Дмитрий Бондарь - У всех разные игрушки
– Все к тому идет, Зак. Вы же сами видели эту европейскую говорильню, – открытое, дружелюбное лицо князя перекосилось, будто он съел лимон. – Пока что наши с вами партнеры крепко держат эту публику за горло, но они не очень-то понимают, что за сила народилась в обществе, кого они выпестовали. Они держат за горло очень голодного льва, который однажды осознает, что он все-таки лев, а не пушистая и покладистая кошка. И вот тогда резня будет такая, что мало никому не покажется. Потому что бюрократу нечего жалеть и нечего терять. Только бюджет государства – чем он больше, тем лучше. Уже сейчас больше половины всех бюджетных расходов в любой европейской стране уходит на содержание и обслуживание интересов бюрократов. И эта доля со временем будет только расти. Потому что как бы много собственности не было, владеют ею не многие и должны просто в силу своей малочисленности делегировать свои права каким-то наемным работникам – бюрократам от бизнеса или политики. Они просто однажды задавят нынешних хозяев своей серой массой. Каждый год появляются новые наднациональные образования – ОПЕК, ГАТТ, ОБСЕ, НАФТА – и всюду сидят бюрократы, подгребающие под себя власть, рычаги влияния, чужие капиталы. Они не остановятся.
– Печальная теория. И сколько нам осталось?
– Лет тридцать-сорок, пока установятся институты, пока бюрократия не начнет пробуксовывать, реализовывая запросы торговой элиты.
Мы оба расстроено замолчали, а вскоре самолет начал снижаться, и стало не до разговоров – у меня заболели уши, что иногда случалось, на посадках и взлетах.
– Прощайте, Зак, – сказал снова абсолютно трезвый князь Лобанов-Ростовский, едва ступил на твердую землю аэропорта Финкенвердер. – Спасибо за беседу, за быструю дорогу. Меня ждет машина.
Он махнул тростью куда-то за спину, протянул мне большую сухую ладонь, пожал мою руку и быстрым шагом скрылся за крылом самолета.
А я целую минуту смотрел в удаляющуюся прямую спину и смеялся над собой, над тем, каким дурнем я был, пытаясь узнать у этого господина еще одну грань правды. У Никиты Дмитриевича есть задание – отвадить мой капитал от СССР и он делает все как надо: влезает в доверие, ведет задушевные беседы, убеждает и "раскрывает глаза на мир" с высоты своих седин, а я, балбес, уши развесил!
Цивилизованное отношение к частной собственности! Надо же! Видимо именно это трепетное чувство позволило уроженцам Туманного Альбиона ограбить полмира, выжать досуха и выбросить на помойку, словно банановую кожуру. Что я ждал от Иуды? Раскаяния? Правды? Единственная иудина правда – пеньковая веревка на фиговом дереве. Но пока он до нее не добрался, он будет убежден сам и продолжит убеждать других, что все им сделанное будет только во благо всем вокруг. Но, может быть, все гораздо проще и нелюбовь эта вызвана нашим категорическим отказом колонизироваться? Как в той басне про лису и виноград: "если мне тебя не достать, то каким бы хорошим ты не выглядел, ты зеленый, гадкий, ядовитый и мерзкий!". Вот и вся истина.
Хотя, конечно, про грядущую войну небезынтересное мнение. Навязать он мне его пытался или и в самом деле так думал – большая загадка.
Глава 10
В Гамбурге мои славные немцы, пунктуальные и до отвращения исполнительные, должны были разбираться с несколькими важными вопросами. По большей части они были производственниками, людьми старой закалки, некоторые из них еще помнили выступления бесноватого фюрера живьем.
Мы встречались с ними в таком составе третий раз и я каждый из этих Советов вспоминал с тяжелым предчувствием: дискуссия всегда тонула в каких-то производственных показателях, инженерных тонкостях, технических подробностях, обсуждении происков конкурентов – такая мутная тоска! Я бы с радостью обменял эти трехчасовые посиделки на десять таких же, но в обществе обкокаиненных инвестиционных банкиров, обкурившихся бизнес-консультантов и прочих компанейских парней, которые рулили рынками капиталов – с ними гораздо веселее.
Я опоздал к началу заседания из-за длинной пробки, но и спустя час в среде моих коллег-партнеров так и не возникло единого мнения.
– Прошу простить мое опоздание, господа. Продолжайте, – попросил я, появившись в кабинете. – Я послушаю.
Расположившись в удобном кресле, я обратился в слух. На совете должны были разбираться несколько вопросов, повестка была разослана и согласована заранее, но до какого они добрались, я еще не знал.
– Я все равно не понимаю, что это значит, – пуская табачные кольца к потолку, тяжело вздыхал герр Штойбле. – И как нам быть, тоже не понимаю. И упустить деньги не хочется и оказаться в дураках хочется еще меньше. Но убивайте меня, я не понимаю пока, в чем наш бизнес?
Он был финансовым директором в паре трастов и одном хэдж-фонде, особыми способностями не блистал, но обладал громадным опытом и обширными связями, и если уж он, прошедший на пути к своему месту через огонь, воду и медные трубы, чего-то не понимал, то можно было быть уверенным, что большинство из остальных господ, присутствующих на совете, своим умом никогда до этого не дойдут.
Разговор шел на английском, поскольку среди присутствующих были не только немцы.
Том Дашвуд сидел на подоконнике и тоскливо смотрел на огни ночного города, на Эльбу, по которой ползли освещенные фонарями посудины – баржи, буксиры, какие-то лодки.
– Ну как же, Герхард! Вроде бы все ясно – нам сделано предложение и мы должны дать ответ. Конечно, по твоему обычаю, проще всего сказать нет! – председательствующий Генрих Визенбергер глотал дым, морщился, но терпеливо сносил выходки Штойбле. – Только подумай вот о чем: американцы опять что-то задумали и предлагают нам в этом поучаствовать. Том, вы же проверили?
– Да, – кивнул Том. – Все верно. Предложение серьезное и в случае его принятия…
– Мы будем первыми! – перебил его Визенбергер. – А если не выйдет, то и не выйдет – чем мы рискуем?
– Общественное мнение, боюсь, нас не поймет, – вставил Персен, прибывший чуть раньше меня, но успевший разобраться в теме разговора. – На рынках и без того огромное количество инструментов, если им еще предложить какую-то частную валюту, боюсь, спрос на нее будет невелик.
– Ерунда! – вставил свое веское слово Малькольм Шона. – Рынок способен усвоить все, что поможет избежать рисков. Предложение американцев, думаю, нужно принимать. Вы помните, чем были банки в Германии десять-пятнадцать лет назад? Большие ссудо-сберегательные кассы! Кредиты, хранение ценностей, транзакции – и все! Те, кто первыми принял методы работы американцев, те сейчас и впереди! Нам нельзя отказываться.
– Я все равно не понимаю выгод! – Штойбле, упрямый боров, стоял на своем.
– Это потому, Герхард, что свои дела вы ведете по рецептам каменного века. Вы, господа, вообще, понимаете, как устроен современный бизнес? – Шона поочередно заглянул в глаза каждому из присутствовавших, что в повисшей тишине выглядело несколько зловеще. Гости проявили скромность: никто не рискнул назвать себя докой в бизнесе. – Кажется – нет, – заключил Шона. – Мир изменился, господа! Для того, чтобы радовать акционеров, теперь вовсе ни к чему потрясать их воображение наращиванием производства и расширением сбыта.
– Что?! – возмутился Штойбле и взревел раненным кабаном: – Что вы несете, молодой человек?!
Они были ровесниками, но щуплый франтоватый Шона, следивший за кожей лица, посещавший трижды в неделю спортзал и выходные проводящий в Шотландии на рыбалке, и в самом деле выглядел гораздо моложе, чем тучный немец со своим мучнистым цветом лица, блеклыми глазами и громкой одышкой.
– О-у! – ухмыльнулся Малькольм. – Старая гвардия себя еще покажет, да, Герхард?
– Не ссорьтесь, – вставил Визенбергер.
– Как только эта куча сала осознает, что мир изменился – я тотчас предложу ему вечную дружбу, – посулил Шона.
Штойбле налился красным и зарычал.
– Господа, – я вскочил из кресла и похлопал в ладоши. – Угомонитесь! Как дети в песочнице. Если бы Малькольм подробнее рассказал о своем видении современного бизнеса, мы бы, пожалуй, быстрее подошли к полному взаимопониманию! Мистер Шона?
– Как пожелаете, – пожал плечами англичанин. – Итак, господа, все начинается с идеи. Для запуска бизнеса нужна идея, не так ли?
– Верно… а как иначе… какая… лучше бы ее иметь в начале, – раздались голоса.
– Так вот, господа, у вас есть такие идеи? – Шона скептически посмотрел на Штойбле. – Не торопитесь отвечать. Я знаю, что у вас их нет и более всего вы заняты вопросами сохранения текущего положения, чем какими-то идеями. Но, допустим, она у вас есть. Что дальше?
– Нужен капитал, – подал голос Том Дешвуд.
– Верно, Томми, – подмигнул ему Шона. – И вот здесь возникает вопрос – где его взять? Ответ тоже традиционен – в банке. Или в венчурном фонде. Даже если своих денег у вас достаточно, лучше взять кредит. Чтобы рисковать чужими деньгами, не своими. Это понятно? Хорошо, продолжим. Итак, вам удалось заразить своей идеей пару человек, они подтвердили свои надежды обещанием работать с вами, вы все вместе составляете бизнес-план и идете в банк за деньгами. Разумеется, вы идете не в абы какой банк, а в тот, где вам доверяют и с удовольствием прокредитуют. А лучше всего в свой собственный банк. Или в фонд. Но это уж как получится. Допустим, вам дали миллион фунтов. Что дальше, господа?
