30 сребреников - Дмитрий Викторович Распопов

— Женщина! — удивился Алонсо вслух.

— Монахиня, — поправил его строго отец Иаков, — монастырь разделён на две части, в этой находится орден клариссинок.

— И какой здесь процент беременных монахинь? — поинтересовался я, — более чем уверен, что в стене, разделяющей мужскую и женскую часть уже давно вынуты несколько кирпичей и потому в женской половине происходят непорочные зачатья.

— Как ты можешь брат, говорить такие богохульственные вещи⁈ — возмутился старик, но внезапно лицо монахини, что открыла нам калитку приобрело красно-розовый цвет и она со слезами бросилась внутрь, оставив проход открытым.

— Посмотри, что ты наделал! — отец Иаков осуждающе на меня посмотрел.

Я лишь хмыкнул, понимая, что человеческую природу не изменить и было бы странно это отрицать.

— Бернард ты остаёшься у входа, — распорядился он, — а ты Алонсо, чтобы взгляд от пола не отрывал!

— Слушаюсь отец Иаков, — скромно кивнул молодой парень, у которого я находился за спиной.

Так как провожатая сбежала, мы втроём вошли внутрь. Куча женских взглядов тут же обрушилась на нас, поскольку они занимались своими делами, а мы их потревожили своим визитом. Кто-то развешивал сушиться одежду, кто-то занимался грядками, а кто-то подвязывал деревья, но посещение мужчинами явно у них было редко, особенно такими, как Алонсо, поскольку я с отцом Иаковым были в монашеских робах.

Заметили его и те, кому было это положено по статусу, так что уже скоро, толстая монахиня, словно квочка бросилась нам наперерез.

— Нельзя! — кричала она с белым от злости лицом, раскинув руки в стороны, — мужчинам нельзя!

— Сестра успокойтесь, — отец Иаков был словно само умиротворение, — вы же видите, это не мужчина, а помощник брата Иньиго.

Его спокойствие мало на неё повлияло, и она перекрыла нам путь дальше.

— Как ваше имя сестра? — поинтересовался он.

— Сестра Федерика, — буркнула она.

— Сестра Федерика, проведите нас пожалуйста к матери-настоятельницы и сами присмотрите за этим человеком, — мирно предложил он и она не нашла что возразить на это предложение. Она встала рядом с Алонсо и стала показывать рукой куда идти, шикая при этом на всех монахинь, которые нам попадались по пути.

Пока мы шли, я замечал, что женщин и девочек здесь было невероятное количество и разных возрастов, от восьми лет до семидесяти.

— Сестра Федерика, — обратился я к ней на латыни, — кто к вам обычно попадает?

Она зыркнула на меня, смутилась и перепутав слова местами, весьма коряво ответила.

— Брат, разное.

Услышав ответ, я сразу перешёл на итальянский.

— Я вижу много маленьких девочек, неужели в таком возрасте они самостоятельно выбрали путь служения господу?

— Чаще всего их отдают нам их родители брат Иньиго, — уже спокойнее ответила она на родном языке с неаполитанским акцентом, — кто не может содержать ребёнка.

Я ещё поспрашивал её о распорядке дня, чтобы она не была такой настороженной к нам и вскоре настоятельница, старушка лет пятидесяти вышла нам навстречу.

— Простите, что не вышла сразу брат Иаков, — кивнула она ему, — мне только что сообщили о случае непорочного зачатия в стенах нашего монастыря. Так что вы прибыли как никогда кстати, чтобы зафиксировать это чудо.

Алонсо не смог сдержаться и громко фыркнул, я лишь улыбнулся, а отец Иаков посмотрел на меня задумчивым взглядом.

— Как часто это у вас происходит матушка? — поинтересовался он у настоятельницы, лицо которой дрогнуло.

— Проведите меня к стене, что разделяет мужскую и женскую часть, — попросил он её и она кивнув, повела нас туда. Это оказался чулан, в котором стояли в задней части большие стеллажи со всяким инструментом.

— Вот видите, — она показала на весьма забитое инструментом и вещами помещение, — здесь ничего нет, кроме садового инвентаря.

— Брат Иньиго? — отец Иаков посмотрел на меня, — что вы здесь не видите?

— Того же что и вы брат, — хмыкнул я, — толстого слоя пыли.

Он тяжело вздохнул и показал Алонсо разобрать вещи, и когда он это сделал, то оказалось, что есть небольшой проход к самой дальней стене и там уже брат Иаков, постучав костяшкой пальца по кирпичам, вскоре вытащил несколько из них, обнаружив проход в похожую кладовку с другой стороны стены.

— Позовите каменщиков матушка, — обратился он спокойно к настоятельнице, которая смотрела на это небольшое расследование с круглыми глазами, — пусть положат здесь двойную кладку и даю гарантию, на ближайшие годы непорочные зачатья в вашем монастыре прекратятся.

Женщина стала белая словно мел, она закивала, позвала сестру Федерику и приказала запереть ей чулан, а нас повела к себе. Как только дверь за нами закрылось, настоятельница повалилась на колени, хватая отца Иакова за руки.

— Брат умоляю, сохраните это в тайне! — разрыдалась она, — меня лишат места, если это вскроется.

Отец Иаков мягко ей улыбнулся.

— Предоставьте мне ваши финансовые документы матушка, если в них не обнаружится проблем, я закрою глаза на эту небольшую небрежность, лишь наложу на вас епитимью.

— Конечно брат Иаков! Конечно, — она подскочила и метнулась к большому шкафу, открывая его и доставая оттуда три больших толстых книги, — всё здесь брат, монета к монете.

— Брат Иньиго, — монах повернулся ко мне, явно намекая, что проверять бухгалтерию придётся мне.

Я показал Алонсо подойти и сесть на стул матери-настоятельницы и стал по очереди просматривать книги, а нейросеть в голове сканировать страницы, разбивать их сразу по колонкам, а мне нужно было лишь сравнивать траты и поступления. На все три книги у меня ушло не больше пятнадцати минут, всё это время меня все терпеливо ждали.

— Небольшое воровство есть, — закончив, я поднял на брата Иакова взгляд, — но не больше пяти процентов от сумм, которые поступают в виде пожертвований. В целом весьма рачительное ведение хозяйства, очень много закупок пряжи, а затем выручка с продажи готовых изделий из неё, а на эти деньги идёт закупка свежих продуктов, предметов быта для сестёр. Закупок драгоценностей или предметов роскоши я не нашёл.

Настоятельница снова упала на колени, молитвенно протянув руки к отцу Иакову.

— Вы даже не приставляете матушка, — мягким и спокойным тоном, словно он её