Афганский рубеж 2 - Михаил Дорин
На Востоке, примерно в 5 километрах от аэродрома заметны район базирования 77й бригады и госпиталь. Рядом с ними населённый пункт под названием Шамархейль.
— Постов много, командир, — сказал мне по внутренней связи Кеша.
— Да. Первый от нас идёт 23й пост, — ответил я.
На север по дороге на Кабул целая система постов на крутых горах. Высоты здесь на 350–550 метров выше, чем уровень аэродрома. И далее повышаются ближе к Кабулу. Разница между Джелалабадом и столицей по высоте 1300 метров.
— А на северо-западе что за водоём? — удивился Кеша.
— Эх, штурман! Отродье хамское, как говорил царь Пётр. Район чего не изучил? — решил я слегка пристыдить Иннокентия.
— Командир, да… я ж спал.
— Потрясающая отмазка! Дарунтийская плотина там и водохранилище, которое питает водой всю Джелалабадскую долину. Ещё и гидроэлектростанция. По прилёту зачёт мне сдашь. Ферштейн?
— Так точно.
— Шучу! Но район должен мне назубок знать.
Если Кешу не бодрить периодически, он совсем расслабится.
Через пять минут Енотаев начал связываться с Сопиным. Тот доложил, что площадка готова и можно выполнять посадку. Ми-8е начали строить заход на посадку. Мы с Шаклиным, поднявшись выше, встали в круг и продолжили контролировать пространство вокруг района посадки.
С высоты можно разглядеть, что ночью бойня была серьёзная. Земля перепахана разрывами НАРов. Искорёженная автомобильная техника ещё дымилась. Рядом с ней рассредоточились наши бойцы, а кто-то ещё продолжал досматривать ящики и тюки.
— Сколько же там… добра? — спросил Кеша, когда мы пролетели чуть ниже над местом боя.
Уж очень хотелось ближе рассмотреть взятые трофеи. В глаза бросились множество ящиков и пара ворохов сложенного оружия.
— И всё это должно было стрелять в нас. Удачный рейд вышел у разведчиков, — ответил я и заложил разворот на 45°.
— 302й, куда так резко? — спросил в эфир Шаклин.
Контролирует меня командир звена!
— Борт порядок, 301й.
— Аккуратнее. Внизу за нами смотрят.
Вениамин намекал на подполковника Баева. Тот, видимо, тоже решил полететь на разбор каравана. Каким только боком он здесь относится, понятия не имею.
Спустя полчаса Ми-8е загрузились и начали запускаться. Выполнив ещё один проход, я обнаружил, что забрали не всё. Что-то сожгли прямо в степи.
Пара Енотаева оторвалась от земли и перешла в набор. В это время пристроились по бокам и мы с Шаклиным. И всё бы ничего, но уж слишком всё спокойно.
Так не бывает, чтобы духи отдали так просто столь крупный караван. Я смотрел по сторонам и сомневался в выбранном Шаклиным маршруте. Ничего тут особого не было. Да только один котлован сильно меня настораживал.
И именно оттуда потянулся дымовой шлейф. Словно ядовитая змея бросилась на нашу группу.
— 301й, слева ракета! Слева! — громко сказал я.
— Понял, понял. Вправо пошли! — ответил Шаклин.
Строй рассыпался. Один Ми-8 ушёл за меня, а я начал маневрировать от ракеты влево. Она всё ещё продолжала лететь в нас, извиваясь из стороны в сторону. Начали отстреливать ловушки, но за столь ярким салютом, я потерял её из виду.
— Мимо прошла! — крикнул Кеша.
Но это ещё не всё. Ещё два пуска. И эти ракеты предназначались вертолёту Енотаева. Он слишком ушёл вперёд и спикировал вниз, пытаясь прикрыться складками местности.
— 201й, по тебе. По тебе пуск! — повторил я.
Но шансов у комэска не было. Кроме одного. Снизу вынырнул «шмель». Таких манёвров на Ми-24 я ещё не видел!
— Куда⁈ Куда⁈ — громко кричал в эфир Ефим Петрович.
Одна ракета ушла в сторону, а вторая попала точно в заднюю часть Ми-24. Тут же вертолёт словно споткнулся в воздухе. Нос задрал на такой угол атаки, с которым истребители-то не все летают. Мгновение и Ми-24 начал резко снижаться, совершая хаотичное кружение вдоль своей оси.
— Прыжок! Прыжок! Прыжок! — повторял, будто заклинание Енотаев.
Высоты ещё достаточно. Плюс к этому Ми-24 не вращается, а медленно перешёл на пикирование. Вертолёт в падающем огненном шаре было трудно узнать. И тут в воздухе появились две чёрные точки, отделившиеся от падающего борта. Секунда и оба купола наполнились и исчезли в котловане.
— 201й, иду за ним, — доложил я, дал ручку от себя и начал пикировать.
Так разгонюсь быстрее. Вертолёт завибрировал, но крыло на Ми-24 для того и создано, чтобы хорошо вертолёт вёл себя на пикировании.
— 302й, высаживаю группу на южном склоне. На Омар передам, чтобы ПСО поднимали, — сказал в эфир Енотаев.
Его вертолёт пролетел в паре сотен метров от меня и направился к горе. Меня не покидало ощущение, что его затея плохая. Вывел вертолёт из пикирования, и передо мной оказался тот самый южный склон.
— Запретил посадку! — успел громко сказать я и тут же пустил один залп С-8 по духам.
Ракеты ушли, а я успел отвернуть влево. Чтобы не столкнуться с горой.
На выводе успел увидеть, как в воздух поднялись клубы пыли и дыма. Скучковались эти парни тут очень компактно. Задумка ясна. Сбили один вертолёт, а за ним прилетят ещё два. В три раза больше вариантов заработать гору афганей!
— 201й, духи на склонах, — сказал я, выводя вертолёт из виража.
— Понял, — ответил Енотаев и отвернул в долину.
В котлован может сесть только один вертолёт. Рисковать всеми пассажирами на борту Ми-8 в такой ситуации нельзя. Это холодный расчёт. Так что рисковать будем мы с Кешей.
Ещё один залп по южному склону. Видны очередные подрывы, а дымом снова заволокло всю гору.
Ждать, пока спустятся духи и заберут парней нельзя.
— 201й, иду на посадку, — доложил я и начал снижение на дно котлована.
На северном склоне наблюдаю, как собирается ещё одна банда в белых и чёрных одеяниях. Только никто не стремится спускаться вниз. Переключаюсь на пушку и даю залп по духам.
Вертолёт от мощной отдачи начинает «мандражировать», но эффективность такого орудия колоссальная. Духи разбегаются в разные стороны, а снаряды буквально перемалывают на своём пути тела людей.
— Вижу купол! — сказал по внутренней связи Кеша.
Под собой обнаружил дно этого котлована. Именно здесь и упал Ми-24 Шаклина. Вот он наш «шмель», лежит беспомощно и горит, отбрасывая вверх чёрный дым.
В сотне метров ярко-жёлтый
