Команда кошмара - Харитон Байконурович Мамбурин
Полчаса прошли практически незаметно. Вся наша компашка даже умудрилась слегка расслабиться, оставаясь, тем не менее, готовой к… чему-нибудь. Как минимум, морально.
…но готовыми к тому, что всё пойдет по-американски, мы не были ни разу.
Дерьмо, как говорится в Пендосии, взбурлило внезапно.
— Изотов! — напряженный голос Окалины в ухе Слона привлек мое внимание, — Бери моих пацанов и мухой в Б-три… нет, Б-дв…
Шипение в ухе напрягшегося башкира, поводящего по полусфере своего сектора автоматом, внезапно сменило тональность, как и тон голоса майора.
—…всем! Циркулярно! Квадрат Б-2! Код Ахинея! Повторяю! Код — Ахинея!
Что за код я узнал буквально через минуту, когда мы снова бежали в ночи. Точнее, бежали парни, а я, бросив пару успокоительных слов башкиру, летел вокруг них, слегка уплотнившись.
— Ахи-не-я, — прерывистым голосом бормотал один из парней, — Это — всё! Противник! Максимальной! Опасности! Валить! Всех! Всем! Чем! Можно!
— Круче… — вторил ему второй, — Не! Бывает!
Я сам не понял момента, когда оказался посередине хаоса. Тьма, лес, ночь, бешено мечущиеся лучи фонариков, стрекот автоматов и пистолетов-пулеметов. Вспышки и хлопки, свет от активируемых способностей и глухие вскрики людей. Всё это превращало белорусский лес в карнавал ужасов, на которых я в своей форме был совершенно лишним гостем.
Для начала мне пришлось потерять своих. Срочная необходимость скрутиться в более плотную форму, чтобы не мешать и не заражать жутью союзников, оставила меня в темноте и под градом пуль. Увернувшись от трещащей энергии странного импульса, шедшего по мне рикошетом между деревьев, я, заметавшись, начал разрывать дистанцию, уходя по дуге всё выше между деревьев.
Начались очень невеселые салочки. По мне стреляли и запускали всякое, вынуждая метаться над деревьями, проклиная всё подряд в попытках идентифицировать хоть кого-то. Моё поведение и форма безусловно отвлекали противника, заставляя пользователей способностей демаскировать себя, но, с другой стороны, я представлял из себя большую и удобную мишень.
За это и поплатился, когда кто-то из врагов народа жахнул по мне невидимой способностью, вынуждая ощутить себя на пару секунд котом в микроволновке.
Боль была жуткая, но прошла быстро, не успел я метеором долететь до земли, трансформируясь чуть ли не в процессе. Превратившись в человека, тут же пригнулся, покрывая тело слоем сверхскользкой слизи, а затем рванул к ближайшему человеческому силуэту, уютно устроившемуся за деревом и долбящему с автомата куда-то вдаль.
Вспышка света. Полосок нет. Чужой.
Пинком ломаю человеку позвоночник, а затем, чуть замешкавшись от зло свистнувших над головой пуль, вновь становлюсь туманным червяком, тут же начиная двигаться на максимальной скорости, но у самой земли.
Так-то лучше.
Теперь происходящее из калейдоскопа редких вспышек в ночи стало нормальным, почти уютным филиалом ада. Я метался между деревьев длинной всевидящей (но страшно близорукой) змеей, разглядывая окружение со всей поверхности тела. Окружение отстреливалось, периодически применяя свои силы, я периодически уклонялся или терял часть своей субстанции. И то и другое было приемлемым исходом. Всё, что выпущено врагами в меня — не выпущено в других. Так прошло минуты три, целая вечность в перестрелке, особенно когда противники могут устроить полный кавардак своими внезапными перемещениями, вспышками и лучами. Почти бестолковые минуты. Я оказался удивительно бессилен в лесу, где превращение в человека грозит пулей от любого свидетеля (на мне нет полосок!), а любую слизь можно спокойно оттереть. Четыре человека, у которых не оказалось светоотражающих нашлепок? Мелочи. Они, кажется, даже не были неогенами…
…потом я нашёл Егора. Мужик, только что кого-то зарезавший, мирно перетягивал жгутом раненную ногу, когда я нарисовался рядом.
— Егор! — тут же обозначился я, налепляя ему кусок густой слизи на дыру в ляжке. Вон у него в ухе переговорное устройство, скажет же, что делать!
— Еп твою мать! — тут же отреагировал, дёргаясь, громила, — Ты…
Неизвестно, что он хотел сказать, нам обоим стало не до беседы. Загадочную ночь белорусского леса уверенно сменял свет. Розовый такой, плавно набирающий силу, исходящий из источника, находящегося… довольно далеко от нас. Он сиял, как восходящая звезда.
— Это Ржа! Бегом к ней! — гаркнул мне водитель майора, — Бегоом!!
Я рванул вперед, прямо на эту «звезду», но быстро был вынужден замедлиться. Свет на то и свет, чтобы вокруг все внезапно прозрели, а я снова стал для всех этих людей понятной и удобной мишенью. Но тут уже было не до раздумий…
Полулежащий у дерева вояка направляет на меня горящую зеленым светом ладонь. Повинуясь его способности, листья, ветки и прочий мелкий хлам, подсвечиваясь тем же зеленым светом, летит ко мне и сквозь меня со страшной скоростью. Отвечаю незамедлительно, умело вбивая в раскрытый рот туманное «щупальце», привычно ставящее смертельную слизевую заглушку на легких. Дальше.
Автоматчик. Просто хватаю человека, ударяя головой о дерево. Некогда отвлекаться. Еще один. Этот не так прост, он успевает бросить мне навстречу гранату, а затем еще и выдохнуть в «лицо» облако жгущего псевдоматериального пепла или чего-то похожего. Пепел шипит, погасая от производимой мной слизи, насыщающей туман, граната безвредно сечет мою псевдоплоть осколками, а человека я валю с ног простым толчком, переходящим в целенаправленное насаживание бойца на торчащий из земли сук.
Дальше. Быстрее. Не обращать внимания на прилетевшую сбоку вспышку зеленого, повредившую как бы не сильнее, чем всё остальное, вместе взятое. Объявлена высшая опасность, Окалина врубила своё розовое пламя, а я…
… вожусь тут.
Обнаженный горящий человек, от которого прямо исходит гул рвущегося с поверхности кожи пламени, бросается на меня как вратарь. Уклоняюсь, швыряя в него небольшим трухлявым полешком, спешно пытаюсь убрать «хвост» подальше от опасного типа. Тот не успевает подняться на ноги, будучи изрешечен очередью из автомата. Меткий стрелок, чье бледное измазанное грязью лицо (принадлежащее водителю майора) я еле увидел, уже машет мне вслед руками.
Мол, быстрее!
Хорошо хоть поворачиваться мне не надо… Только что я смогу один и голый против пуль? Это если еще смогу собраться назад в человека…
Егора не стало мгновенно. Вот он стоит с оружием в одной руке и еще машет мне в хвост, а вот на его месте… взрыв. Не обычный, а просто рванувшая вверх и в стороны почва. Целый фонтан.
Я вижу это, продолжая приближаться к источнику розового света, огибая деревья, пропуская через себя кусты, стараясь закрутиться вдоль своей оси еще быстрее, выжав на каплю скорости больше. Мы не в сказке, где кидаются на помощь… хотя удержаться сложно. А мне нельзя, никак. В отличие от почти всех здесь присутствующих, розовый свет меня не слепит.
На поляне творилось светопреставление. Тут было десятка полтора людей, активно стреляющих из всего, что только можно по стоящей посередине поляны голой и светящейся Окалине, разглядывающей атакующих с скрещенными на груди руками и пренебрежительным выражением на лице. Правда, всё это богатство в виде пуль, лучей, гранат, вспышек и прочего неогенства блокировалось сферическим прозрачным щитом, бывшим в диаметре метра четыре. Под ним себя все чувствовали неплохо — как Окалина, так и лежащий у неё за спиной на груде ящиков с ручками Коробанов Тимур бать его Витальевич, которого за распростёртые в стороны руки держал еще один мужик с напряженным до выступивших вен лицом. Бородатый и незнакомый. Розовое пламя, покрывающее могучую женщину, отражалась от поверхности сферы неуязвимости, превращая её в огромный светильник.
На всех троих не было ни царапины, каким-то образом раздутая неуязвимость Коробка работала на все сто процентов, только вот в ситуации был один неприятный нюанс. Точнее, он появился с моим прибытием
Я — был снаружи. Как и враги, тщетно пытающиеся пробить барьер.
Времени на раздумья не было, но отвратная рожа Коробанова, послужив напоминанием о его неуязвимости, помогла сразу принять единственное из возможных решений, доступных, после оценки ситуации. Я на всей
