Артём Рыбаков - Игрушки. Выше, дальше, быстрее
Резво пролетев мост и деревню, стоявшую на противоположном берегу реки, мы поехали по просёлочной дороге в сторону видневшегося в паре километров леса. Вот и знакомая дорога, по которой мы вчера ехали до нашей новой базы. Я посигналил Люку и махнул рукой, предлагая ему остановится. Достал из кармана рацию:
– Арт в канале. Вызываю Фермера. Секунд через тридцать мне ответили:
– Арт, Казак в канале. Фермер по делам отъехал. Что хотел?
– Казачина, мы минутах в десяти ходу от вас, едем с гостями.
– Понял тебя. Пятнадцать.
– Спасибо. Отбой.
– Отбой. Так что, когда примерно через километр грозный голос из кустов рявкнул:
– Стой, стреляю! Семь!
Я спокойно ответил «восемь», помахал секрету рукой, и мы покатили дальше.
На базе мы узнали, что вся «начальственная гоп-компания» укатила на встречу к тайнику, да ещё и Дока с собой прихватили, так что в лагере из «наших» оставались лишь Ваня и Алик.
Получив в руки по миске с ужином, мы вчетвером расположились под тентом. Первые минут пять все сосредоточено шевелили челюстями. Но, когда мы перешли к чаю, танкист виноватым голосом спросил, нет ли у нас табачку.
– Конечно есть, – откликнулся Люк, протянув ему «беломорину».
Фёдор понюхал папиросу, подобно тому, как тонкий ценитель проверяет ароматность сигары, затем попытался разобрать, что написано на мундштуке. Но уже вечерело, и прочитать мелкую надпись в сумраке, царившем под тентом, он не сумел.
– Фабрика «Ява», Москва, – подсказал ему Люк, – извини, фабрики Урицкого не было… – добавил он таким тоном, будто отбегал к ларьку за папиросами. Танкист оценил и тон ответа, и качество папиросы, улыбнувшись в ответ.
– А чай у вас, небось, индийский? Уж больно вкусен…
– Нет, цейлонский… – ответил я, вспомнив, что сегодня с утра Тотен отдал на общие нужды свою пачку цейлонского «Ахмада».
– Хорошо живут партизаны… – с непонятной интонацией протянул лейтенант.
– А что тебе не по нраву, лейтенант? – с некоторой опасной ленцой в голосе спросил Саня.
– Снабжение у вас хорошее, форма немецкая…
– …а не шпионы или предатели ли мы? – закончил за него Люк. «Что-то не нравятся мне такие заходы» – подумал я, а вслух спросил:
– А ты обрез, пока мы ехали, проверил?
– Да. – С некоторым вызовом, но, явно не понимая, к чему я клоню, ответил танкист.
– Ну и как, всё работает… патроны настоящие? – продолжал я гнуть свою линию.
– Да…
– Ну и ответь мне, лейтенант, на два вопроса… Стали бы мы давать тебе ствол с патронами, если бы были немцами? И второе – зачем нам было убивать тех полицаев, если они тебя уже заловили и к нам везти собирались? Ты пока подумай, а я схожу, пройдусь. Стоило мне только вылезти из-под тента, как ко мне подошёл Тотен:
– Тош, пойдём, совет твой нужен.
– Ну пойдём…
По дороге, заметив, что я хромаю, Алик поинтересовался, что у меня с ногой.
– Не переживай, это я для симметрии с тобой пару картечин в левую ногу словил… Если в обнимку будем гулять, очень удобно из стороны в сторону качаться будет…
Однако Алик юмора не оценил, и сказал, что немедленно нужно связаться по рации с Доком, для консультации.
– Тотен, окстись! Какие консультации? Они куда уехали?
– К той деревне, где мы продукты меняли. А что?
– До туда – семь километров по прямой, и они на боевом задании. И потом, я всё уже давно перевязал и рану обработал, так что не нервничай… Лады?
– Ну хорошо… Не буду… Но пулю-то достать надо!
– Не пулю, а картечину… И достал я её уже…
– Как достал?
– Ножом выковырял… Ладно, хватит о моих ляжках! О чём посоветоваться хотел?
– Да мы с Казачиной сегодня полдня здесь за старших были, ну я и хотел, чтоб ты мне про несение службы рассказал, на будущее.
– А то ты сам не знаешь… Уставные обороты пока не в ходу, слово «офицер» забудь как страшный сон, а что до уставов здешних, так я и сам в них ни в зуб ногой. Главное – поувереннее! Не мямли. Тебя командир назначил – ты и командуй в меру своего разумения.
– Ну, я ведь и не знаю ничего особо…
– Вот видишь, интеллигентские рефлексии из тебя попёрли… Ты в команде сколько, семь лет или восемь?
– Семь с половиной…
– И всё время – вместе с Фермером, так? Вот и копируй его уверенность. Даже, если каждый твой год приравнять к трём месяцам армейской службы, уже ого-го сколько набегает. Вон, на шпиона того, как ты бросился… Ни на секунду не замешкался! Спасибо, кстати!
– Да ладно, я в тот момент только и думал, как бы успеть и его вырубить раньше, чем он тебя убьёт.
– Вот видишь, а ты рефлексия, рефлексия…
Мы поговорили в таком духе ещё минут десять, и в конце-концов Алик, умиротворенный и простимулированный, отправился вместе с Бухгалтером проверять посты.
«О, в правильной компании пошёл… Не зря говорят: «Совместный групповой секс с пулемётом очень сближает!"» – пошутил я про себя и пошёл к тенту, под которым обретался Казачина. Была у меня, знаете ли, одна задумка.
* * *Ваня, утомлённый хозяйственными хлопотами, сидел под тентом, и, попивая чаёк, ковырял при свете налобного фонарика какую-то железку.
– Привет, Иван-Разрушитель!
– И тебе не хворать, Антон-Варвар! С чем пожаловал, головорез ты наш? – за что люблю Ваньку, так это за чувство юмора и быструю реакцию.
– Мысля одна в голову пришла…
– Одна? Гони её, иначе – соскучится одна-то…
– Ты не хохми, а ответь серьёзно – как у нас с замедлителями?
– А никак! Нету их у нас…
– Это – не здорово, мы с ребятами на мостик сегодня посмотрели. Там замедление на полчаса, как минимум нужно, в противном случае – фиг уйдёшь.
– Ну а что я, рожу замедлитель что ли?
– А ты с запалами Ковешникова разобрался? Сильно они от УЗРГМов отличаются?
– Не, не сильно… Как я понял, там основное отличие внутри спрятано.
– Это хорошо. Смотри, какая мне задумка нарисовалась…
И я, воспользовавшись блокнотом и ручкой, объяснил ему, как с помощью крышки от консервной банки, шнурка и мелких деталей сделать замедлитель. Иван почесал затылок:
– А может и сработать! Сейчас пойду, на кострище покопаюсь. Видел я там пару банок. Ну а с утра на ручеёк сходим – испытаем. А может, к этому делу немецкий тёрочный приспособим?
– Не пойдёт! Там же вода будет, а он сырости очень боится.
– Точно, запамятовал я. На рации Казачины замигал огонёк вызова.
– Кто бы это мог быть? Да, Казачина в канале. – он молча выслушал сообщение ….
– Арт здесь, дать тебе его? На, это командир… – добавил он, протягивая мне рацию и гарнитуру.
– Арт в канале. Слушаю тебя.
– Мы на бундесов подлинных напоролись. Сейчас возвращаемся кругалями, так что скоро не ждите, – услышал я в наушнике голос Фермера. – Как в отпуск съездили?
– Неплохо, но могло бы и получше обслуживание быть. Аквапарк там хороший, шумный. С туристами пару раз поцапались.
– Серьёзно?
– У меня прыщ вскочил, а так – не очень…
– Большой прыщ-то?
– Нет, скоро лопнет.
– Понял тебя, – в голосе Саши я услышал некоторое беспокойство.
Ну, ещё бы – две группы уходят в противоположных направлениях и обе напарываются. Хорошо, что между местами стычек расстояние в десять километров, и немцам будет не очень легко связать эти события.
– Мы вас ждём, и… – я жестами спросил у Казака про пароль, – и одиннадцать. Как понял меня? Одиннадцать.
– Понял тебя хорошо. Отбой.
В ожидании ребят, я решил заняться личной гигиеной, но устроить БПД не удалось, меня отыскал неугомонный Ваня и сообщил, что пару моих задумок он воплотил в металле и что мне как автору, необходимо присутствовать при испытаниях. Ну что тут поделаешь? Пришлось идти.
Систему «водяная мельница» после пары минут возни мы забраковали как сырую и недоведенную, а вот конструкция из консервной банки и снарядной гильзы сработала на «пять», чётко выдернув чеку из запала, предохранительный рычаг которого был предусмотрительно замотан проволокой.
– Только как замедление регулировать? – озвучил сомнения Казачина.
– Док вернётся, я у него катетер для капельницы выпрошу, – ответил я.
– Блин, а я даже и не подумал про это… Уже прикинул, как сечение отверстия рассчитывать.
– Ты тоже молодец – вон, сразу гильзу взял, а я бы банку нужного объёма подбирал до второго пришествия.
В результате мы пришли к мнению, что древние философы были правы, говоря о преимуществе двух голов над одной. Победу разума над обстоятельствами мы решили отметить кружечкой чая, тем более что в лесу уже изрядно стемнело, и продолжать эксперименты с взрывоопасными предметами было не с руки.
Пока мы шли через темный лагерь к Ваниному тенту, я услышал негромкий, но весьма эмоциональный разговор.
