Александр Шаповалов - Переход
– Здесь время течет по-другому, день там может пролететь здесь за несколько минут, и наоборот месяц, проведенный в нашем мире уложится, в несколько часов. Почему так происходит, я не знаю, так что даже не спрашивай.
– Пора, так пора, – нехотя согласился Кузьмин.
Он сосредоточился, желая увидеть ступени, по которым ему предстояло пройти, но как ни старался, ничего не получалось. Перед мысленным взором возникали разноцветные круги, расцветали яркие огромные цветы и тут же засыхали, рассыпаясь в прах. Проплывали предметы о которых он в обыкновенной обстановке даже не вспоминал, но только не нужные ступени.
– Очисти разум, – раздался голос мага.
– Может ты мне и веник с шваброй предложишь? – зло огрызнулся Кузьмин, у которого ничего не получалось
– Представь тьму, кромешную тьму, где нет даже намека на свет, – посоветовал Соловьев. – Нет звука, ветра вообще ничего. А главное, расслабься, чем больше ты будешь тужиться, тем меньше будет получаться. Кузьмин мысленно послал мага со своими советами подальше.
– Я все слышал, – тут же пришел ответ.
– Твою мать, – в слух выругался Юрий, – да что же это такое?!
– Воплощение вековой мечты человечества о чистоте отношений между людьми, – с долей иронии ответил маг.
– Мне что, теперь не о чем личном нельзя подумать?
– Можно, конечно, просто поставь мысленный щит.
– Как?
– Представь что между нами, например толстое стекло.
– И все? – удивился Кузьмин.
– Да, – ответил Соловьев. – Юр, ты отвлекаешься.
– Хорошо, больше не буду.
Кузьмин несколько раз глубоко вздохнул, и попытался расслабиться. Круги перед глазами он постарался разогнать силой мысли, это ему удалось, но только частично. Он почти отчаялся, как память услужливо вытащила из своих глубин случай, когда он провел ночь в застрявшем лифте в одной московской многоэтажке. Здание полностью было отдано под офисы, его же в пятницу угораздило задержаться на работе, и едва Кузьмин зашел в лифт, как свет погас. Как позже выяснилось, произошла авария на одной из подстанций. Неизвестно почему, но аварийного освещения, как и средств связи не было. То ли они были неисправны, то ли на них сэкономили при строительстве, но про застрявшего между этажами Юрия, узнали лишь утром. Слава богу, хоть кабинка лифта была не герметичной. В общем, Кузьмин провел пять часов в кромешной тьме.
Эти воспоминания помогли Юрию, настоится на нужный лад. Он вдруг ощутил себя в пустоте, рядом не было ничего и никого, только он сам. С непривычки это очень давило на психику, но Кузьмин смог подавить в себе панические нотки и испуг. Вместо них пришло ощущении силы, он почувствовал себя сверхчеловеком, почти богом. Сила наполняла его все сильней, пробуждая в нем желание, показать всем, насколько он могуч. Кузьмин взглянул на свои руки, их окружал светящийся ореол, время от времени между ладонями проскакивали разряды энергии. Неожиданно он вспомнил одного из своих обидчиков, и тут же темноту словно разрезали бритвой, края разошлись, и он увидел Магомеда Даева, его однокурсника. Однажды Магомед со своими земляками очень сильно избил Юрия за то, что тот вступился за девушку, которую Даев хотел, чуть ли не силком затащить к себе в общагу.
Свечение на руках усилилось, молнии засверкали чаще, наполнив пространство треском и запахом озона. И тут он увидел своего давнего обидчика – Даев стоял на улице какого-то города и, будто почувствовав угрозу, стал оглядываться по сторонам.
– Стоп, что я делаю, – прошептал Кузьмин.
Вид города сразу пропал, и Юрий вновь оказался в полной темноте. Ощущение всесилия прошло, и Кузьмин от этого почувствовал себя гораздо лучше.
– Ступени, мне нужны ступени, – произнес он и закрыл глаза.
Спустя несколько мгновений в темноте начали формироваться добротные деревянные ступени, пахнущие смолой. Этот образ пришел к нему из далекого детства, когда он целое лето гостил у своего деда под Калугой. Через минуту все семь ступенек были готовы, оставалось только раскрасить их. Когда и с этим было покончено, Юрий чуть помедлив, сделал шаг. Ступенька под его тяжестью скрипнула, как настоящая, но выдержала его вес. Кузьмин нагнулся и провел ладонью по ступеньке.
– Ай, – вскрикнул он и поднес руку к лицу – в мизинце застряла заноза. Кузьмину на миг показалось, что ступенька, словно стараясь доказать свою реальность, вонзила в него занозу. Юрий вытащил деревянную иглу, ступил на следующую ступеньку. По мере спуска окружающая Кузьмина темнота менялась, становилась все светлей, начали проступать, как из тумана, очертания родного мира. Вступив на последнюю ступень, Юрий уже различал все детали, но всё же он отчетливо чувствовал, что между ним и реальным миром существует барьер ничтожно тонкий, но непреодолимый для многих землян. Кузьмин хотел сделать последний шаг, но неожиданно, даже для себя обернулся и посмотрел назад. Семь ступенек, которые Юрий только что преодолел, возвышались над ним горой, вершина которой терялась в кромешной тьме. Кузьмин развернулся и сделал тот единственный шаг, который отделял его от всего, что он так любил. За эту долю секунды Кузьмин вдруг понял, как соскучился по родному миру, солнцу и свежему воздуху.
– С возвращением, – улыбаясь, произнес Соловьев.
Юрий с удивление отметил, что солнце уже почти село за горизонт, а они с Андреем почему-то огорожены странного вида ширмами из плотной ткани.
– Почему солнце садится? – задал он вопрос.
– Так всегда бывает вечером, – с издевкой ответил маг.
– Но было же часов двенадцать, когда мы перешли, – недоумевал Кузьмин.
– Может, тогда мы пойдем? Ноги больно затекли, – предложил Соловьев. Юрий сам ощутил, как дрожат коленки, а икры онемели и казались чужими.
– Конечно, пошли, – произнес Кузьмин и сделал шаг.
Ноги, получив команду мозга, выполнили её, но затекшие мышцы подвели Юрия. Стоило ему, перенести вес тела на левую ногу, как она подвернулась. Падая, Кузьмин схватился руками за импровизированную ширму, пытаясь удержаться, но кое-как закрепленная ткань не выдержала и Юрий грохнулся на землю, запутавшись в ткани. В довершение всего на него свалилось и ограждение, к которому было прикреплена ткань.
….. мать , – раздался злой голос Кузьмина из-под горы мусора. – Кто-нибудь меня вытащит отсюда? Старший механик и маг посмотрели на Зайцева.
– А почему как что я первый? – не выдержав, произнес Стас.
– Чему быть того не миновать, – тихо сказал Андрей, подталкивая молодого механика в плече, – не боись, мы тебя прикроем.
Но вместо обещанной поддержки, маг и старший механик сделали два шага назад.
– Долго мне ещё здесь ждать? – раздалось из-под мусора.
– Секундочку, Юрий Николаевич, – сказал Стас и полез вытаскивать начальство.
– Кто соорудил это? – показывая на порушенное заграждение, спросил Кузьмин.
– Мы, – произнес старший механик.
– Зачем?
– Юрий Николаевич, а что нам оставалось делать, вы застыли как истуканы, – подал голос спаситель начальства. – Ладно, мы люди привычные, но рядом народу шастает сколько. Начнут вопросы задавать, ненужные. Что, мол, начальство ваше стоит здесь больше часа и даже не моргает?
– Моя вина Николаевич, упустил из виду этот момент, – проговорил Соловьев.
– А нельзя было отвести куда-нибудь, усадить, – уже спокойней произнес Кузьмин.
– Да как тут уведешь? Андрей током бьется, если стоишь ближе пятидесяти сантиметров, а вы, Юрий Николаевич, тяжеленным оказались, словно камень. Мы вас и так и эдак, а вы ни в какую, – вытирая ветошью руки, пояснил старший механик. – Вот и пришлось сооружать из того, что было под руками.
– Хорошо, вы как, все закончили? – спросил Кузьмин у механиков.
– Да пару болтов закрутить, и все.
– Тогда заканчивайте и отдыхать. Завтра выходной, чтобы все выспались перед стартом.
Через час сознание Кузьмина адаптировалось, причем резко, словно с него сорвали прозрачную пленку и вдобавок окатили ледяной водой. Он сидел за столиком в ресторанчике у Владимира, перед ним стояла большая тарелка борща и поднос, полный пирожков с одной стороны и целая миска сметаны, с другой.
Обведя стол взглядом, Юрий вдруг почувствовал, что чертовски проголодался. Не говоря не слова, Кузьмин принялся за еду. Большая тарелка борща опустела меньше чем за минуту. Спустя еще минуту было покончено и с пирожками. Соловьев сделал жест, и Кузьмину подлили добавки. Юрий так же молча съел и её.
– Ещё? – спросил Соловьев.
– Нет, хватит пока – мотнул головой Кузьмин.
К своему удивлению Юрий абсолютно не чувствовал тяжести в животе после съеденного, наоборот что-то ему подсказывало – это было не последние блюдо. Казалась, еда не доходила до желудка, а исчезала где-то по пути к нему. То, что все же оказывалось в желудке, моментально расщеплялось и с жадностью поглощалось организмом.
