Макс Мах - Под Луной

– Я знаю. – Усмехнулся Кравцов. – Но Рашель умеет быть убедительна, когда хочет. А как у нее вышло с Владимиром Владимировичем, я тебе не скажу. Тайна личности. Ты же юрист, Александр Михайлович, должен знать. Pro domo sua, так сказать.

– Придете?

– А что с тобой делать?

Так и случилось, что, совершенно не планируя этого заранее, Кравцов оказался тем вечером в гостях у Краснощекова. Народу, и в самом деле, собралось немного: поэт Пастернак, Ольга Третьякова, Эйзенштейн, которых Макс едва знал – шапочное знакомство, никак не более – Маяковский с вечной папиросиной в углу рта, высокий, мощный, несколько отяжелевший с их последней встречи. Муж Лили Осип… Вот этого человека Кравцов не просто не понимал – ни как интеллигента, ни как мужика – ему был незнаком и чужд тот мир, каким представлялось внутреннее пространство этого неглупого и, кажется, вполне самодостаточного мужчины. Женя Соколова… Крепкая, белокожая, русоволосая и светлоглазая… Еще какие-то мужчины и женщины, болтавшие, покуривая и выпивая, о танцах, о фокстроте, о Кранахе – "А он-то здесь причем?" – и Тициане… Лиза Триоле, несмотря на разницу в возрасте необычайно похожая на сестру, еще одна женщина – юная красавица Анель Садукевич, про которую Макс так и не понял, чья она любовница: то ли Маяковского, то ли Брика. Не исключалось, впрочем, что девушка живет и вовсе с самим Краснощековым.

– Как думаешь, с кем она спит? – шепнула в ухо Рашель.

– Сложно сказать! – вздохнул в ответ Кравцов.

Сложность любовных многоугольников, постоянно возникавших в среде этих незаурядных людей, по-прежнему, – несмотря на многолетнее знакомство – приводила Макса в растерянность. Фантазии не хватало, творческой раскрепощенности или чего еще, но временами он даже испытывал в их присутствии чувство неловкости.

– Здравствуй, Макс! – Луэлла Краснощекова – высокая и красивая девочка не уехала с матерью в Америку, но, не ошиблась ли она, оставшись в революционной России с отцом? Ответить на этот вопрос со всей определенностью Кравцов не мог. Но, кажется, Лиля – при всей своей невероятной "раскованности" – относилась к девочке как к родной дочери. Так что, хотя бы заботой и вниманием Лу не обделили, а жизнь в Москве, да еще в кругу первого поэта эпохи, скучной не назовешь.

– Здравствуй, ребенок. – Серьезно протянул девочке руку Макс. – Как в школе?

– У меня платье новое. – Ответила Лу.

– Ну, и что? – поднял бровь Кравцов.

– Из Парижа! – выпалила Луэлла, испытывавшая, по-видимому, чувство неподдельного восторга.

– Это далеко от Жмеринки? – откровенно усмехнулся Макс, но девочка его, естественно, не поняла.

– Лили говорит, – она всех называла по имени и на "ты", даже отца, – что настоящую женщину отличают взгляд, – она "сделала глаза", – красивое белье и дорогие туфли!

– Следовательно, тетя Лиза привезла тебе не только платье и туфли, но и бюстгальтер? – спросила Рашель.

– А как ты узнала? – растерялась девочка.

– А где Блюмкин? – поспешил сменить тему Кравцов, неожиданно подумавший о возможности использовать в своих целях связи Якова в Коминтерне, куда тот недавно перешел для налаживания там службы безопасности.

Однако Блюмкин в гости так и не заявился, зато вскоре в гостиной появился человек, которого Кравцов ожидал встретить в этой компании меньше всего. Раздвинулись портьеры, скрывавшие двустворчатую дверь, и в комнату вошел статный молодой военный с двумя орденами "Красного знамени" на груди.

– Витя?! – удивленно воскликнул Макс и шагнул навстречу старому другу.

– Сюрприз! – Улыбнулся Примаков и, энергично шагнув вперед, крепко обнял Кравцова.

С Виталием Примаковым, тогда еще командиром отряда красногвардейцев, Макс познакомился в Питере летом семнадцатого. Позже, судьба не раз и не два сводила их на Украине, где Виталий сформировал кавалерийский полк, выросший, в конце концов, в знаменитый кавкорпус. Ну, а в недавние уже времена, они снова встретились в Питере. Кравцов прибыл в город принимать округ и не без удовольствия увидел, среди встречавших его на перроне Октябрьского вокзала военных, Примакова. Как выяснилось, Виталий командовал в Ленинграде Высшей Кавалерийской школой.

– Какими судьбами?

– В Китай еду. – Понизив голос, объяснил Виталий. – Советником в 1-ю армию.

– Слушай, – оживился Кравцов. – А в Коминтерне у тебя знакомые есть?

– У меня есть. – Подошел к ним Краснощеков. – Я с Войтинским по Дальнему Востоку хорошо знаком, а он сейчас как раз в Исполкоме Коминтерна работает. Так какая требуется помощь?

– Я ищу человека по фамилии Златопольский. – Тихо ответил Макс.

– Илья Борисович? – Удивленно поднял брови Краснощеков. – Ты говоришь об Илье Златопольском?

– Ты его знаешь?

– Он специалист по валютно-финансовым вопросам… Работает в Коминтерне и в Госбанке.

– Сходится!

– Тогда тебе никто больше не нужен. Я передам ему, что ты его ищешь. А зачем, кстати?

– Зачем – секрет. – Серьезно ответил Макс. – Ищу я его по приватному делу. Так что просто помоги встретиться, и все.

– Что-то ты неважно выглядишь, товарищ Кравцов. – Семенов прищурился и по-простецки цокнул зубом.

– Так я же увечный, – отмахнулся Макс, откидываясь на спинку стула. – Мне можно.

"Вопрос, надолго ли?"

Могло случиться по-всякому: и так, и сяк. Врачам он не показывался, а чувствовал себя скверно. Бессонница, отсутствие аппетита, апатия, которую приходилось преодолевать огромным усилием воли, и головные боли. Мигрени буквально сводили с ума, но выйти из боя – означало бой проиграть. А этого Кравцов себе позволить не мог.

– Я могу порекомендовать тебе хорошего невролога.

– Я и сам могу порекомендовать себе кого-нибудь вроде Кроля или Файнберга. – Поморщился Макс. – Да, не мотайся ты, Жора, богом тебя прошу! Садись, кури, докладывайте, в общем!

Во все время этого краткого разговора Саука сидел за приставным столом – по другую сторону от оставшегося стоять Семенова – и хладнокровно пролистывал бумаги в толстой папке, которую принес с собой. Он, вроде бы, что-то читал или искал, но, в любом случае, был увлечен этим процессом настолько, что ничего вокруг по видимости не замечал.

– Макс, это безумие! – раздраженно воскликнул Георгий. Он все-таки сел, но не сдержался и энергично выразил свои эмоции шлепком тонкой кожаной папки – "Для докладов" – по зеленому сукну стола.

– Это ты мне рассказываешь? – Макс тоже умел раздражаться, хотя позволял себе это крайне редко. Однако сейчас выдался уж очень подходящий момент.

– Оставь! – Приказал он, своим настоящим командирским голосом. – Переходи к делу, Жора! У меня времени в обрез, у тебя, между прочим, тоже.

Времени у них, и в самом деле, оставалось в обрез. "Событие" приближалось, а вместе с ним и все возможные следствия.

– Ладно, – вздохнул Семенов. – Но обещай, что после Конференции поедешь отдыхать!

– Поеду. – Не слишком искренно пообещал Кравцов. – Ну?

– Баранки гну! – Георгий закурил и, скептически посмотрев на Макса, покачал головой. – Генрих Христофорович телеграфировал из Смоленска, Ковальчука взяли с поличным, арестованы двое сотрудников штаба корпуса. Шпионаж в пользу польской разведки, без подробностей…

– Когда он собирается быть в Москве? – Эйхе нужен был Кравцову здесь и сейчас, а не где-то там. И вообще, чем дальше, тем больше Генрих становился для Макса не просто хорошим заместителем, но и другом, то есть, человеком, на которого он мог вполне положиться даже в самых "щекотливых" обстоятельствах.

– Думаю, завтра к вечеру будет здесь. – Пояснил уже вовсю деловым, "скучным" голосом делопроизводителя Семенов. – Выезжает или сегодня вечером, или ночью. Я только одного не пойму, начальник, у тебя что, референтов не осталось, чтобы сводку докладывать?

– Уймись, Жора! – Вздохнув, Макс взял в руку трубку и потянулся за спичками. – Вот, закончит Леня Иванов внутреннюю проверку, тогда и будет все, как у людей, а пока докладывай! Тебя я знаю. Товарища Соуку тоже. Ты, если что, сдашь меня только членам Политбюро, а Димочка или Миша… Бог их знает, а я рисковать не могу!

– Параноик!

– Лучше быть живым параноиком… – Кравцов замолчал, раскуривая трубку, но все на самом деле уже было сказано.

– Ну-ну…

– Не нукай, не запрягал! Я все-таки твой начальник, так что давай, товарищ Семенов, и, пожалуйста, строго по существу. А то я, и в самом деле, скончаюсь сейчас в конвульсиях, а тебя посадят или расстреляют! За террор! Итак!

– Итак, как и предполагалось, ваша светлость, пасут вас уже с месяц, и не вас одного.

– Жора! – Остановил Георгия Макс. – Все! Мы уже поговорили, как друзья. Вот Константин Павлович свидетель. Ты сказал, я услышал. Будет время, схожу к врачу. А до тех пор вопрос более не обсуждается. За тобой доклад по трем пунктам, вот и изволь коротко изложить суть дела, а не начинать с зачитывания всей родословной дома Романовых. Плавали, знаем! Вперед!