Авиатор: назад в СССР 12 - Михаил Дорин
Интересно! Раньше были, а вот сегодня пропали. И не припомню, чтобы после работы Вера сразу шла в душ и принимала его. Старался себя не накручивать, но пока есть сомнения — на работе ли была Вера. Да и как можно не поесть, если так плотно поработала? Тут слона впору съесть и не наешься, а она «разгружаться» собралась.
В зале в это время уже работал телевизор, где по Первой программе шёл концерт. На сцене Иосиф Кобзон распевал великую композицию про мгновения, которые «свистят, как пули у виска». Глубокий голос народного артиста заставил меня даже позабыть о жарящейся картошке.
А другая песня, исполненная вживую Верой, вернула к реальности.
— Белая ночь опустилась как облако. Ветер гадает на юной листве, — напевала она, выходя из ванной.
Эта композиция группы «Форум» в этом году только увидела свет. По телевидению её ещё не крутили.
Аромат Вериного шампуня смешался с запахом жареной картошки. Волосы она собрала на голове, завернув их в подобие чалмы из полотенца.
— Серёжа, ты молодец! Так и быть, я покушаю, — радостно заявила Вера.
— Рад, что у тебя появился аппетит. Как на работе дела?
— Всё нормально. Готовимся к празднику.
— Поэтому задержалась? — спросил я.
Веру мой вопрос не обрадовал. Она насупилась и недовольно стала отвечать.
— Дел много. Я и не одна была. Там ребята со мной работали. Их человек пять было, и все такие молодцы.
Были и были. Вера такой акцент сделала на мужчинах-коллегах, будто хочет у меня приступ ревности вызвать.
— А нам объявили, что в августе в Крым опять. Будем помогать лётчиков палубных на крыло ставить. Испытания во Владимирске продолжаем…
— Родин, я не спрашивала тебя о ваших планах.
— Мы день за днём работаем на лётной станции. И это важная работа сейчас. Ещё есть новость…
Хотел я рассказать про орден, но Вера меня недослушала. Сорвала с головы полотенце и вскочила с места.
— Я работала в мужском коллективе, мне оказывали знаки внимания. Ах да, мне ещё шоколадку подарили. Можешь мне не готовить. Наелась, спасибо!
Вот и поговорили. Аж самому есть перехотелось. Через пару минут, когда картошка приготовилась, на кухню вернулась Вера.
— Ты не понимаешь, Серёжа, что ты всегда со своими самолётами. Я тебя даже на нормальную ревность раскрутить не могу. Другой бы уже рвал и метал, а ты спокойно спрашиваешь — где я была. Когда увидела тебя в коридоре с ножом, обрадовалась, что ты так заревновал, что за колющие предметы хватаешься. А ты опять о самолётах! Надоело, авиатор ты наш!
После этого она ушла в ванную, включила воду и долго не выходила оттуда. Какая муха её в последние дни укусила, трудно сказать. Даже не выслушала, что завтра меня в Кремль вызывают.
Утром, я в очередной раз собрался очень рано. Одевшись в строгий костюм, я постоял перед зеркалом, проверяя всё ли у меня в порядке. За спиной показалось заспанное лицо Веры.
— Как будто в Кремль собрался, — улыбнулась жена, поправив мне воротник.
— Так и есть. Сегодня вручение наград.
Вера тут же поникла.
— Извини, пожалуйста. Вчера некрасиво получилось. Ты меня и накормить хотел, а я со своими нервами.
Жена поцеловала меня и обняла. Она ещё не проснулась полностью, поэтому тяжело стояла на ногах.
— Ладно. Всё в прошлом. Мне торопиться нужно, — ответил я и пошёл к двери. — У тебя завтра день рождения. Что хочешь в подарок получить?
— Чтобы мой муж рядом был весь день. Это будет лучше всего.
Я сразу прикинул в голове, что на завтра у меня запланированы несколько задач. Сделать нужно пару вылетов на «корабелке», которую пригнали с завода. Этот борт первым уйдёт в формируемый корабельный полк истребителей. Задерживать его нельзя. Но и подарок надо сделать супруге.
— Так и будет. Обещаю, что буду с тобой рядом завтра, — ответил я.
Вера бросилась ко мне и прижалась, повиснув на шее. Чувствуется, что ей очень нужно было услышать это обещание. А мне теперь надо бы подумать, как соскочить с работы. И я понимаю, что этого сделать практически невозможно.
Екатерининский зал Большого Кремлёвского дворца постепенно наполнялся официальными лицами. Всех, кого в этот день должны награждать, построили на красной ковровой дорожке. Я старался не смотреть акцентировано по сторонам, но в этом месте невозможно просто так стоять.
Паркетный пол был выполнен с нанесением стилизованного изображения Екатерины Великой в виде золочёного рисунка. Изображение в обрамлении искусственных алмазов и надписью «За любовь и Отечество» присутствует и на стенах, и на парадных дверях помещения.
Но главными приметными элементами помещения являются пилястры или вертикальные выступы на стенах. Они были украшены малахитовыми вставками, и закреплены на мощных столбах у дверных проёмов.
Стены и своды украшены муаром сероватого оттенка. В качестве освещения использовались позолоченные люстры с канделябрами.
Закончив рассматривать зал, я обнаружил перед собой большой стол с установленными микрофонами и разложенными коробками. Невысокого роста фотограф ходил перед нами и снимал каждого. Коллеги этого «папарацци» стояли в стороне, ожидая начала церемонии. Количество представителей средств массовой информации было не маленьким. Несколько видеокамер были установлены в разных местах, чтобы выполнять запись вручения наград.
— Волнуешься, Серёга? — спросил у меня Вигучев, который стоял рядом.
— Это приятное волнение. Да и все уже знают, кого и чем наградят.
— Слышал, что тебя «прокатили» с Героем. Совсем несправедливо, — покачал головой Георгий.
— Ничего, Серый. Мы ещё добьёмся для тебя справедливой и заслуженной награды, — поддержал меня Байрамов и посмотрел в сторону Чубова.
Егор активно жестикулировал и рассказывал о чём-то представителю политбюро. В нашем строю также оказался и его ставленник Паклин. В чём его заслуга в успешной посадке на корабль, понятия не имею.
— Искать справедливость, логику и другие хорошие
