Скиталец - Константин Георгиевич Калбанов
– Может. В России хватает мест, где на целый архипелаг из пары дюжин островов имеется только один пост с десятком морских пехотинцев при одной древней пушечке. Только и того, что ясак собирать с туземцев. Было бы кого, а там государь одарит. Благо, желающих на север да на Дальний Восток сыщется не так много. А ты, стало быть, по мелочам не размениваешься, сразу в бояре, – подытожил шкипер.
– Бери ношу по себе, чтобы не падать при ходьбе, – покачал головой Борис. – Мои запросы гораздо скромнее и реальней. К примеру, стать вольным капитаном. Как? Сможет тогда всяк, кому не лень, бросить на меня руку?
– Вольные капитаны – дворяне, они входят в Добровольный флот и являются резервом царя. Не вассалы, но уже не беспризорники, – кивнул Рыченков.
– Ну и как ты себе представляешь капитана-художника? – поинтересовался Борис.
– Твоя правда. Капитаном никак не вижу, – согласился Дорофей Тарасович, – Тут нужно учиться. Чтобы встать на мостик корабля среднего водоизмещения, потребно высшее образование. Даже мне такое дело не по плечу, хотя я всю жизнь в море. Просто не управлюсь. Непременно до какой беды дойду. Лицензия – это не пустой звук.
– Вот и я о том же.
– Хм. А ведь дельная мысль, – почесав кончик носа, вклинился сидевший с задумчивым видом Носов. – Капитан – уже фигура. А там выяснится, что Боря – одаренный, и тогда уж государь обратит на него свое внимание. Вот к гадалке не ходить, а он сделает из тебя боярина. Дураком будет, если не сделает. Еще и островом одарит где-нибудь у черта на куличках.
– Да зачем мне это?
– А кто тебя спрашивать будет, – отмахнулся Носов. – Всучат в руки и владей вотчиной. Ну и про налоги не забывай. Воля вольная – она только на лихих островах. Так что если не хочешь в морские разбойники, то крутиться придется. Правда, это если и случится, то ох как нескоро. А пока… С твоими успехами еще до осени ты пройдешь курс художественной школы, подтянешь начальную школу и сразу подступишься к курсу гимназии. Присмотрим мы тебе учителя, – пообещал машинист.
– Уж не Проскурина ли ты имеешь в виду? – уточнил Рыченков.
– Его. Не смотри так. До конца мозги он еще не пропил. Будет с него толк, коли держать в ежовых рукавицах.
– Ну-у, может, ты и прав.
– А стоит ли? Ведь у него вопросы возникнут, кто я, что да как.
– Стоит. Потому что и от учителя зависит многое. Разумность у тебя невеликая, а Павел Александрович – талантище, профессор. Не то что мы с Тарасычем. В университете преподавал. От него серьезная набавка к твоей Разумности пройдет. А главное, он один за всех учителей разом сможет управиться, – убежденно произнес Носов.
– Вот этот-то талантливый меня вмиг расколет и сдаст с потрохами.
– Ни к чему ему это, – отмахнулся Рыченков. – У него одна радость осталась. Бутылка. Как потерял супругу, так и спивается.
– Профессор – это как минимум десятый уровень. Что же он супруге не мог организовать возрождение? Да у него одного избыточного опыта должна быть прорва. И вообще, насколько я понимаю, бояре их опекают.
– Правильно понимаешь. Только… Пароход, на котором они плыли, попал в бурю и потонул. Ну, он, как и многие, – на перерождение. Пришел в себя, море уже спокойное. Рядом барахтаются еще несколько пассажиров, что переродились. Пароход обнаружили. Водолазы обследовали его и подняли погибших. Два десятка из них в молодом обличии.
– То есть они возродились под водой и погибли? А как же сам профессор?
– Проскурин и остальные спасшиеся оказались вне корабля. После перерождения, пока человек не придет в себя, он неуязвим. Хоть взрывай его.
– Стужа быстро пришел в себя после возрождения. Как утопленники успевают всплыть? – усомнился Борис.
– Вопрос не ко мне, а к Эфиру, – пожал плечами Рыченков. – Те, кто находится в помещениях, сами всплыть не могут, ну и гибнут по разным причинам. Одни начинают паниковать, другие все же выбираются из ловушки, но если слишком глубоко, их при всплытии убивает разница давления.
– То есть выжить все же есть вариант?
– Есть. Но повторяю, если неглубоко. Или вода не холодная. А то ведь и сердце зайдется.
– Понятно. Неясно одно: с чего вы взяли, что он меня не выдаст?
– Да неинтересно ему это. Вот если бы, сдав тебя, он мог вернуть супругу, тогда совсем другое дело. Хоть весь мир в труху. Он бы и бровью не повел. А так спивается страшно. Ну, может, годик еще протянет. Потому про него и вспомнил, – пояснил Носов.
– И как вы его убедите меня учить, если ему уже все опостылело?
– Здоровья в нем оказалось слишком много. Успел пропить все нажитое и весь накопленный опыт. Все, подчистую. Теперь побирается. Пообещаем ему каждый вечер по бутылке выставлять, согласится как миленький.
– То есть сами подтолкнем его к краю, – дернув щекой, сделал неутешительный вывод Борис.
– Ты на нас напраслину-то не возводи, – перегоняя мундштук уже потухшей трубки в другой угол рта, осадил парня Рыченков. – Он сейчас разный шмурдяк пьет, какой только раздобыть получится. Чистый яд. А мы ему настоящую казенку, чин по чину. Еще и дольше протянет.
– То есть продлим его мучения.
– Борька, ты давай за словесами-то следи. Всяк кузнец своей судьбы. Ему отраву в рот никто не заливает. Коли такой совестливый, вот возьми и наставь на путь истинный. А то умный, прямо куда бы деться!
– Хватит вам собачиться, – махнул рукой машинист.
Хм. А ведь они с ним уже практически на равных разговаривают. Сомнительно, чтобы поняли, что в юношеском теле заключен взрослый мужик. Получается, это дань уважения его одаренности. Ничего удивительного, учитывая реалии этого мира.
– Теперь давайте решать, как быть с изобретением Бориса, – продолжил Носов.
– А что с изобретением? Жаль, конечно, но придется его оставить мертвым грузом, – развел руками Борис.
– На кону серьезные деньги. Миллионером на этом не стать, но тоже выйдет неслабо.
– Так. Стоп. Я вас понимаю. Вам нужны деньги, чтобы выкупить свободный опыт, перевести его в очки надбавок и приподнять Разумность. Но тогда мне придется пойти к поверенному, подтвердить, что именно я являюсь изобретателем, и только после этого он займется оформлением привилегии. Я все правильно излагаю? – разложил по полочкам Борис.
– Правильно. Только забываешь о том, что свой дар и умения, на него завязанные, ты можешь спрятать, – напомнил Рыченков.
– Вот только ни свободный, ни избыточный опыт спрятать я не смогу.
– Обменяй на очко надбавок.
– Уже. А на следующее не хватает.
– Ну так и ничего страшного. Ты человек молодой, холостой, свободный опыт никуда
