Александр Прозоров - Прыжок льва

— Война идет, — пожал плечами Федор. — Да сейчас все так с людьми управляются. Что финикийцы, что скифы. Но я не жалуюсь. Ганнибал мне много дал. И еще больше обещал, а он слово держит. Дело за малым — сплавать в Сиракузы и выгнать римлян из Сицилии с помощью греков.

— Опять греки, — поморщился Леха, — ну просто никуда без них.

Он встал:

— Значит, говоришь, Ганнибал меня прямо сейчас требует? Не мог подождать, пока совсем рассветет.

— Не мог, — кивнул Федор, — он у нас беспокойный. Спит мало. И неуловимый.

Чайка тоже поднялся, собираясь уходить. Отчего-то он вдруг опять вспомнил о том человеке, что встретил в Таренте во время своего диверсионного рейда. Человеке, очень похожем на Ганнибала. Но был ли то действительно Великий Пуниец, Федор доподлинно так и не узнал, а спросить напрямую, понятное дело, было невозможно. Впрочем, и Ганнибал ни словом, ни делом не намекал ему на эту встречу, хотя Федор спинным мозгом чувствовал, что без него тут не обошлось. Как он узнал чуть позже, в ту же ночь, когда он поджег римский флот, загорелись и склады в порту Тарента. Выгорел весь запас стратегических материалов, и римляне лишились возможности строить новые корабли взамен уничтоженных. Кто организовал эту диверсию, Федор тоже не знал. Но догадывался.

— Так что поторопись, — сказал он другу. — Опоздаешь, гляди, ускачет, и потом будешь еще неделю его дожидаться.

— Ну уж нет, — задергал головой Ларин, натягивая штаны, — я и так здесь уже дольше положенного задержался. Пойдем к твоему главнокомандующему.

Встреча Великого Пунийца и посланца скифского царя Иллура проходила наедине, если не считать переводчика. Чайка не присутствовал. Да он и не набивался особенно. Все равно Ларин ему потом все расскажет.

— Толковый мужик, — первое, что изрек Леха, вернувшись со встречи, после которой Ганнибал незамедлительно отбыл в другой лагерь.

Узнав об этом, командир двадцатой хилиархии предложил отпраздновать встречу друзей, устроив пир у себя в шатре. Задержку отплытия на сутки объяснять никому не пришлось, поскольку Атарбал покинул лагерь вместе с Ганнибалом, а большинство остальных командиров были заняты осадой. Римляне проводили одну контратаку за другой, но финикийцам удалось, как и планировал Федор, вернуть оба квартала и захватить еще пару улиц. Правда, с утра осадой командовал Адгерон, и Федор получил возможность вообще позабыть об этом, занимаясь организацией отправки тайной экспедиции. Карталон был предупрежден, уже привел всех своих людей в лагерь и ждал приказа. Все остальные были не в курсе дела. И Чайка, решив, что международные дела подождут, просто напился с другом, которого неизвестно когда мог увидеть в следующий раз, а заодно познакомил его с Урбалом и Летисом, которых позвал на дружескую пирушку. Но финикийцы что-то запаздывали. Седьмая спейра еще находилась на стенах Тарента, хотя скоро должна была смениться.

Ларин хоть и делал вид, что спешит, согласился. Разве он мог отказаться выпить с другом на посошок.

— Да, Ганнибал не дурак, — согласился Федор, подливая другу вина, — другой бы не смог разгромить столько легионов и который год держаться без подкреплений, которые только обещают.

— Выкручиваться он мастак, — подтвердил Леха, хитро прищурившись, — хочет, чтобы мы как можно быстрее дошли до Северной Италии, разгромив иллирийцев и римлян, если понадобится, пока македонцы с остальными греками разбираются.

Ларин вдруг прервался на полуслове, а потом добавил вполголоса, подмигнув Чайке:

— Только это я тебе так, сержант, по секрету, сообщаю. Сам понимаешь, государственная тайна. А куда ты там плыть сегодня собрался, на Сицилию?

— А это, брат, тоже государственная тайна, — напустил на себя серьезный вид Федор, но потом не выдержал и хлопнул друга по плечу. Оба громко расхохотались, заставив вздрогнуть охранников, что дежурили у шатра командира двадцатой хилиархии.

— Мы с тобой, рядовой Ларин, — произнес Федор, отсмеявшись и вновь переходя на серьезный тон, — теперь оба по уши увязли в международной политике, хотим мы того или нет. Так что нам теперь, брат Леха, уши надо держать открытыми и постоянно прикидывать, откуда ветер дует. А то, не ровен час, сожрут нас и не поперхнутся. С друзьями в этом мире нам, конечно, повезло. Мы от них много добра увидели. Но, с другой стороны, мне иногда кажется, что лучше бы иметь друзей попроще. Уж слишком много у них врагов.

— Это верно, — задумался над словами друга Ларин, вспомнив своего казненного предшественника, — да и на расправу не задерживаются. Бей своих, чтобы чужие боялись.

Адмирал уже порядочно выпил вина и начал хмелеть. Шум лагеря: крики погонщиков, ржание коней, поступь сотен пехотинцев и лязганье оружия, быстро отошли на второй план. Ни Леха, ни Федор даже не обратили внимания, когда в шатер, откинув полог, вошли Летис с Урбалом. Увидев яростно жестикулировавших друзей, один из которых им был не знаком, финикийцы остановились.

— Слушай, сержант, — вновь заговорил Леха, — я тут на Истре одного человечка в плен взял, так он мне рассказал, что им кто-то золота заслал издалека, чтобы против нас бились. Смекаешь? Мутит кто-то воду.

— А ты про тех греков, что нападение на меня устроили, узнал что-нибудь? — уточнил Федор, кивнув друзьям и как ни в чем не бывало продолжая беседу.

— Нет, — с сожалением ответил Ларин, — того грека, что на тебя покушение устроил, мертвым нашли. Да и остальных. Так что концы в воду, прости сержант.

— И этих, значит, — распрямил спину Федор и, словно только что увидел, представил своих друзей скифскому гостю, — а это Урбал и Летис, мои боевые друзья. Мы вместе с ними столько километров отшагали по здешним землям, и не сосчитаешь.

— Здорово, — кивнул Леха, осматривая гостей, — а они по-русски понимают?

— Нет, — отрицательно мотнул головой Федор, сделав знак друзьям, чтобы те присели к столу, — только по-финикийски.

— Ну это наречие я еще не освоил, — извинился морпех, откидываясь на спинку кресла и внимательно изучая Летиса, — здоровый парень. Наверное, хороший боец.

— Один из лучших, — уверил его Федор, — а кинжалы кидает так, что залюбуешься.

Летис, поняв, что разговор идет о нем, усмехнулся, подняв чашу с вином за здоровье гостя из Великой Скифии, как представил его друзьям Федор.

— И ты не болей! — ответил Леха, абсолютно не смущаясь тем, что его не понимают. Он уже имел опыт изучения скифского и верил в международный язык жестов.

Финикийцы некоторое время слушали молча, но потом Урбал все же поинтересовался.

— А на каком языке вы говорите? — спросил удивленный командир седьмой спейры.

— Это язык моей северной родины, — туманно ответил Федор, — очень сложный. Кроме нас с Лехой, никто на нем в этих краях не разговаривает. Да и мы здесь так давно, что уже забывать стали.

— Зачем ты нас вызвал? — перевел разговор на другую тему Урбал, — мы даже не переоделись. Прямо со стен. Я решил — дело срочное.

— Так и есть, — кивнул Федор, переводя взгляд с захмелевшего адмирала, которому было уже хорошо и говорить не тянуло, скорее спать, на финикийца, — но сначала скажи, как там дела на стенах?

— В порядке, — успокоил его Урбал, — мы захватили еще пару улиц и почти дошли до рынка. Если так пойдет и дальше, через пару недель Тарент будет наш. Римляне постоянно контратакуют, но от конницы на заваленных улицах мало толку, а легионеров мы отбиваем. Так что держимся. Летис вон сегодня убил почти дюжину римлян.

Довольный собой Летис, поглощавший нарезанное ломтями копченое мясо прямо с блюда, не замедлил подтвердить слова друга.

— Это верно. И среди них был один центурион. Верткий попался и сильный. Многих солдат убил из наших, но от меня не ушел. Я отправил его на встречу с богами.

— Молодец, — похвалил Федор, — но вызвал я вас вот зачем. Ганнибал дал мне новое задание. Тайное. Мы немедленно… ну, — Чайка посмотрел на задремавшего Леху и продолжил, — завтра утром покидаем лагерь и направляемся в апулийский порт. А оттуда плывем в Сиракузы.

— В Сиракузы? — грохнул Летис, чуть не выронив мясо из рук. — Но ведь там же греки? Наши враги.

— Ты просто не знаешь последних новостей, — удивил его Федор, — уже почти неделю греки из Сиракуз наши друзья.

— Ты хочешь сказть, что Гиерон, который столько лет воевал против Карфагена, вдруг воспылал к нашим сенаторам дружескими чувствами? — недоверчиво усмехнулся Урбал. — До такой степени, что пригласил солдат Ганнибала посетить Сиракузы.

— Нет, но Гиерон умер, — снял все вопросы Федор Чайка, — а его наследник Гиероним решил дружить с Ганнибалом. И мы должны прибыть на Сицилию как можно быстрее, чтобы уверить его в поддержке Карфагена.

— Если мы прибудем туда, — попытался охладить его пыл Урбал, — то туда же немедленно прибудут и римляне.