Сакура-ян. Часть 1 - Андрей Геннадьевич Кощиенко
— Я всех спросила, — делая непонимающий вид, объясняет ей КюРи. — Все ответили — нет. Осталась одна ты…
— Что происходит? — поняв, что стала жертвой розыгрыша интересуется БоРам. — Я что–то пропустила?
— Промоушен «Lovey-Dovey» отменили, — вздохнув, сообщает ей ИнЧжон. — Официальная причина — ввиду болезни одной из участниц. А в фан–чате появилась информация, что одна из нас «залетела».
— Ничего себе! — изумляется БоРам. — Вот это да! И кто это?
— Да никто! Просто причина, чтобы не устраивать скандал с разбирательствами о плагиате.
— Других вариантов не было, кроме как на нас беременность повесить?
— Сами в шоке.
В этот момент в раздевалку заглядывает менеджер группы.
— Все здесь, — оглядев группу довольно произносит он. — И опять болтаете впустую. Так, давайте, закрываем рты и идём к директору БонСу. Она ждёт, чтобы сделать сообщение. За мной!
Переглянувшись, девушки направляются вслед за начальником.
……
— Агдан–сан, у директора твоего агентства состоялся разговор с директором БонСу, — говорит Акиро и внимательно смотрит на меня.
— И… что? — спрашиваю я, стараясь выглядеть как можно беззаботнее.
— Госпожа БонСу от имени госпожи ЫнДжу пожелала тебе всяческого успеха на твоём первом концерте в «Токио Доум» и просила передать, что очень надеется на твоё неукоснительное соблюдение условий заключённого соглашения.
— Да… благодарю вас, за информацию, Акиро–сан… — озадаченно отвечаю я. — Весьма милый поступок со стороны ЫнДжу–сан…
Какой угодно ожидал реакции, вплоть до ядерного бомбометания, но только не добрых пожеланий! Впрочем, в послании ещё есть «тонкий намёк на толстые обстоятельства», так что, не всё так однозначно…
— Возможно, — кивает Акиро, — но по моим представлениям, сформировавшимся по вашим рассказам, эта женщина — жестокий деспот, принёсший лично вам много страданий. Теперь она совершает «милые поступки». Что случилось?
— Люди меняются, господин.
— Почему–то делают они это после появления кавера на песню «Lovey-Dovey», группы, в которой вы были участницей. Песня, кстати, нигде так и не прозвучала, в отличии от кавера. Вы не посвятите меня в подробности произошедшего, Агдан–сан?
— Акиро–сан, вы очень умный мужчина и поэтому давно всё поняли, — вздохнув, отвечаю я, сообразив, что сейчас «получу по лбу» за самодеятельность. — Это моя песня, украденная, на которой хотели заработать. Я пресекла попытку.
Как бы мне его задобрить, чтобы он не смотрел на меня с таким осуждающим видом?
— Агдан–сан, вы меня страшно разочаровали. Вы понимаете, что поставили под угрозу срыва концерт, о котором так мечтали?
— Акиро, — смотря ему в глаза, говорю я. — Это был вопрос самоуважения и справедливости. Давай, не будем обсуждать эту тему. Лучше помоги мне записать диск со всеми песнями, которые у меня украли. И ещё, мне нужен рояль и другое платье для Императора. Я придумала, какое…
— Агдан–сан…
— ЮнМи, — перебиваю я, не дав закончить фразу. — Когда рядом нет посторонних. Просто ЮнМи. Не возражаешь, Акиро?
— Домо аригато годзаимасу, ЮнМи — тян, — гордо развернув грудь, благодарит японец. — Ты не пожалеешь о своём доверии!
«Буду очень на это надеяться», — думаю я.
Седьмой лепесток унесён ветром…
Лепесток восьмой
Время действия: двадцать четвёртое июля, вечер
Место действия: отель «Chinzanso Tokyo»
В ожидании вечернего выпуска новостей валяюсь на диване, задрав на его спинку ноги. Жду, когда по телеку, в праймтайм, будут показывать, как мне вручают послание от Императора. Событие, как мне сказали, не очень частое для этой страны. Не многие могут похвастать, что удостоились такой чести. А мне вот выпало. И вся Япония это увидит, и лично сам хочу взглянуть на себя со стороны. Как именно меня покажет камера? Может, «образ подправить» где–то нужно? Хотя все окружающее дружно, в один голос заявили — «идеально», но мало ли? Совершенству, как известно, нет предела. Как говорится, лучше самому один раз увидеть, чем сто раз услышать.
День, с самого утра, проходил под напряжением от предстоявшей встречи с тенёк дзюбин. Подъём, зарядка, водные процедуры, завтрак. В машине, по дороге на студию, ЕнЭ проверяет, степень знания моего ответа Императору в ответ на его послание. Всё запомнено на отлично, «шероховатости» отсутствуют. По прибытию — попадаю в руки стилистов и визажистам. Полтора часа уходят на причёску и макияж. За полчаса до одиннадцати объявляется «готовность номер один» и я влезаю в платье. Начинается обратный отсечёт. Ждём.
Ровно в одиннадцать (точность — вежливость королей?) с улицы раздаются крики орущих японцев, и я понимаю, что посланник прибыл! По сценарию, он не входит в жилище, и я к нему не выбегаю как пёсель по свистку, весь такой восторженный с виду. Меня должен оповестить о прибытии делегации слуга. Мой. Ну типа я — феодал, жильё — местный замок, а в нём я — правитель окрестных земель. Всё солидно, с соблюдением чётко определённого уровня уважения для всех участников мероприятия. Для богачей, имеющих собственный дом, церемония — просто супер. Но для меня, не имеющего в Токио даже дохленького «шалашика», всё было «весьма в натяг». «Стены замка» сыграло здание моего нового агентства, роль «тенистого сада пред ним», досталось расчищенной от машин парковке (хорошо, что была!), а слуг изображали нанятые Акирой «специально обученные для этого люди». Короче, всё было бедненько, просто до слёз. Ну ничего. Не все из имеющих гектары недвижимости в Японии могут похвастаться той чести, которой я был удостоен. А к следующему разу уже разбогатею и подготовлюсь гораздо лучше. Стыдно не будет.
В общем, дождался я, когда «за мною придут» и пошёл встречать «посмевших вторгнутся на мои земли». Главным из «вторженцев» оказался прикольно выглядящий японец в комбинации из одежды тканей чёрной, жёлтой и белых цветов.
На голове у него красовалась плетёная из рисовых стеблей шляпа, а в правой руке — длинный посох с нехилого размера железным навершием. Этакий «странствующий монах» из видео–фильмов про Шаолинь. Сопровождали его четверо спутников.
Тоже, в одежде интересного дизайна «а–ля под старину» и различающейся по цвету, видимо в зависимости от отыгрываемой роли персонажем. Двое держали «культовые вещи», у двух других в руках были коробки. В одной, как оказалось после, было само письмо от главы страны, в
