Меч Тамерлана - Роман Валерьевич Злотников

– Не желаешь ли объяснить почему? Или ты просто выжил из ума, мой старый друг?!

Тохтамыш, наконец, соизволил ответить более развернуто:

– Потому что это Елец, стольный град князя Феодора, моего врага. Это он первым организовал набеги на фрязей, и он же разбил под стенами крепости целый тумен предателя Ак-Хози… А после уговорил царевича перейти на сторону Димитра! Ушкуйники воюют под его рукой… Так разорим же осиное гнездо и навсегда отправим речных разбойников в небытие!

Темник лишь зло рассмеялся в ответ, а после еще более злобно заметил:

– Ты, видно, из ума выжил, хан! Раз считаешь, что брать в осаду явно готовую к ней крепость и терять под ее стенами столь драгоценное время есть лучшая идея! Подумай сам – этот князь наладил в степи целую систему сторожей, сумел вовремя узнать о нашем приближении, а значит, отправил уже и гонцов к Димитрию. Потеряем время под Ельцом – так разве успеем к Москве раньше кагана?!

Но Тохтамыш отрицательно мотнул головой, сохраняя абсолютное спокойствие.

– Вот именно, что не успеем. Димитрий знает о нашем появлении и скоро поймет, что войско мурзы Газима не столь велико, что оно лишь отвлекает его от направления главного удара. Значит, он поспешит к Москве… И может успеть занять ее прежде нашего, раз мы пойдем в обход. Тем более каменный кром столицы урусов сколько-то выдержит нашу осаду, а там уже каган явится со всем своим войском, что он собрал для похода в Булгар.

Едигей покачал головой:

– Так чем лучше осаждать Елец и терять нукеров на переправах в преддверии большой битвы? Или ты хочешь закончить поход, захватив лишь порубежную крепость?!

Но хан, к удивлению темника, лишь согласно кивнул:

– Я действительно возьму Елец… Но не сразу. Мы осадим крепость, а заодно начнем разорять рязанские и пронские земли, оставшиеся, как видно, без защиты. Димитрий не сможет отказать союзникам в помощи, он придет на полудень вместе с местными князьями… А когда придет, узнает, что Елец все еще держится, героически обороняясь в осаде.

Чуть помедлив, Тохтамыш продолжил:

– Я успел немного узнать и понять кагана – он неглуп, он храбр, он честен. А значит, рискнет помочь соратнику, надеясь снять осаду с Ельца ударом извне.

Едигей утвердительно кивнул:

– Допустим. И как ты хочешь поступить?

Тохтамыш впервые позволил себе намек на улыбку:

– Мы не будем штурмовать Елец, мы лишь блокируем его, предав огню Рязанскую землю! А когда каган Димитрий поведет свою рать на полудень, выберем время и место на его пути… И постараемся поймать урусов в засаду. Если сумеем ударить на марше – легко перебьем дружинников, не успевших облачиться в броню и пересесть на тяжелых жеребцов! Так я уже один раз поймал в ловушку русов-ушкуйников… А если и нет, все одно на марше рать кагана будет более уязвимой.

Темник с сомнением покачал головой:

– Звучит не так и плохо… Но как ты собираешься прорываться через реку здесь, у Ельца? Напомню – мы не смогли пройти через броды, бесцельно потеряв полторы тысячи нукеров.

Тохтамыш развернулся к Едигею, хищно оскалившись:

– Но разве великий эмир не передал тебе мастеров осадного дела и тюфянчеев с тюфенгами, а также запасы греческого огня? Оборона реки у Феодора организована неплохо – но уже вскоре ее сильные стороны обернутся слабостью!

Червень (июнь) 1383 года от Рождества Христова. Застава у Волчьего брода, земли Елецкого княжества

Деян Збыславович, ополченец

– Как же содят, ироды! Ничего ведь на берегу не останется!

Деян согласно кивнул – на сей раз татары крепко приготовились к прорыву на участке их заставы. Навскидку поганых собралось вдвое, а то и втрое больше прежнего, и за пару дней степняки сумели заготовить дюжину больших, грубо сбитых плотов. Правда, спешенные ордынцы наметили переправу на значительном удалении от острога, выше по течению реки, а где там приставать к высокому берегу Сосны, Деян в толк взять и не смог. Ибо ополченцы и новоиспеченные ротники везде, где смогли пройти, нарубили засеки по берегу, непроходимые не только для конного, но и для пешца! Верст на пять в обе стороны от острога тянется эта преграда…

Но плоты – это мелочь по сравнению со всего одной пушкой, что татары подтянули к самой реке. Ордынцы принялись один за другим разбивать туры каменными ядрами! Достается и обновленным после прошлого боя надолбам… Но турам больше всего. При первых выстрелах ротники спешно покинули берег, потеряв человек пять убитыми и сильно покалеченными – ну а какими еще могут быть раны, когда в человека на скорости прилетает каменная глыба? Вои покуда оттянулись в острог – слава богу, что стены обновили весной! Татары попробовали их разбить, да после пары выстрелов убедились, что мелковаты их ядра для двойного тына, набитого камнем и землей…

Чего, увы, не скажешь о воротах заставы.

Плохо, что туров не останется, а ордынцы, по всему видать, начнут атаку лишь после того, как размочалят в щепу каждый из щитов. Воям с самострелами укрыться будет негде, как и копейщикам, впрочем, татары сильно тянут время! Дай Бог, поспеют с Ельца ушкуи с повольниками, вооруженные пушками, захваченными у фрязей. А уж там ротники крепко врежут поганым! Вон в прошлый раз как обернулось – всего одного выстрела зарядом дробленого щебня хватило, чтобы образовать в колонне ордынцев сквозную просеку… И чтобы степняки, потеряв всякое мужество, ломанулись назад испуганной толпой, давя упавших иль раненых товарищей да сбивая с брода всех, кто промедлил!

Дай Бог, чтобы и сегодня поспели ротники…

К сожалению, в том, что помощь придет, Деян не может быть уверен наверняка. Кажется, двойные дымные столбы поднимаются над каждой заставой, прикрывающей второстепенные броды по Сосне. С другой стороны, Волчий брод как раз один из наиболее к Ельцу близких, наравне с Талицким…

Прошло не менее получаса, прежде чем вражеский «тюфяк» замолчал и рухнул наземь последний сбитый с подпорок тур. Но тотчас на полуденном берегу реки ударили барабаны – и татары начали переправу: через брод, как и в прошлый раз, двинулась колонна пеших ордынцев, сложивших над головами щиты. И одновременно с тем где-то под сотню поганых ринулось к плотам!

– Ну, братцы, приготовились! В прошлый раз крепко татарву потрепали, ударим и теперь!

Лад старается подбодрить ополченцев, но от проницательного взгляда уже пожившего и повидавшего людей на своем веку Деяна не укрылось, что сегодня голова стрельцов куда сильнее напряжен, чем в