Андрей Максимушкин - Советская Британия
— Алюминиевые концессии в Экваториальной Африке? Сколько там «диких гусей» погибло? — Чарльз раскрывал карты, демонстрируя свою осведомленность. Честер зря назвал его сынком. Опыт выживания у полковника Стоуна достаточный, иному на десять жизней хватит. Умение быть в курсе событий тоже относится к умению выживать. Друзья у Чарли Стоуна хорошие, иногда делятся с сослуживцем новостями, держат в курсе последних событий.
— Сам видишь, человек, подставивший ребят, мертв. И все наши получили полный расчет со всеми страховыми выплатами и компенсациями. Ты хороший летчик. Сейчас часто попадаются жирные контракты с обеспечением воздушного прикрытия, с организацией авиаэскадрилий. Платят за эту работу раза в три больше, чем дядя Сэм. Риск и ответственность даже меньше, чем у командира авиакрыла.
— Надо подумать. Вернемся к разговору в Буэнос-Айресе. Мы же туда плывем?
— Нет, в Мар-дель-Плата. Хороший порт, наши люди на берегу и минимум правительственных агентов, — хмыкнул Першинг.
— Продолжим разговор. Старый контракт пока действует.
Намек был понят. У наемников свой кодекс чести, не позволяющий им без веских оснований нарушать условия действующего контракта. Со своей стороны Чарльз Стоун не был уверен в собственном согласии. Поживем, посмотрим. Стоит ли менять своих «Ржавых вампиров», ребят, с которыми прошел огонь и воду, на неясные перспективы заработать много денег, рискуя сложить голову непонятно где? И свой дом, жену, детей будешь видеть не каждый месяц. Нет, работа на дядю Сэма имеет свои плюсы, и, что бы там Честер ни говорил, это тоже достойная мужчины работа. Каждый обязан, но не у каждого получается защищать свою страну. У Чарли Стоуна получалось, пусть и со второй попытки.
— Гляди! — Першинг наклонился над фальшбортом и вытянул руку.
В полукилометре от борта судна всплывала подводная лодка. Вспенилась вода. На поверхности показалась увенчанная тонкими трубами перископов рубка. Сквозь волны и пену выглянули форштевень и носовое орудие. Несколько секунд, и по морской поверхности заскользил низкий, прилизанный силуэт подводного рейдера.
— Наша красавица, — заявил подошедший к борту высокий худощавый наемник, — похожа на «Гэтоу». Старушка военной серии.
10
Б-27 держала курс на север. Связавшись с авианосцем, контр-адмирал Котлов попросил уделить внимание своему району и выслать пару дальних разведчиков. Желателен также эсминец. Виктор Котлов чувствовал, что если и удастся найти этот самый растреклятый транспорт, то с арестом возникнут проблемы.
Часы сменяются часами, время тянется, наматывается на стрелки хронометров. Две подводные лодки догоняют флагманскую Б-27 и выстраиваются на флангах с интервалом в 14–16 миль. Немец и командир субмарины уже осторожно интересовались: с чего это контр-адмирал так уверен в успехе? А ведь все просто. Осталось два транспорта. Район плотно перекрыт. Они или подходят к квадрату патрулирования, или счастливо проскочили нас, или идут совсем другим маршрутом, например, дошли до африканского материка и проложили курс вдоль острова Святой Елены. Но в этом случае им придется прорываться мимо немцев, что еще хуже. Хочется верить в первое, иначе наше барахтанье в океане бесцельно. Хочется верить, что мы их встретим. Но не станешь же это объяснять младшим по званию?
— Дитрих, у тебя скоро сеанс связи. — Котлов стучит пальцем по наручным часам.
— Я пробовать требовать «Лютцов», — смеется немец, — дальние самолеты.
— Хорошо. — Котлов широко улыбается и хлопает боевого товарища по плечу.
Море сплачивает людей, легкое нарушение субординации не во вред. Это понимает даже такой педант, как немец. Шутливо козырнув двумя пальцами, Дитрих уходит в радиорубку. Контр-адмирал, в свою очередь, поднимается на палубу и раскуривает трубку. Еще полчаса отдыха, и можно смело отправляться на боковую. В ближайшие 6–8 часов ничего интересного не произойдет. Если мы никого не встретили через два часа после досмотра канадца, значит, столкнемся с транспортами только после захода солнца. Закон подлости.
Спустившись в каюту, контр-адмирал застал там мирно похрапывающего Самойлова и склонившегося над шифратором Дитриха. Немец настолько увлекся работой, что никак не отреагировал на Котлова. Виктор Николаевич молча подвинул иностранного коллегу и завалился на койку. Сейчас его очередь спать, а Борхерт подождет, ближайшие четыре часа, пока командир подлодки не поднимется к своей вахте, немцу придется бодрствовать. Наивные надежды. Ровно через три минуты фрегатен-капитан Борхерт пихнул Котлова в бок.
— Хреново, — отчетливо произнес Дитрих, это было одно из тех слов, которыми он пополнил свой словарный запас в первый же день на борту Б-27. — «Лютцов» торпедирен.
— Якорь ему в дупло, — не понял Котлов, скатываясь с койки.
Сон как рукой сняло, еще через пару секунд до командира бригады дошел смысл сказанного. Дитрих молча убрал «Энигму» в чемодан и затем спокойно пересказал текст радиограммы. Немецкий авианосец торпедирован неизвестной подводной лодкой. Корабль на плаву, сохраняет ход, но какое-то время не сможет принимать самолеты.
— Проклятье! — Котлов пулей выскочил из каюты и рванул на центральный пост. Влетев в отсек, контр-адмирал коротко приказал вахтенному офицеру усилить наблюдение за морем и подводной обстановкой, периодически снижать ход и пускать в ход гидроаппаратуру. Затем он заскочил к радистам и распорядился срочно передать всем кораблям бригады тревожное предупреждение. — Возможна встреча с американскими подлодками. Усилить бдительность, при угрозе торпедной атаки открывать огонь, не задумываясь.
— Так и передавать, товарищ контр-адмирал? — Левая бровь старшины второй статьи Лагутина поползла вверх.
— Действовать по обстановке. Нет. — Виктор Николаевич задумался, брать на себя ответственность не хотелось, но иного выхода он не видел. — Передавай так: в случае воспрепятствования противником выполнению задачи и угрозе кораблю, при отсутствии посторонних наблюдателей, открывать огонь на поражение.
Вернувшись на центральный пост, контр-адмирал потребовал у штурмана карту с координатами патрульных кораблей. Да, до «Лютцова» около двухсот миль. Немцы работают в соседнем квадрате, в случае чего могли бы подмогнуть. Жаль, ныне придется брать на себя часть их зоны ответственности.
Подлодка Б-27 продолжала патрулирование. Контр-адмирал Котлов прошелся по отсекам, перекинулся парой фраз с моряками. Неплохо, несмотря на долгий океанский переход, на корабле сохранялся порядок. Везде относительно чисто. Для старого подводника это означает — не видно гнилых продуктов, на спальных местах моряков сухо, вода не капает и в гальюны можно заходить без противогаза.
Пока на корабле сохранялась готовность № 3. Не стоит будоражить людей раньше времени, пусть отдыхают. Никто не знает, когда пробьют боевую тревогу и сколько часов она продлится. Виктор Котлов даже не будил кавторанга Самойлова и запретил это делать несшему вахту старлею Зеленому. Наконец, убедившись, что все в порядке, командиры подлодок получили предупреждение и отбили квитанции, подозрительных судов не видно, попавшийся на пути сухогруз явно не походил на «Либерти» с наемниками, чапает спокойненько себе из Бразилии в Африку, контр-адмирал отправился в каюту. Обнаружив там Дитриха Борхерта, он отправил союзника на командный пост помогать штурману в нелегком деле вахтенного командира.
Выспаться опять не удалось. Виктору Николаевичу показалось, что не успел он опустить голову на подушку, как по ушам ударил противный пронзительный вой сирены громкого боя. Скатываясь с койки и чуть было не врезавшись в спрыгнувшего с верхней лежанки командира подлодки, Котлов успел бросить взгляд на часы — без шестнадцати три пополудни. Полтора часа прошло.
— Докладываю: обнаружены два надводных корабля на дистанции двенадцать миль. Предположительно, каботажники. Еще через три минуты замечены отметки двух воздушных целей! — отчеканил старший лейтенант Зеленый.
— Курсы, дистанции давай! — рыкнул кавторанг Самойлов.
— Пеленг — два румба по левому борту, — старпом задумчиво потер щетинистый подбородок. Капитан-лейтенант Зубко зашел на центральный пост аккурат в момент объявления тревоги. Не спалось ему, все равно через двадцать минут на вахту заступать.
— Что гидроакустики?
— Тихо. Посторонних шумов не наблюдается, — поправился Аркадий Зеленый.
— Рассчитай курс на перехват посудин, — бросил Самойлов и, не дожидаясь ответа, полез в рубку.
Подводники действовали, как и в тот раз, когда «Корсары» пытались загнать Б-27 на глубину. Артиллеристы приготовились открыть огонь, на палубу и в рубку поднялись сигнальщики. Чувствовавший на себе тяжелый взгляд командира бригады, буквально сверлящий стальной корпус субмарины, Самойлов уменьшил ход до шести узлов и, только убедившись, что гидроакустики ничего не слышат, приказал добавить обороты.
