Виктор Побережных - «Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го (часть 2) [СИ]
В общем, сначала я обалдел, увидев этот цех, а потом, ещё больше, увидев подготовленную им одежду. Честное слово, в том, что пошил этот Мастер, мне было бы очень даже не стыдно появится в приличном обществе моего родного времени. А его вариации на тему джинсовой одежды заставили меня заскрипеть зубами от невозможности носить их сейчас. Уж больно красивая и удобная одежда получилась у мужика! Он даже покраснел от удовольствия, заметив мою реакцию, а я испытал ещё большее удивление от его пояснений, что именно такую одежду уже отправляют в Штаты, и она пользуется очень большой популярностью!
Рассмотрев одежду, а кое-какие модели и померив, я прошёл в кабинет Ваника. Кабинет у него был своеобразный, как и сам этот ушлый, но очень талантливый портной. Небольшая комната, бóльшую часть которой занимал письменный стол с двумя стульями, большая полка заваленная какими-то бумагами. А всё пространство вдоль стен, подоконник просто завалены кусочками разных тканей и образцами одежды, а образцы, которые Ваник посчитал более достойными закрывали все стены, развешанные на трубах, превращённых в своеобразные вешалки..
— Андрюша, у меня есть к тебе маленькое-маленькое, и в то же время, большое-большое дело, — Ваник налил в уютные синие кружки с восточными узорами потрясающе пахнущего чая из стеклянной банки замотанной в какие-то тряпки, пододвинул поближе ко мне плетёнку с сушками и вазочку с душистым смородиновым вареньем, довольно хмыкнул на моё восхищение напитком и продолжил. — Тебе же понравилось то, что я сделал по твоим рассказам? И можешь быть уверен, все эти вещи не только красивы, но и качественно пошиты. Ты мне веришь? Ай спасибо, Андрюша! Мне приятно, когда мои старания оценивают так высоко. Некоторые, конечно же глупые, люди считают, что шить одежду и обувь легко, особенно когда тебе расскажут или нарисуют образец, хотя бы примерный. Но ведь это далеко не так. Ты согласен со мной? Хорошо, хорошо Андрей! Перехожу к делу. Я подал руководству рапорт, чтобы вы, при выполнении операции не забыли про одежду. Да-да, Андрей. Именно про одежду. Я говорю не об образцах, а о рисунках, фотографиях, возможно выкройках. И не улыбайся так, Андрюша. Поверь, это не менее важно, чем образцы оружия или техники.
Вдруг Ваник стал очень серьёзным и перестал, даже в самой малой степени, походить на слегка нелепого пожилого портного. Скорее он чем-то неуловимым напомнил мне Баха, только постаревшего и ушедшего на покой. Мне сразу вспомнились какие-то невнятные слухи ходившие об этом армянине. Ничего определённого. Но некоторые утверждали что этот дяденька весьма крут не только с портновскими ножницами и метром. Пока у меня всё это прокручивалось в голове, Ваник Мгерович с понимающей полуулыбкой наблюдал за мной. Убедившись, я собран и готов к продолжению разговора он спросил.
— Скажи, Андрей. Станут ли гоняться наши женщины за иностранными тряпками, если у нас будут выпускаться красивые и качественные вещи? Если наши модели будут не менее, а может и более красивы, чем зарубежные? Очень сомневаюсь! А ведь это относится и к жёнам наших партийных и хозяйственных товарищей, и даже в бóльшей степени, чем к простым работницам! Мы хотим добиться того, чтобы наше, советское, ценили больше, чем иностранное! Конечно, во всём так не получится, но в одежде мы попытаемся этого добиться. Мы просто обязаны! Ведь от таких, казалось бы простых вещей, зависит очень, очень много, Андрей. Я говорю это именно тебе, потому что товарищ Кузнецов – чудесный человек, отличный разведчик, но даже зная, он не до конца поверит в то, что люди могут ради тряпок и трёхсот сортов колбасы продать то, ради чего и он рисковал жизнью. А ты это видел сам.
Я смотрел на старого армянина, мысленно повторял его слова и понимал, что он прав. И от этого понимания мне становилось безумно стыдно, что и сам я в девяностые поверил в красивые сказки о будущей хорошей жизни, в "руку помощи свободного мира", западную демократию и всю остальную чушь, лившуюся на нас со всех сторон. И в то же время понимал, что обманулся тогда только потому, что рад был обманываться, и что и во мне была та же гниль, что и в большинстве моих земляков. И что от этой гнили я избавился только здесь, в "проклятом тоталитарном Советском Союзе".
— Ваник Мгерович, кто вы? — я сам не ожидал, что спрошу, но мне стало… даже не интересно узнать, скорее я хотел понять, кто этот старый армянин?
— Я портной, Андрюша. Старый, одинокий портной. Правда говорят, что очень хороший! — Ваник засмеялся, заметив обиженное выражение моего лица. — Давай-ка я налью тебе ещё этого чудесного чая и расскажу, какую красивую одежду придумали мои ученики, после того как пошили последние модели по вашим рассказам. Ах, Андрей, это такие талантливые девочки и мальчики, что старый Ваник может спокойно умирать – смена ему есть! А потом мы пойдём к вам, снимать мерки с Николая. Ведь для вас мы делаем кое-что особенное! Но ты это увидишь только завтра, и не старайся меня разжалобить, ничего я сейчас не скажу про неё. Ничего!
Глава 25
Н-да-а-а. Ну и видок у вашей компании, Андрей. У вас точно так ходят? — Мартынов скептически разглядывая нашу группу добавил. — Нет, девушки мне нравятся. Особенно в этих… а это точно юбки, а не цыганские пояса?
— Това-арищ генерал! Ну вы же видели записи и…
— Да шучу я, шучу! — Александр Николаевич усмехнулся. — Но в таком виде вам по улице ходить нельзя.
— Ага. Походишь тут! Холодно уже! Да и у мужчин мозги сразу отключатся, — девчонки уже давно привыкли к Мартынову, поэтому смело вступали с ним в разговор. Особенно Лена, которая так стреляла глазками в командира, что он аж кряхтел. У меня даже мысль появилась – а не собирается ли Леночка нашего Мартынова охомутать? Уж больно часто в последнее время она ему глазки строит. Да и Мартынов явно на неё посматривает не как генерал на лейтенанта. А вот насчёт холодно, Леночка полностью права. Середина октября, а дубак три дня стоит просто феноменальный! Словно не октябрь, а лютый январь на дворе! Пока я занимался размышлизмами, в клуб, где происходил последний перед переходом показ, влетел колобок. Естественно, что не из сказки, а замполит части, которой называлась вся эта немаленькая территория. Не знаю, были ли в моём мире воинские части, представлявшие из себя несколько заводов, крупных лабораторий и кучу ещё всякого-разного хозяйства, включая самый настоящий город тысяч на пятьдесят населения, выросший тут за пару лет, но в этом мире произошло именно так. Не знаю насколько это верно, но по слухам, упорно гуляющим среди местных, городок спроектировал лично Лаврентий Павлович. Я вроде слышал, что Берия имел какое-то отношение к архитектуре, но когда бы он этим занимался? Уж кто-кто, а Лаврентий Павлович избытком свободного времени не страдал. Я даже уверен, что его просто не было у наркома, тянущего на себе всё, что взвалил на него Иосиф Виссарионович. А взвалил немало, от родного наркомата до оборонки и кучи близких вещей. Хорошо хоть железку курировать он перестал, после того, как на неё Мехлиса кинули. Тот за три месяца там такого шороху навёл, что наши поезда как у немцев ходить стали! А новый нарком транспорта, какой-то Бещев,[9] стал "рулить" настолько эффективно и жёстко, что многие взвыли. Ну а Каганович "скоропостижно скончался", как хмыкнул однажды Мартынов, от осознания своей некомпетентности и неправильного понимания партийной линии. Так вот, колобком, то есть, замполитом, был невысокий, пухленький дядька со смешной для моих современников фамилией Бро, Афанасий Матвеевич. Судя по всему, Афанасий Матвеевич не имел никакого опыта службы ни в армии, ни в органах. Скорее всего, он был из так называемого "партийного призыва". Но если бы хотя бы половина партработников были такими, как полковник Бро, никогда бы про замполитов не говорили плохих слов ни командиры, ни рядовые солдаты. Настолько понимающих, чутких людей как он я ещё не встречал в жизни. При этом мог становиться жёстким и принципиальным не меньше, чем тот же Мехлис, которого я успел хорошо узнать за эти годы.
— Александр Николаевич. Хорошо, что застал вас здесь с вашими людьми. Сейчас подойдут люди и посмотрим фильм, "Взятие Кёнигсберга" – шикарнейший бас "колобка" навевающий мысли о Иерихонских трубах, казалось заполнил зал. — Буквально только что привезли. Первыми увидим.
— Как, фильм? Кёнигсберг же только три недели назад взяли? — Мартынов явно обалдел, впрочем, как и все остальные присутствующие, включая и меня.
— По распоряжению товарища Сталина, с первого дня Кёнигсбергской операции велись широкомасштабные съёмки, а в Москве сразу отбирали необходимые материалы и производили монтаж фильма. Конечно же документального, но в цвете! Вы представляете, товарищи? Теперь все важнейшие военные операции будут задокументированы на цветной плёнке американского производства! Товарищ Сталин сказал, что никакие деньги не заменят правдивой истории, а наш народ заслуживает видеть важнейшие события в самом лучшем качестве, которое только возможно!
