Алексей Кулаков - Тихие шаги РОКа
— Ну как он, доктор?
— Уже значительно лучше, ваше сиятельство. Отеки я более-менее убрал, внутренние органы в порядке. Почти, но это пройдет. Остальное… я думаю, недели две-три и все эти синяки и ссадины сойдут, так что здоровью больного абсолютно ничего не угрожает. Но, тем не менее, для быстрейшего выздоровления ему показан покой, и никаких нервических волнений.
— Благодарю вас. Я могу с ним немного побеседовать?
— Пять минут, ваше сиятельство.
Сам больной умирающим уже не выглядел, но и красавчиком назвать его было очень трудно — весь в сине-желто-багровых пятнах синяков и с забинтованным лбом, он страдальчески морщился, но мужественно отхлебывал горячий бульон, которым его с ложечки поила жена. При виде посетителя она без лишних слов собралась и отошла в сторонку, не забыв тихо поздороваться с работодателем своего мужа.
— Как вы, Иммануил Викторович?
— Благодарствую, неплохо.
— Это радует. Я бы хотел извиниться перед вами — за то, что не принял всерьез ваше предупреждение насчет владельцев Илис-Блитц.
— А что, это они?
— Больше просто некому. Но это неважно — более такого не повторится, я даю вам в том свое слово. А пока, как вы смотрите на то, чтобы поправить свое здоровье в Ницце или Ривьере? Или на другом курорте, по вашему выбору. Я думаю, месяц-другой отдыха явно пойдет вам и вашим родным только на пользу. Разумеется, за счет компании.
Послушав неуверенные протесты больного и поглядев на навострившую ушки жену Герта, Александр подавил любые сомнения и возможность отказа простой фразой.
— Иммануил Викторович, как ваш работодатель я приказываю вам провести два месяца на любом заграничном курорте. Мы договорились? Вот и хорошо, не буду отвлекать вас от лечебных процедур.
Вернувшись к себе в кабинет, до раннего вечера князь разгребал поднакопившиеся за время его отсутствия бумаги, слегка обновив свою коллекцию фотокарточек в безымянной папке и полностью заполнив вместительную корзину для канцелярского мусора.
Донн-донн…
Куранты напольных часов пробили семь раз, напоминая хозяину сразу о двух вещах: первое — рабочий день у него ненормируемый. Второе — пришло время для небольшой прогулки. Вернее, для очередной деловой встречи.
"Хорошо еще, что идти недалеко. Скорей бы уже Луцкой свою эпопею с движком закончил, да показал хоть какой-нибудь приемлемый самобеглый результат. По такой пылюге или лужам, лучше уж плохо ехать чем хорошо идти…"
Еще полгода назад небольшой двухэтажный особнячок в Сестрорецке ничем не выделялся из недлинного ряда своих соседей по улице — слегка обшарпанные серо-коричневые стены, нещадно скрипевшие ступеньки крыльца и окна, добрую половину которых открыть было просто невозможно, до того перекосило фрамуги. Все изменилось буквально в два дня: все покрасили свежей краской нежно-лимонного цвета; разбили небольшой палисадник с цветами; и привели в порядок все, что только можно было привести. А что нельзя, то просто заменили. Те, кто знал скуповатого домовладельца, совершенно не ожидали от него такой заботы о своей собственности (да он и сам от себя не ожидал, если честно) но только так он смог заполучить себе хороших квартирантов — и то, пришлось изрядно побегать в фабричную управу. В Сестрорецке все заинтересованные лица давно уже знали условия, на которых князь Агренев снимает для своих сотрудников жилье, и так же давно организовали негласную, но от этого не менее свирепую конкуренцию — больно уж выгодно было сдавать жилье именно фабричным служащим. Не торгуются, имущество не портят и не скандалят из-за пары дополнительных копеек истопнику, плата поступает без напоминаний и в срок. Что еще надо хорошему домовладельцу для счастья? Ну, разве что небольшой такой пожар у конкурентов…
— Собственно, дело оказалось несложным — ей богу, варшавские мошенники в этом плане проявляют куда как больше выдумки и интеллекта, да-с. Вот с доказательной частью гораздо хуже, ни одной прямой улики или надежного свидетеля, увы.
— Аристарх Петрович, давайте уже перейдем к делу?
Слегка нервничающий тридцатипятилетний мужчина провел рукой по небольшой укладке с результатами своего расследования, и решительно встряхнул головой.
— Извольте, ваше сиятельство. Все три случая я квалифицирую как заранее спланированное мошенничество, причем автор у них один — московский первой гильдии купец, мануфактур-советник и потомственный почетный гражданин, Гаврила Гаврилович Солодовников. Все доказательства моего заявления вот тут.
Хозяин апартаментов пододвинул укладку к своему гостю и замолчал. И молчал все время, пока его возможный работодатель читал все ее содержимое, успокаивая себя перекладыванием письменных принадлежностей и чернильницы с левого края стола на правый. А потом и наоборот.
— Скажите, а сколько вам понадобилось времени, чтобы собрать все это?
Желтоватые листы писчей бумаги исчезли во внутреннем кармане сюртука, а опустевшую картонку фабрикант вернул обратно.
— Две недели.
— Неплохо. Но в следующий раз ждать моего визита не надо, лучше доложиться сразу по исполнении.
Горенин на мгновение замер, а потом осторожно уточнил.
— Следует ли мне понимать ваши слова как?..
— Да, ваш испытательный срок только что закончился, с чем вас и поздравляю. Формальности с вашим официальным трудоустройством и знакомство с управляющим давайте отложим на завтрашнее утро, а сейчас лучше обсудим ваши дальнейшие действия в качестве начальника службы аудита.
— Как-как, простите?
— Если для вас это звучит непривычно, или даже неблагозвучно, можете предложить свой вариант. О чем бишь я?.. Ах да. Вашими служебными обязанностями станет: первое, это надзор за состоянием бухгалтерии и ее ревизия на всех моих предприятиях. Второе — проверка всех моих торговых партнеров на платежеспособность и честность в проведении сделок. Третье — почти то же самое, только по отношению к некоторым моим подчиненным. Четвертое, это скорее задел на будущее: обрабатывать и анализировать сведения экономического характера.
Глядя на Аристарха Петровича, нельзя было сказать, что он так уж рад и уверен в своих силах. Скорее его вид выражал ошеломление в легкой степени и растущее прямо на глазах смятение от объемов предстоящей ему работы.
— Разумеется, вы этим займетесь не один, поэтому жду от вас через три дня штатное расписание нового отдела и соображения по вашим будущим подчиненным.
Щелкнув крышкой своих жилеточных часов и покосившись на темноту за окошком, князь едва заметно вздохнул.
— Засим позвольте откланяться. Кстати, прошу передать вашей жене мое восхищение — это ведь она музицировала перед моим приходом?
***
Каждому судьба дает в жизни шанс — прославиться, чего-то достичь, заняться любимым делом… одним словом, реализовать себя. Но далеко не каждый способен воспользоваться мимолетным вниманием капризной фортуны, и еще меньшее число может распознать в происходящем ее улыбку. Вот и Мартын наверняка не ожидал, что вечерняя прогулка в город станет в его жизни знаковым событием. Гулял он не просто так, а до ближайшей винной лавки, с целью прикупить ведро водки для празднования его будущего бригадирства. Начальство его ценило, сам господин Герт не брезговал поздороваться за руку, а в последнее время и вовсе виделись чуть ли не каждый день, доводя до ума небольшой станочек с очень интересными возможностями — очень уж понравилась Иммануилу Викторовичу очередная придумка фабричного рационализатора. Что тут же сказалось на карьерном росте головастого мастерового — под его начало собрали пяток опытных слесарей и выделили небольшую загородку. Ну а раз командовать доверили, значит, он теперь в большие люди выбился, бригадиром стал. А такое дело непременно надо обмыть, просто непременно — и не дай бог забудешь кого из старых-новых приятелей позвать, сразу скажут что зазнался. Так бы он и шел, с ведерной бутылью водки в обнимку, да отвлекла его от весьма приятственных мыслей непонятная возня в небольшом тупичке, между двух низеньких и слегка перекосившихся от старости избушек. Поначалу он подумал, что это их обитатели решили по хозяйству немного посуетиться, но чем ближе подходил, тем больше в этом сомневался — больно уж звуки неподходящие для таких дел, словно кто-то с пыхтением пинал мешок с навозом, ну, или же глину месил.
— Хэк!
Тихий стон расставил все по своим местам: двое били третьего, вернее даже не били, а давно уже уронили на землю и лениво пинали. Причем проделывали это с необычайной для такого подлого дела сноровкой. А их жертва неумело закрывалась руками и что-то несвязно лепетала…
— Эй там, а ну хорош! Совесть потеряли, лежачего бить?!
Мастеровой аккуратно поставил свое сокровище в жидкую грязь дороги и решительно пошел в сумрак между двумя заборами, разминая на ходу плечи — сколько раз в стенке стоял, да с деревенскими баловался на кулачках… а тут двое забулдыг не местных явно приличного человека обижают! Ошибку свою Мартын понять успел (крикнуть надо было, ну или хотя бы оглядеться получше), а вот пожалеть о ней — нет, вспышка света в глазах плавно перешла в полную темноту. Очнулся он с гудящей головой и побаливающими ребрами, без шапки и денег, и с наполовину снятым с правой ноги сапогом. А так же отчетливым пониманием того, что ему навернули чем-то увесистым сзади и необъяснимой уверенностью — водку он больше не увидит. Ощупав затылок на предмет определения размеров шишки, будущий бригадир кое-как утвердил себя на ногах и привалился к чахлому заборчику, тут же заметив собрата по несчастью. А через мгновение даже опознал, отчего сразу позабыл про свои болячки — среди картофельных очисток и прочего кухонного мусора, скрючившись в позе младенца без сознания лежал его благодетель, сам Иммануил Викторович. Как он его поднял на руки и тащил в фабричный лазарет, у Мартына в памяти не отложилось, помнил только свой страх за то, что не донесет. Потом была суета охранников, слезы в глазах жены и выматывающие душу расспросы в полиции и на фабрике — откуда и куда он шел, кого из бандитов запомнил, кто где стоял… да еще от любимой работы временно отстранили, до окончательного излечения всех шишек и синяков (вообще-то, синячище был в единственном числе, зато на всю левую половину головы). Да и неизвестность мучила — кем он теперь будет? Все же бригадиром он был неофициальным, по слову директора производства, а теперь что, опять в мастеровые вернут? Вызов в фабричную управу пострадавший воспринял едва ли не с радостью: так или иначе, но исчезнет мучившая его неопределенность. Охранник на входе кивнул ему как старому знакомому и без лишних слов повел за собой. Первый этаж, второй, третий… когда его подвели к двери без таблички, в горле у мужчины пересохло а самого заметно потряхивало.
