Оранжевая страна. Книги 1-3 - Александр Вячеславович Башибузук
– Подробнее? – в упор спросил я полицейского. – Мне надо знать подробнее. С кем связи и так далее.
– В смысле? – Бур понял, что сболтнул лишнего, и сразу засобирался. – Ну я пойду – дел накопилось, да и вообще…
– Стой, Клаус. – Я встал и загородил ему дорогу. – Один момент, проясни мне всего один момент. Кто за них хлопотал? И я не премину замолвить за тебя словечко перед… сам знаешь кем.
– Перед кем? – полицейский заколебался.
Я поднял палец к потолку:
– Неужели не понимаешь?
– Ловлю на слове, – быстро сказал Граббе. – В общем, я просто собирался провести полное дознание. Но один из них, Гаспар Людо, попросил его связать с герром Бигелем. Ты знаешь, кто это. Так вот, мне приказали немедленно отпустить их. Большего я не знаю, – развел бур руками.
– Спасибо, дружище, – я пожал полицейскому руку, – ты оказал мне услугу, и я тебя обязательно отблагодарю. Как только, так и сразу.
Граббе отбыл, а я в очередной раз задумался. Информация, предоставленная Клаусом, на самом деле ничего не проясняет. Папан Франсуазы, при его-то положении, мог получить рекомендательные письма хоть от самого президента. Ничего не понятно, кроме того, что французы – явно не те, за кого себя выдают. А Франсуаза? Вряд ли; думаю, Гаспар и компания просто совмещают обязанности бодигардов с чем-то еще, причем без ее ведома. Обычное дело.
Дальше мне стало не до раздумий. Прибыли тридцатисемимиллиметровые автоматические орудия системы Максима-Норденфельда. Те самые, знаменитые «пом-помы». Почему их так назвали? Версий много. Вот сейчас и проверим, я раньше видел эти чудовища только на картинках.
Проверял до самого вечера, сделав при этом несколько выводов. Не очень утешительных. Снаряд чугунный, снаряженный черным порохом, имеет очень маленькую зону поражения, при этом разрывается всего на пять-шесть фрагментов. Скорострельность реально низкая, лафет громоздкий, очень неудобный. Правда, конструкция самого орудия довольно надежная, позволяет вести долгий непрерывный огонь. Словом, пригодится. Не мне: их установят в наших укрепрайонах. Хотя один, может, с собой и прихвачу. Посмотрим. А вот почему его назвали «пом-пом», я так и не понял. «Бум-бум», «бух-бух», «пам-пам»… но только не «пом-пом». Впрочем, буры имеют привычку называть оружие непонятными именами. К примеру, «сверхлегкий» пулемет Максима-Норденфельда они назвали «katlagter» – то есть «улыбчивый кот», поди разберись почему. Ну-у… если я, конечно, правильно перевел это слово. Африкаанс, черт побери, довольно заковыристый язык.
Замучил личный состав до чертиков и умаялся сам. Когда стемнело, отправился домой, с учетом последних событий прихватив с собой отделение волонтеров. Пусть охраняют отца-командира. По пути заскочил в гостиницу и прихватил свои вещи. Потом с Наумычем перевезли из пансиона трофеи. Все, закончилась кочевая жизнь. Или только начинается? Стоп… что за нахрен?
Возле крыльца по ранжиру выстроились свежеприобретенные слуги. Перед строем монументально застыла Лусия Аманда, она же Лушка-Лукерья. Негритянка держала в руках поднос…
– Драстуте козяина!!! – дружно гаркнули чернокожие на околорусском языке.
А Лукерья с поклоном протянула мне поднос, на котором расположились свежеиспеченный каравай, солонка и стопка, до краев заполненная прозрачной жидкостью. Ух-х… етить, неужто водка?
Я степенно взял стопку, опрокинул в себя и… сразу же полез ломать хлеб: какой-то идиот вместо водки подсунул мне чистый спирт. У‑ух… продрало…
– Ты научил, ирод? – едва отдышавшись, поинтересовался я у Степы.
– Дык… Ляксандрыч… нигры сами спрашивали, как хозяина, мол, порадовать… – Степа и сам с оттяжкой пропустил лафитничек. – У‑ух… а водяры тут днем с огнем не найдешь… вот спиртяжка и пригодилась… У‑ух…
– А где «скубент»?
– Дрыхнет, болезный.
– Ну и ладно, пусть отдыхает. Лусия…
– Ванна уже готова, баас. – Домоправительница предугадала мой приказ. – Люсинда и Марианна помогут вам, баас…
Я немного подумал… и отказался от помощи. Обойдутся… и я пока обойдусь… Нечего фавориток плодить. А вообще, мне уже нравится в роли рабовладельца. Шучу, конечно.
Глава 22
Оранжевая Республика. Блумфонтейн.
Вилла «Русский Крааль»
29 февраля 1900 года. 06:00
Долго думал, как назвать свою виллу, в итоге остановился на немудреном названии «Русский Крааль». Так сказать, идентичность сохранил и местные реалии учел. Подарок мне, конечно, сделали шикарный: помимо двухэтажного дома в голландском стиле на вилле присутствовала большая конюшня с гаражом для выездного экипажа и модной среди местных бонз рессорной пролетки. Экипаж и пролетка – в комплекте, правда, без тягловой силы: лошаденки куда-то делись.
Рядом с домом – красивый сад из фруктовых деревьев, множество цветов, беседка, хозпостройки и домик для проживания прислуги. Все коммуникации есть, даже телефонная связь с городским коммутатором и электрическое освещение. Словом, живи не хочу. Если… если, конечно, удастся сохранить эту виллу за собой. Визит бриттов в Блумфонтейн еще никто не отменял. Все, хватит думать, надо вставать, мир спасать… То есть Республику…
Вдруг раздался деликатный стук, а потом в спальне появилась Люсинда, молодая тоненькая негритянка.
– Баас, я помогу вам одеться, – присела в книксене девушка.
– Я сам. Можешь идти. Да… и распорядись там насчет завтрака.
– Завтрак уже накрыт, баас… – последовал очередной книксен, а потом шоколадная мордашка служанки изобразила отчаянное огорчение: – Баас…
– Чего еще?
– Я не нравлюсь баасу? – отчаянно смущаясь, тихо поинтересовалась Люсинда.
– Гм… – Я сразу даже не нашелся что сказать. Несмотря на явно выраженную негроидную внешность, девка довольно симпатичная, но… но дрючить служанок это как-то непедагогично, что ли? Чревато осложнениями. Не выгонять же ее после того, как? Ладно, поступим следующим образом. – Нравишься, Люсинда, но к этому вопросу мы вернемся потом. Пока свободна. Стой… теперь тебя зовут Люся. Повтори… молодец…
Завтрак оказался на высоте, Питер, переименованный в Прохора, оказался действительно поваром, причем не из последних. Таких круассанов я никогда в жизни не ел. Остальные слуги тоже время даром не теряли. Все вокруг в буквальном смысле блестело. Пришлось похвалить, выдать по фунту на обзаведение и назначить заработную плату в размере двух шиллингов в неделю и полного кошта, то есть прокорма и обмундирования. А потом еще изучить список необходимого, предусмотрительно составленный Лусией, окончательно переименованной в Лукерью. Бельишко, простыни, инструменты для садовника, свечи, посуда… форма для горничных… лед для ледника… где они его берут, интересно?
Степан довольно поглядывал на домоправительницу, а она на него – видимо, у них все сладилось. Хотя какое мне до этого дело? Сладилось, так и сладилось. А вот Веник…
– Чего такой недовольный, Вениамин Львович? Не выспался?
– Я у него порошок конфисковал, – спокойно сообщил Степан. – Неча баловство разводить.
– Это произвол, – неуверенно прокомментировал Веник. – Хотя черт с ним. Я вроде как на него подсел. Башка теперь раскалывается.
– Через недельку пройдет. Главное, опять не сорвитесь. Ну что, позавтракали? Вперед, нас ждут великие дела. Да, Вениамин Львович, если вы сегодня не посетите магазин готового платья и будете опять шастать в этих лохмотьях, я вас насильно переодену. Денег нет, что ли? Про парикмахерскую не забудьте.
За сегодняшний день нам предстояло… черт, чего только не предстояло. Я для начала забрал заказ из мастерских, отправил его с Наумычем и Веником на полигон, а сам, по традиции, отправился в госпиталь. Женщин своих проведать. Вот даже не знаю, смеяться мне или плакать.
Фон Ранненкампфа удалось задобрить при помощи бутылки десятилетнего «Камю», изъятого из впечатляющего погреба Шульца, то есть уже моего винного погреба. Да, теперь у меня и такой есть; правда,
