Анатолий Спесивцев - Вольная Русь
Для расширения базы решили принимать в казачество по обычаям, существовавшим на Сечи до тысяча шестьсот тридцать второго года — любых христиан. От приёма мусульман, достойно воевавших во Всевеликом войске Донском, после сомнений, отказались. Слишком легко в том месте казачество могло переродиться в таком случае в ещё один очаг исламского пиратства на Средиземноморье. В беседах по поводу переселения Сечи попаданец неожиданно обнаружил, что в отличие от него, многие атаманы расценивают шансы её долговременного существования там, как весьма высокие. К числу розовых оптимистов Кривоноса или Богуна отнести никак невозможно, как и объявить их, даже про себя, дураками. Сирко так собирался отправляться в Африку сам, ближайшим помощником Трясилы, так что Аркадий невольно стал избегать прогнозов по этому поводу. Подумал, что, видимо, чего-то важного не знает или не понимает.
Крыши над трибуной не делали — во избежание чреватого неприятностями резкого отделения от массы сечевиков, и Москалю-чародею заметно поплохело. Не спасли его почти постоянно дующий ветерок, широкий соломенный брыль и снежно-белая шёлковая вышиванка. Впрочем, к полудню она выглядела уже далеко не так эффектно, из-за широких пятен пота, постоянно обновлявшихся на солнцепёке и осевшей на ней пыли. Да и нервное напряжение на общем состоянии сказывалось. К тому же, он от рожденья хуже переносил жару, чем холод, сейчас завидовал стоящим рядом атаманам, причём, стоящим в жупанах, каптанах и тёплых шапках, но при этом явно чувствующих себя комфортнее, чем он в шёлковой рубахе и соломенной шляпе.
Вытерев пот с лица и шеи полотняным платком, прислушался к речи Богдана, не услышав ничего нового для себя, погрузился в раздумья.
«Ну почему у нас всегда такой бардак? Историческое, можно сказать, событие намечается, а уровень его готовности… лучше не подсчитывать, чтоб не расстраиваться. Доброй четверти переселенцев ещё оспу не привили, а там она регулярно обильную жатву собирает. Успеем ли за оставшееся время? Сильно сомневаюсь. Испанцы пока не привезли кору хинного дерева, а в папирусных плавнях малярийных комаров наверняка целые тучи. Эксперименты по созданию сыворотки от укусов змей только начались… в общем, куда ни кинься — везде бардак. Причём, без баб, — Аркадий невольно ухмыльнулся напрашивающемуся выводу. — Но не голубой, у запорожцев на однополую любовь табу. Получается…»
— Слава-а-а-а!!! — оглушительно-продолжительно взревели сечевики заключительному аккорду речи своего кошевого атамана. После чего начали скандировать, точнее, воплями поддерживать речёвки Ивана Сирка.
— Слава Богдану!
— Слава-а-а-а!!!
— Слава казакам!
— Слава-а-а-а!!!
— Слава войску Запорожскому!
— Слава-а-а-а!!!
У Аркадия от этого ора голова заболела, и в сердце кольнуло, но приходилось раскрывать вместе со всеми рот и делать вид, что кричишь.
«Политика, чтоб её!.. Все кричат, приходится и самому делать вид, вне зависимости от настроения и степени испытываемой одушевлённости. Чем торчать здесь весь день на жаре, я бы лучше продолжил подготовку передислокации этих оболтусов, многое же никто кроме меня не знает или не понимает. Но решили характерники поддержать Хмеля всем составом, так двоих из монастырей вытащили, несмотря на их отречение от мира, а двоих стариков — из которых песок не сыплется, а уж почти совсем высыпался — с хуторков. Политико-экономическую подготовку сочли полезным дополнить невербальным воздействием на толпу. Мало настоящих характерников, так что даже такими фальшивыми как я приходится пользоваться. Решение о переселении должно быть добровольным и единодушным, чего бы это не стоило. Гражданская война с Сечью, не захоти она переселяться, почти наверняка убьёт Малую Русь, да и Дон потом Москва додавит.
Досадно, что пока на Нил только около пяти тысяч донцов собирается, и всего несколько сот гребенцов. Уж очень тех и других кавказские соседи достают. Шапсуги так вообще раньше нашими главными союзниками в войне на море против османов были, а теперь на наши корабли и селения налёты совершают. Совершенно недоговороспособные субъекты, без регулярного геноцида жить мирно их не заставишь в принципе. Это же каким недоумком или ублюдком надо быть, чтобы восхищаться «благородством» черкесских обычаев? Хорошо «благородство», выражающееся в нацеленности на жизнь за счёт продажи в рабство соседей, часто родственных по крови. Потенциально великий народ к двадцать первому веку превратился в кучку малочисленных дикарей. Но крови они у нас ещё попьют, никуда от этого не денешься».
Покосившись на стоявших невдалеке атаманов, попаданец убедился, что они выглядят воплощением уверенности в правильности решения перенесения Сечи на Нил. Как те, кто остаётся здесь, так и те, кто переселяется. Отличить эти две группы на глаз не представлялось возможным.
«Впрочем, бог с ними, уезжающими. Как скажется их отъезд здесь? В истории моего старого мира, несмотря на все беды Руины, селяне на Левобережье сберегли завоёванную волю до Катьки-бл…и, то есть, лет сто. Играло ли в сдерживании желающей похолопить их старшины, наличие рядом Сечи? Не была ли она решающим фактором сохранения свободы земледельцев? Страна ведь уверенно превращается в главного мирового экспортёра хлеба, прежних лидеров хлебопоставок Польшу и Турцию мы успешно загнобили, а Египет собираемся разорить. В ближайшее время, вместе с Великой Россией, именно мы и будем снабжать хлебом голодающую Европу. Время Аргентины, США и Канады наступит позже, а Польше и Турции понадобится не один год на восстановление. Удастся ли удержаться преемнику Богдана от этого лёгкого решения проблемы — возвращение селян в состояние быдла? Тем более что к тому времени все земли Малой Руси поделят, у новых придворных, безразлично, при дворе гетмана или свежеиспеченного же господаря, будет огромный соблазн — получить в собственность землю с хлопами. Правда, есть ещё у нас сотни тысяч полоняников-рабов, но эта проблема должна постепенно сходить на нет — их дети всё чаще принимают православие и получают волю».
Перед трибуной тем временем произошла подвижка казаков вглубь поля, освобождение для выступлений пространства с две-три цирковых арены величиной. Торжественное мероприятие перерастало в праздник, о котором упоминал недавно Юхим. Первыми выдвинулись на суд зрителей сурмачи (трубачи), барабанщики и певческий хор. Нельзя сказать, чтоб идеально, но достаточно гладко, они исполнили с полтора-два десятка мелодий, две трети — от Москаля-чародея. Петь он не любил и не умел, но намурлыкать человеку с музыкальным слухом «Роспрягайте хлопци кони» или «Писаре мий» смог без труда. Вот об извлечении слов к песням из собственной памяти, вспоминал вздрагивая — стихи не любил и плохо запоминал с детства, пришлось пользоваться гипновнушением. Жуткие головные боли мучили его потом несколько месяцев, при том, что многочисленных обязанностей с него никто не снимал, утоляющие боль средства характерников, кроме опиатов, не помогали, а увлечение производными мака — верный путь на тот свет.
«Нет уж, теперь дам копаться в своей голове разве что под угрозой смерти. Вот и сейчас, от по-настоящему хороших песен, исполняемых достаточно профессионально, звучащих далеко не так убийственно-громко, как на концертах двадцатого-двадцать первого веков, сразу сдавило лоб и появилась боль в висках. Надеюсь, хоть долговременных рецидивов не случится, а то хоть вешайся».
Переждав острый приступ боли, попаданец вернулся к размышлениям о судьбе этого мира, на который он сумел существенно повлиять, пусть не лично, руками казаков.
«Учитывая проблемы с сердцем, вряд ли намного переживу Богдана, так что максимальное увеличение промышленности и вовлечение в организацию мануфактур и заводов наибольшего числа представителей старшины — вот способ предотвратить возврат рабства и неизбежное при этом загнивание страны. Против законов экономики не попрёшь, уж насколько Пётр в реале был могуч, а из-за опоры на крепостничество большая часть выстроенного им развалилась или пришла в упадок. Благо гетман тоже лично заинтересован в обогащении атаманов и полковников — меньше поводов у них появляется строить козни против него самого. Приятный бонус для меня — Мария — помимо развития семейного бизнеса — уже больше десятка совместных предприятий в разных городах Малой Руси организовала. Мебельных фабрик, обувных мастерских, сукновальных мануфактур… в общем, богатеньким Буратиной здесь я стал, натуральным олигархом, или, как здесь принято говорить, магнатом. Удачно это меня она выбрала, сам бы выше уровня умеренной состоятельности вряд ли бы поднялся. Не хотелось бы, чтоб наши дети в нищих превратились из-за гражданской войны.
