Письма героев (СИ) - Максимушкин Андрей Владимирович
Полевой лагерь свернули буквально в мгновение ока. Все равно палатки не ставили, люди спали под навесами из брезента или в машинах. А кто и под открытым небом на шинели.
Берега речушки превратились в обычный вытоптанный луг. Саперы даже ровики отхожих мест засыпали за собой.
Что удивило Никифорова в армии с первых дней так это пунктик всех начальников и командиров на санитарии. Буквально до настоящего помешательства на чистоте и порядке во всем. Да и сами саперы брезговали гадить где ни попадя. Дело понятное, никому не хочется вдыхать ароматы свинарника и вляпаться в дерьмо между делом. О походных банях и говорить нечего. Любят у нас это дело. Даже на фронте и маршах самый любимый вопрос у людей: «Когда позволят парной день устроить?».
Первыми на трассу выехали машины второй роты. Никифоров к своему удивлению вдруг случайно оказался вторым помощником ротного. Ему выделили трехосный внедорожник «Кергесс» с рацией и назначили место замыкающего в колонне. Уже привычное дело, честно говоря. Дорога недолгая, уже через десять верст саперам встретились первые патрули мехбригады. Сразу удалось выйти на волну штаба бригады.
Роте тут же сообщили новый пункт назначения и просили ускориться. Вскоре трасса вывела к небольшой еврейской деревушке в окружении возделанных полей и садов. За селением полевой лагерь танкистов. Десяток палаток замаскированы сетками, в укрытиях полевые кухни, разбросанные в кажущемся беспорядке БТК и несколько броневиков. Вьются дымки. Комполка обнаружился в импровизированном штабе. Натянутый между двумя бронеавтомобилями брезент — характерная черта обустройства в этих местах.
— Рад. Очень рад, — высокий с выгоревшими до белизны короткими волосами и загоревшим до черноты лицом полковник Сергеев первым шагнул к офицерам саперной роты. Короткое знакомство. Крепкие рукопожатия.
— Место для дневки найдете к северу за оврагом, встанете в садах. Обустраиваться не советую, сам не знаю, когда двинемся дальше. Может быть уже сегодня. Предупреждаю сразу: местных не обижать. На это есть распоряжение фронта. И евреи, и арабы, и друзы к нам относятся доброжелательно, постараемся их специально не щемить. Даже черкесы воспринимают нас как нейтральную силу. То есть, не гадят.
— Скорее они равнодушны, Александр Петрович, — заметил Чистяков. — Провожают нас пустыми взглядами, от торговли не отказываются, но сами с товаром редко первые выходят. Похоже, местные не очень-то различают нас и англичан.
— Различают. Очень сильно различают. Если не слышали, евреи давно ведут против британской администрации партизанскую войну. Торгуют в Палестине и Иордании все со всеми. Они выживают торговлей. Область бедная, хлеб им тяжело достается, хорошей земли и воды мало, работать приходится много.
— Понимаю, — согласно кивнул Никифоров.
Последние слова комбата можно было трактовать и так, что интенданты и баталеры передовых частей все скупили, что им предложили. Впрочем, острый глаз инженера заметил оживление близ расположения части, появились местные селяне. Колоритные, надо сказать личности. Собравшиеся вокруг солдаты что-то явно покупали. Незнание языка никому не мешало. Интернациональные жесты и мимика, вот универсальный язык торговли. Ну, да, подойдя поближе, офицеры увидели, что туземцы торгуют финиками, свежими лепешками и сушеными фруктами.
Завидев людей с офицерскими погонами, торговцы оживились. Один перешел на ломанный английский. Его товарищ пытался изъясняться на каком-то удивительном диалекте немецкого, Иван Дмитриевич не сразу понял, что это идиш. Что ж, российские рубли и копейки местные брали с удовольствием, цены оказались весьма и весьма божеские. Всего на пятьдесят копеек Никифоров взял полтора килограмма фиников и сладкого завяленного инжира.
— Вчера арабы приезжали, тоже все быстро распродали, — заметил полковник Сергеев, когда Иван Дмитриевич поделился с ним впечатлениями от местной торговли. — Эти хоть европейские языки знают, а те только десяток слов на французском могли произнести.
— Как же с местными общаетесь?
— Так и приходится. Увы, переводчиков с арабского нам как-то забыли дать. У меня двое офицеров со знанием фарси и один армянин, очень крепко помогли, когда мы в Ассирии стояли.
— У нас еще хуже, — Никифоров сам сносно говорил на немецком и английском, а вот местные наречия так и не сподобился освоить, хотя пару раз честно пытался взяться за учебу. Арабский разговорник так и валяется в чемодане с зимней формой, катается на машине каптенармуса со всем прочим батальонным имуществом.
Глава 28
Александровский дворец
12 мая 1940. Князь Дмитрий.
Алексей поднял руку. В кабинете воцарилось молчание. Грозная тишина. Сама атмосфера наэлектризовалась.
— Мы сейчас говорили о предварительных операциях. Удары по вражеским базам, наступление во Франции, полная очистка Сирии и Палестины важны, но это еще не победа. Посему все принятые сегодня решения должны плавно перерасти в операцию по выводу Британии из войны. На наших условиях.
Что характерно, Францию сюзерен даже не упомянул. Для многих присутствующих слова Алексея новостью не стали, однако энергия, убежденность в своей правоте впечатлили.
Начальник флотской разведки откашлялся.
— Георгий Александрович?
— Могу вставить слово.
Император одобрительно кивнул. Мусатов на совещаниях предпочитал отмалчиваться, но зато его слово веско звучало на личных докладах царю.
— Есть мнение, что все надо успеть до ноября.
— Мнение ваше или ваших аналитиков? — Лицо Вержбицкого на миг исказила недовольная гримаса. Он не забывал, что именно благодаря докладу флотской разведки царь отменил рейд из Туркестана против Индии.
— Моих людей. Я с выводами согласен.
— Прошу продолжайте. Григорий Афанасьевич, ваши возражения после доклада.
Дмитрий прикрыл глаза, он уже подозревал, о чем пойдет речь. Сильнейшая и богатейшая империя мира тоже не против вмешаться в европейские разборки. Это нормально. Плохо то, что с 36-го года после прихода к власти в США Франклина Рузвельта наши отношения с янки ухудшились. Увы, все программы сотрудничества, открытая торговля благодаря которым мы безболезненно пережили великую Депрессию и даже сумели достаточно дешево купить несколько заводов и технологий, постепенно сворачивались и выхолащивались. Торговля пока шла, но по предоплате, банки неохотно шли на кредитование сделок, чувствовались препоны, волокита со стороны заокеанских друзей. В разгоревшейся войне янки демонстративно поддержали своих англоязычных кузенов. Нет официально в войну они не вступили, но «дружественный нейтралитет» вот еще одно изобретение скоростного века, ничем не хуже открытой агрессии.
В своем докладе Мусатов развернул мысль: пока в США идет избирательная компания, правительство не может делать резких движений, они вынуждены сдерживаться, опасаясь давать козыри изоляционистам и прорусской партии. После выборов, а шансы на победу оппозиции незначительны, руки у Рузвельта, его команды и его покровителей окажутся развязаны.
— Ноябрь, — нахмурился Кедров. — Даже если сейчас готовить высадку, армии нужно время подтянуть войска и тылы после падения Франции.
— Надо думать, как сломать их без высадки.
— Не сможем, — когда надо начальник МГШ умел быть твердым.
— Все же я жду предложений. Неделя на предварительную проработку устроит?
— Да — быстро отреагировал Вержбицкий.
— Нет. Две недели и понимание возможностей союзников, — Кедров предпочел сказать правду.
Совещание затянулось, живот явственно напоминал, что стоит подкрепиться. Легкий перекус бутербродами не в счет. Хотелось бы чего-то существеннее.
— Господа, на этом всем спасибо! Благодарю за работу. А теперь прошу всех в обеденный зал, — Алексей мигом преобразился из сурового уверенного вождя в радушного хозяина.
Пользуясь случаем, Дмитрий придержал сюзерена за локоть.
