Война, торговля и пиратство… - Игорь Леонидович Гринчевский
Увы, настоящего чая мне так и не удалось найти. Шёлк иногда приходил с Востока, пусть и через длинную цепочку посредников, а вот чай — нет[3]! Поэтому я обходился набором сушеных листьев иван-чая, малины и мяты. Добавить ложку малинового варенья, сваренного на глюкозном сиропе, и у-м-м — вкуснотища!
Небольшая печь на чердаке моей лаборатории — не прихоть, а необходимость, именно она создавала тягу в моём вытяжном шкафу. А заодно там можно было разогреть еду или вскипятить чайник.
— Сиплый! — заорал я. — У меня перерыв. Тащи чайник!
Торопыжку я отослал с Розочкой. Пусть вместе посмотрят и оценят работу красильного цеха в пригороде. Полностью заменить меня они не способны даже вдвоём, но всё же — каждый увидит и оценит своё.
А вот и кипяток! И не только он. Как оказалось, Сиплый припахал девчонку из прислуги, они поджарили на печи немного сыра, завёрнутого в лаваш. Тоже «по-Русски». До меня тут так не делали, да и сейчас не всем нравится.
— Молодец! — похвалил я его за инициативу, одновременно заваривая напиток. — Присоединяйтесь!
— А что ты сейчас делаешь? — спросил отрок. Объяснять не хотелось, но и грубить тоже не стоило, всё же пацан вот-вот должен свой взрослый нож получить и стать полноправным мужчиной.
— Лучше я расскажу, о чём я сейчас думаю, это интереснее. Помните мою призму?
Оба энергично закивали. Ещё бы, даже я до сих пор пялился на искусственную радугу с детским восторгом, очень уж чистые она даёт цвета, что уж говорить про них.
— Хочу придумать поговорку, чтобы запоминать порядок цветов.
С этим оказалась проблема. Это по-русски всё просто и фразу «каждый охотник желает знать, где сидит фазан» знают с детства. А тут…
— Многие народы любят число семь, поэтому и греческие философы, и персидские мудрецы выделяют семь цветов. Но у нас для их синего и голубого используется одно и то же слово. Я и придумал для их голубого использовать слово «небесный».
— А зачем? Зачем нам что-то придумывать, Руса? — спросил Сиплый. — Ты же сам сказал, что семь цветов они выделяют. Наверное, можно и шесть, и восемь. Зачем нам подлаживаться под них? Мы — ничем их не хуже и не глупее!
— Это хороший вопрос!
«Ну да, когда не знаешь, что ответить, начинать лучше всего с этой фразы!» — ехидно подумал я про себя.
— Скажи, ты помнишь, почему нашу науку называют химией?
— Помню, конечно! Потому что это искусство пришло из страны Кем!
— Во-от! Химии наши предки научились у египтян. Математике — у них же, а также у персов, ассирийцев и индусов. Само понятие механики, которой я тоже занимаюсь, придумал греческий философ Аристотель. Если предки у них учились, то и я буду!
Предки тут в большом авторитете, глупее себя их точно никто считать не станет, так что вопрос закрыт.
— А как поговорка может помочь запоминать? — поинтересовалась уже девчонка.
— Очень просто. Надо составить фразу из других слов, имеющую смысл. И чтобы каждое начиналось на ту же букву, что и цвет.
— Погоди-ка… — Торопыжка начал медленно перечислять цвета спектра на армянском, загибая для верности пальцы. — Красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой… То есть, небесный… Синий и фиолетовый. Ничего у тебя не получится, Руса. Три слова на букву «каппа» начинаются[4]!
— Подумаешь! — фыркнула мелкая вредина. — Вместо слова «Зелёный» можно использовать «травяной», а вместо «красного» — «кровавый». И получится семь цветов на разные буквы[5]!
Я аж поперхнулся. Затем, точно так же, как недавно Сиплый, загибая пальцы, перечислил первые буквы цветов спектра на языке айков:
— Альфа, ню, дельта, бета, каппа, ипсилон и мю. Действительно, все буквы разные[6]. Как тебя зовут, девочка? Не хочешь пойти в мою школу? Сначала выучишься, а там и моей жене начнёшь помогать. Или мне…
* * *
После чая я отослал молодёжь и продолжил синтез. Извлёк из аппарата уже остывший безводный хлорид алюминия, достал из банки с бензолом куски металлического натрия, обтёр их, нарезал помельче тщательно высушенным ножом, взвесил расчётное количество того и другого, смешал и отправил смесь в герметичный сосуд.
Теперь разобрать прежний прибор, освобождая место под тягой, присоединить U-образную трубку с маслом, начать нагревать и отойти, наблюдая за процессом из-за стекла.
Не следить нельзя, очень важно не перегреть, чтобы не началась возгонка соли. Да и вообще, все опыты с металлическим натрием огнеопасны. Что говорить, если до сих пор все мои попытки повторить опыт Девилля[7] по получению металлического натрия без электролиза заканчивались пожаром? Хотя перекись натрия я получал таким способом легко и уверенно, даже научил этому одного уникума из Хураздана, по странной логике получившего из-за этого прозвище Блондинчик. Нет, он его волосы и были светлыми, среди нынешних армян таких большинство, да и рыжих хватает. Но почему именно его так обзывать? Этого я понять не мог, но сам мастер своим новым прозвищем явно гордился.
Поэтому металлический натрий для сегодняшнего эксперимента мне пришлось получать электролизом расплава едкого натрия. Идиотизм, конечно, одного только железа расходуется раз в тридцать больше, чем получается натрия, и это не говоря про медный купорос. Но что поделаешь? Генератора я так пока и не собрал.
Нет, мысли по этому поводу у меня были, но остро не хватало простейших приборов, например, вольтметра и динамометра. Пружинные весы у нас пока получались настолько грубыми, что толку от них почти не было. Приходилось выкручиваться. Силу я измерял при помощи обычного маятника, при небольших отклонениях от вертикали сила, действующая на него, была почти прямо пропорциональна углу.
Выкрутиться-то я выкрутился, но сами посудите, просто ли таскать за собой маятник? Или следить, чтобы его ничто не раскачивало?
С не меньшими извращениями я измерял и силу тока. Взял постоянный магнит и проводник, по которому и шёл ток. Приходилось вручную регулировать расстояние между ними, добиваясь эталонного, а потом по маятнику засекать вызываемое усилие.
Сам маятник я предварительно «проградуировал» в ньютонах при помощи самых точных из своих весов. А вот чтобы перевести это в амперы, пришлось немало повозиться.
Нет, законы электролиза я помнил. На восстановление одного грамм-эквивалента вещества расходуется 96 500 ампер-секунд. Молярный вес меди, я помнил вообще с точностью до третьего знака, а песочные часы позволяли мне засекать время с точностью до одного процента.
И взвесить медь, осевшую на электроде я тоже мог с высокой точностью. Но! У меня в качестве единиц были не
