Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2 - Алим Тыналин
— Поздравляю с победой, Рубцов. Анатолий Юрьевич сегодня должен присутствовать на совещании в министерстве, поэтому не смог приехать. Однако, он искренне болеет за тебя.
Интересно, почему их поздравления выглядят так издевательски, будто они на самом деле желают мне проигрыша? Или это мне просто так кажется?
— Большое спасибо, — ответил я, не испытывая ни малейшего желания смотреть дальше на физиономию заместителя, с мелкими, как у хорька, чертами лица. — Надеюсь, завтра он будет присутствовать.
— Это уже всенепременно, — кивнул заместитель.
Я отправился было дальше, но затем, пройдя с десяток шагов, замер, как вкопанный. В толп зрителей, оказывается, была и Ольга. Только теперь она была не в первых рядах. И пришла сюда не одна, а со своим новым кавалером.
Высоченный старшекурсник приобнял девушку за плечи и с превосходством посмотрел на меня. Ну вот он, тот самый неловкий момент. Рано или поздно мы должны были столкнуться.
— Привет, Витя, — сказала девушка, неловко поведя плечами, будто стараясь убрать назойливые руки своего спутника. Хорошо, что он еще не схватил ее за симпатичную попку. О, я помнил эту выдающуюся часть тела Ольги и то, что она так и просится в ладонь. — Поздравляю с новой победой.
Я промолчал, глядя в глаза старшекурсника. Он тоже пристально смотрел на меня. Наверное, вспоминал, как они пинали меня втроем возле сараев.
— Ну что, ты неплохо выступил, — наконец снисходительно прогудел парень. Он казался теперь еще выше на фоне Ольги, девушки обычного среднего роста. — Я и не думал, что ты так хорошо дерешься. Наверное, один на один ты надрал бы мне задницу.
Затем он подумал и усмехнулся. Ну конечно, разве можно признаваться в своем поражении на глазах у своей девушки? Даже в гипотетическом.
— Хотя нет, я все равно закопал бы тебя на ринге, — добавил он. — Вот, одной левой.
Он поднял руку и продемонстрировал мне огромную ручищу. Да, он и в самом деле здоровенный лось. Вот только слишком много задирается.
— Ну что ты такое говоришь, Сережа, — попыталась примирить нас Ольга, чувствуя, что дело потихоньку заходит слишком далеко. — У вас же совсем разные весовые категории.
— А для твоего Сережи это самое главное, — ответил я, пока здоровяк не успел ей ничего сказать. — Он привык нападать на людей поменьше и полегче себя. Да еще и в компании придурков-приятелей. В количестве не меньше двух, а то и трех.
Маленькие глазки Сережи потемнели от ярости. Он тут же отпустил девушку, шагнул ко мне и схватил за майку, сгребая ее в своих ладонях. Я был готов запустить ему хороший резкий хук в челюсть, но к нам уже бросились другие зрители и разняли.
— Мы еще с тобой увидимся, герой, — сказал я устало. — Не уходи далеко, я тебя порву в перерыве между раундами.
Но Ольга и другие приятели уже увели верзилу подальше от греха. Вот теперь я получил наконец возможность вернуться в раздевалку. Там я быстро переоделся в сухую одежду и вытер влажные волосы стареньким линялым полотенцем. Опустился на скамью и задумался. Что теперь делать дальше? Остаться здесь, как и вчера, чтобы посмотреть на других боксеров? Или ехать к Касдаманову?
В раздевалке было полно другого народу. Проигравшие и победившие боксеры обсуждали прошедшие бои. Кто-то ругался, кто-то, наоборот, радостно смеялся. Я не чувствовал ни радости, ни печали. Наоборот, я хотел отдохнуть.
Передо мной остановился человек. Я медленно поднял голову, понимая, что запас неприятностей на сегодня вовсе не исчерпан. Но это был Мазуров, будущий чемпион.
Он стоял и с тусклой улыбкой глядел на меня. Надо же, оказывается перебитый нос в сочетании с лысиной выглядит очень зловеще.
— Эй, ты знаешь, что мы будем драться с тобой завтра? — спросил он. — Ты прошел в финал, уродец. Честно говоря, мне еще не приходилось видеть таких хиляков, как ты.
То, что он говорил, было новостью для меня. Разве все поединки уже закончились? Я слышал, как из зала, где проводятся соревнования, раздаются крики зрителей и звучат молоточки гонга. Нет, бои еще идут.
— Ты чего молчишь, язык проглотил? — издевательски спросил Мазуров. — Ты знай, завтра я разотру тебя о свои перчатки. Ты будешь куском дерьма, который прилип к моим кулакам, слышишь?
Ах да, все верно. Значит, отборочные бои уже на сегодня прошли. Претенденты в весовых категориях уже определены. Ну, а сейчас идут поединки вторых номеров. Тех, кто проиграл в основном соревновании и теперь выясняет отношения между собой. Занятно, значит я со своим зрелищным и техничным боем уже пробрался в финал соревнований и заработал себе, как минимум, второе место? Вот теперь ссоры с будущим противником мне вовсе ни к чему. Поэтому я продолжал молчать, будто набрал воды в рот.
— Я размажу тебя о настил, слышишь, уродец? — продолжал измываться Мазуров. — Ты будешь просить пощады, но я не успокоюсь, пока не прикончу тебя.
Я слушал его, медленно закипая и едва сдерживаясь, чтобы не вскочить и не устроить поединок прямо здесь и сейчас, и плевать на все правила. А затем в моей голове как будто щелкнул тумблер и я вспомнил слова Касдаманова о моральном превосходстве над противником.
Как же я не догадался раньше. Оказывается, чертов Мазуров намного опередил свое время и буквально следовал наставлениям Черного ворона, стараясь запугать меня перед боем. Это ведь и называется трэштоком, искусством выведения противника из равновесия. И этот парень чуть было не достиг в этом деле больших высот, нападая на меня.
Да, он действительно очень хорош. А ведь я чуть было не попался на его удочку и чуть не вышел из себя. Ну что же, теперь, когда я понял, что нужно Мазурову, слушать его стало гораздо легче.
К тому времени на нас уже смотрели все боксеры и их товарищи в раздевалке. Ну конечно, разве можно пропустить бесплатное представление? Я дождался, когда мой будущий соперник на секунду умолкнет и спросил:
— Эй, ты кажется официант? Чего стоишь здесь столбом? Принеси мне мороженое и кофе. Сдачу можешь оставить себе.
Моя шутка удалась. Зрители облегченно рассмеялись. Атмосфера сразу разрядилась. Все были довольны, кроме, конечно же, самого Мазурова. Он чуть было не бросился на меня, но сдержался. Я смотрел ему в глаза с усмешкой.
— Ладно, урод, ты молодец, — сказал он, взяв себя в руки. — Выкрутился. Но ничего, завтра ты никуда не сможешь от меня убежать. Я заставлю тебя плакать от боли, как ребенка.
Теперь, оставив за собой последнее слово, он мог удалиться. Что он и
