужасная правда. Она оглядела хижину. Увидела дрова, сложенные у входа, связку луковиц, свисавших с потолка. Грязь, тележки, запряженные ослами, люди, никогда не слыхавшие о дантистах.
– Кто ваша королева? – прошептала она.
– Елизавета, – ответила женщина со странным акцентом.
– Верно, – прошептала Даглесс, – а кем была ее мать?
– Ведьма Анна Болейн[14].
Теперь женщины незаметно окружили ее, но потрясенная Даглесс ничего не замечала. Николас сказал, что только этим утром вышел из дома, и назвал год: 1560-й. А потом уехал на коне со странным седлом. И при этом вовсе не казался растерянным и неуверенным в том, что делает. Совсем не такой, каким предстал перед ней в двадцатом веке. Наоборот, вел себя как дома.
– Ой! – вскрикнула Даглесс, когда одна из женщин дернула ее за волосы.
– Ты ведьма? – осведомилась стоявшая ближе остальных.
И тут Даглесс испугалась. Одно дело – смеяться над современником, назвавшим кого-то ведьмой… но в шестнадцатом веке обвиненных в колдовстве людей сжигали на костре.
– Никакая я не ведьма, – покачала головой Даглесс, отступая, но сзади уже ждала другая женщина, дернувшая ее за рукав.
– Ведьмины одежды!
– Конечно, нет! Я живу… э… в другой деревне, вот и все. В следующем году все будут это носить.
Женщины не давали ей и шагу ступить. Что же делать? «Думай, Даглесс, думай, иначе тебе предстоит стать барбекю уже сегодня вечером!»
Не сводя глаз с женщин, она сунула руку в сумку в поисках неизвестно чего. Но пальцы наткнулись на спички, которые она захватила из какого-то отеля.
Даглесс выхватила спички, оторвала одну и зажгла. Женщины с воплями отступили.
– В дом! – велела она, держа спичку в вытянутой руке. – Все в дом!
Женщины, спотыкаясь, скрылись в хижине как раз в тот момент, когда догоревшая спичка обожгла пальцы. Даглесс уронила уголек и бросилась бежать.
