Ее превосходительство адмирал Браге - Макс Мах
– Я не… я…
– Мало того, что просрал базу, так еще и за поступки свои отвечать не умеешь! Идите, господин капитан второго ранга, и пишите рапорт. И чтоб без объяснительной не смел мне на глаза показываться. И смотри мне, не ври! Я много чего знаю. Успели, знаешь ли, доложить!
– Гардемарин, – повернулся он к Аре. – Кто был у вас вторым номером? Курсант Жихарева, не так ли?
– Так точно, господин адмирал! – подтянулась Ара.
– Она далеко сейчас? – спросил адмирал совсем другим тоном.
– Недалеко, – Ара явно не знала, как ей себя вести. – В палаточном лагере.
– Можете за ней сбегать?
– Так точно, могу.
– Сколько это займет времени?
– На круг четверть часа, – взглянула Ара на часы. – Никак не больше.
– Добро! – кивнул адмирал. – Бегите! Жду вас здесь обеих через четверть часа. Время пошло!
Ара подхватилась и выскочила из операционного зала как ошпаренная, а Минчаков начал знакомиться с присутствующими, выясняя по ходу дела, кто из офицеров знаком с теми или иными аспектами обстановки, и к кому следует обратиться за разъяснениями по отдельным пунктам программы. Очень качественно и оперативно, надо отметить, исследовал вопрос и даже успел познакомиться с Виктором.
– Да, да! – кивнул он, выслушав представление. – Помню. Говорил о вас с адмиралом Браге. Пойдете пока пилотом на штурмовик, но как только сюда подойдет крейсер «Изборск», займете вакантную должность третьего пилота. С этим всё?
– Так точно, господин адмирал! – козырнул Виктор.
– Ну, постойте тогда в сторонке, сейчас решим второй вопрос, – намекнул Минчаков на то, что знает о непростых обстоятельствах лейтенанта Якунова-Загородского, – и тогда уж пойдете к командиру штурмового полка.
И в самом деле, пятнадцать минут, отведенные адмиралом «на все про все», истекли и в операционный зал вбежали две запыхавшиеся девушки.
– Отличное время! – улыбнулся Минчаков, взглянув на часы. – Коротко. За уничтоженный крейсер «Кумано» вы, гардемарин, представлены к Себерскому кресту 1-й степени, а вы, курсант, к Себерскому кресту 2-й степени. Но это, как вы, возможно, догадываетесь, дело небыстрое. Наградят, разумеется, поскольку Адмиралтейство и Сенат – единогласно за, великий князь – тоже. Но не оперативно. Придется подождать. Однако у нас в запасе есть еще сбитый вами в бою ниппонский штурмовик и три уничтоженных ниппонских десантника, не говоря уже о мужестве, проявленном в бою, фактах неоспоримого героизма и продемонстрированном вами воинском умении. В подобного рода случаях Адмиралтейство имеет свои особые права, дарованные Флоту Конституцией республики Себерия и Флотским Уставом, в связи с чем довожу до вашего сведения следующее. Решением Адмиралтейского Совета вам, гардемарин Бекетова, присваивается внеочередное звание мичмана, а вам, курсант Жихарева, звание гардемарина. Алексей! – повернулся он к своему помощнику.
– Вот, господин адмирал! – протянул капитан-лейтенант две пары погон. – Мичманские и гардемаринские.
– Мичман Бекетова! – скомандовал Адмирал. – Примите погоны и приказ!
Оказывается, приказы он держал в нагрудном кармане адмиральской тужурки, так что Ара с ходу получила и погоны, и сложенный вчетверо лист мелованной бумаги с копией соответствующего приказа.
– Служу Себерии! – Ара отдала честь и «вернулась в строй», отступив на три шага назад.
– Гардемарин Жихарева!
Ритуал повторился, и раскрасневшиеся от удовольствия девушки хотели было покинуть операционный зал, но не тут-то было.
– Куда! – остановил их окриком адмирал. – Я вас, господа офицеры, пока не отпускал!
– Мичман Бекетова, – посмотрел он на Ару, – в связи с ситуацией на фронте предлагаю вам – разумеется, на чисто добровольной основе – место пилота штурмовика в приданном базе сводном штурмовом полку.
– Пилотом? – растерялась Ара. – На штурмовик? Да, конечно! То есть спасибо, господин адмирал! Такая честь! То есть служу Себерии! И… В общем, я не знаю, что сказать…
– Тогда помолчите!
– Есть помолчать! – взяла себя в руки девушка.
– А я? – подала робкий голос свежеиспеченный гардемарин.
– Ну, в пилоты вам рано, наверное, – улыбнулся адмирал. – Поэтому пойдете офицером для поручений к командиру штурмового полка. Возражения?
– Никак нет!
– Отлично! – кивнул адмирал.
– И последний штрих, – добавил, выдержав театральную паузу. – Скажу, как есть. Обычно все, сделанное вами в тот день, растягивается у строевых офицеров на войне на недели, а то и на месяцы. Оттого и награды не валятся на них, как из рога изобилия, а приходят в свой черед, неторопливо эдак, пешочком через все инстанции. Но ваш случай особый. Война многое меняет, здесь все происходит быстрее и резче, и потому в Адмиралтействе решили не скупиться и не медлить. Алексей! – протянул он руку к своему помощнику…
Ну, что сказать! Виктор был изумлен и едва ли не шокирован. На его глазах любимая девушка не только на год раньше срока получила мичманские погоны, но и была награждена медалью «За героизм в бою». Серьезная награда для настоящего боевого офицера. А ведь ей еще обещан Себерский крест 1-й степени! Правду говоря, на первый случай это показалось ему несколько преждевременным, чрезмерным и, пожалуй, даже несправедливым. На Флоте служит немало отличных офицеров, ни разу не удостоившихся такой высокой чести. Звания выслуживаются потом и кровью, и уж точно, что не в один день. Орденами же практически всегда награждают не столько за сам подвиг, – каким бы ярким он ни был, – сколько по совокупности прежних побед. Та же адмирал Браге получила свою «Полярную звезду» не только за то, что в одиночку атаковала польский крейсер-тримаран, но и за то, что была к этому времени опытным и заслуженным пилотом истребителя. Много летала, участвовала в боях, сбила пару-другую вражеских штурмовиков, и последняя ее, как тогда думали, самоубийственная атака была не исключением из правила. Это был апофеоз ее карьеры военного авиатора.
Однако с Арой все случилось с точностью наоборот. Ей все почести и награды достались разом, за один – пусть и насыщенный событиями – день, проведенный на войне. Он даже подумал было о ее родственных связях. Крестница самой… дочь самого… Иными словами, Виктор позавидовал и был неправ. Свою неправоту он осознал не сразу и только тогда, когда наконец сумел взять себя в руки. Успокоился, отдышался и понял, что все на самом деле было верно и справедливо! Эти две девочки сделали нечто такое, на что решится не каждый тертый жизнью мужик. А из
