Влад Савин - Морской Волк, том 2
Погружаемся на триста, глубина под килем позволяет, и быстро растет. И – ходу!
А ведь получилось!!
Капитан 1 ранга Зозуля Федор Владимирович. Эсминец «Куйбышев»
Что есть искусство войны? А морской, особенно?
Бой, это лишь кульминация. А до того, надо все рассчитать и подготовить. Выбрать время и место, чтобы противник там оказался слабее. Обеспечить развертывание своих сил – там и тогда. И – вперед, за орденами!
Это еще не стратегия, а только лишь оперативное искусство. Следующий уровень, чтобы победа не была бесплодной, а по максимуму изменила бы ход войны. Пример обратного – бой у Гуадаканала седьмого августа этого года (интересно, что подробное описание его, уже произошедшего, я прочел в книге наших потомков, которая будет издана через полвека). Там японцы совершенно блестяще, без потерь, в ночном бою уничтожили пять американских крейсеров, прикрывающих высадку десанта – что никак не повлияло на последующую кровавую баню, завершившуюся разгромом. Адмиралу Микаве в том бою надо было всего лишь идти до конца, к скоплению десантных транспортов, что давало самураям возможность выиграть не бой, а всю кампанию – но он не рискнул. И японцы через два года повторят ту же ошибку – бой «Ямато» в заливе Лейте. «Туман войны», страх мнимых врагов за горизонтом.
Мы же, благодаря дару наших потомков, точно знали, где противник. А вот немцы, лишенные связи, информации не имели – «туман войны» сейчас работал на нас.
Волновался ли я – конечно! Потому что сам товарищ Сталин заявил мне, категорически – К-25 погибнуть не должна! Что бы ни случилось, иначе.. В общем, на берег тогда можно было не возвращаться, лично мне.
Мы подошли в сумерках, встали у берега. А потомки заняли позицию мористее и чуть впереди. Берег шел почти точно по параллели, позади нас в пяти милях был вход в Порсангер-фьорд. И с запада шел конвой, прижимаясь к берегу, прямо на нас.
Вот он уже виден. Пять транспортов, кильватерной колонной, одиннадцать кораблей охранения – четыре тральщика «тип М», семь охотников за подлодками. Нас заметили, когда до них было две мили – на головном тральщике заморгал ратьер. «Гремящий» ответил каким-то бессмысленным сигналом, выиграть хоть секунды, может примут за внезапную смену кода – уже начав движение навстречу. Приняли немцы игру, или просто не ждали увидеть здесь кого-то кроме своих – но нам удалось сблизиться еще почти на милю, затем поворот на курс 315, норд-вест, как косой «кроссинг Т», и сначала пуск торпед, по шесть с «Гремящего» и «Сокрушительного». И – открыть огонь.
Это был НАШ бой. Эсминцы «проект 7» как раз и создавались для таких сшибок, по примеру Петрограда девятнадцатого года. Хороший ход, и мощные пушки, 130мм Б-13, с отличной баллистикой, снарядом в тридцать пять кило и надежной системой управлении огнем, далеко превосходящие «сотки» немецких тральщиков. А вот ПВО и ПЛО подкачало – впрочем, в середине тридцатых этим грешили все флоты (уже начинаю рассуждать с высоты будущего, сравнивая наши корабли с «Флетчерами», «Самнерами» и «Гирингами» сорок пятого года). Но сейчас нет ни авиации противника, ни его лодок. Это наш бой, корабли против кораблей – бой из тех, которые для наших эсминцев в той истории за всю войну можно будет пересчитать по пальцам одной руки.
Мы успели сделать два залпа, когда немцы начали отвечать. Один из восьмисоттонников уже горел, накрытый в первые же секунды. Несколько залпов по тральщикам, и перенос огня на транспорты, головной тоже успел получить наш снаряд, когда торпеды дошли. По одному столбу встали у бортов первого и второго транспортов, вдруг взорвался охотник, перехватив на себя торпеду. Три попадания из возможных двенадцати, в общем неплохо. Еще один столб у второго транспорта, и сразу два у третьего – по времени, это уже К-25.
Немцы пытались прикрыться дымзавесой. И вели ответный огонь – попаданий пока не было, но всплески их снарядов несколько раз вставали у нашего борта. Судя по смещению облака дыма назад, последние два транспорта, вокруг которых вертелись охотники, развернулись на обратный курс, бросив подбитых. Третий в колонне транспорт затонул сразу, второй тоже почти уже скрылся под водой, головной потерял ход и горел как свечка, так же как два мелких.
И мы прошли вдоль всего конвоя, осыпая его снарядами. Боевые корабли создаются ради этих минут, оправдывающих их постройку и содержание; то что мы утопим сейчас, обошлось германской казне в сумму, заметно больше стоимости трех эсминцев. Горящий транспорт наконец зарылся носом в воду, в попытке выброситься на берег, но не успел, не дошел буквально пары кабельтовых. «Куйбышев» своими четырьмя «сотками» в основном добивал уже горящих, а когда мы сблизились, на вид до восьми-девяти кабельтовых, то дали торпедный залп всем бортом, у нас были 45-сантиметровые, но зато целых девять труб, три по три. И попали, взрыв расколол один из тральщиков, мечущихся там, в дыму.
Когда мы обогнали конвой, то увидели последние два транспорта, не прикрытые дымом. Вдруг один из них взорвался, от двух торпед, вместе с тральщиком, спешащим прикрыть его дымным хвостом. Потомки уже были здесь – и когда мы начали пристреливаться к последнему транспорту, возле него тоже взметнуло торпедный взрыв, за секунды до того, как фрица накрыл залп с «Гремящего». Затем все скрыло дымзавесой, в которой метались силуэты и мелькал огонь – вспышки выстрелов и пламя горящих кораблей.
Фрицы орали в эфир, звали на помощь. Но их сигналы никуда не доходили – потому что в рубке «Куйбышева» рядом со мной был один из потомков со своим прибором, для этого «ноутбука» наши корабельные умельцы специально сделали ящик с двойными стенками на пружинах, наподобие хронометрического. И любые попытки фрицев что-то радировать, тотчас же глушились.
А ведь потомки, похоже, не воевали? Лейтенант их, аж пригнулся, когда снаряд фрицевский, в полукабельтове от борта рванул.
– Страшно? Так по первому разу, всегда. Ты главное, дело свое делай – тогда, бояться не стыдно!
Очухался, кажется. Стучит клавишами на своем приборе.
Дым снова стал смещаться на восток. По-видимому, фрицы решили проскочить в Порсангер-фиорд, пользуясь тем что мы оказались у них позади. Мы увидели последний транспорт, сидящий у берега на камнях, с заметным креном – выбросился все-таки. Задача выполнена, конвой уничтожен полностью, все пять транспортов, и четыре корабля охранения, это лишь те, которые затонули на наших глазах.
Мы уже собирались лечь на курс отхода, посылая вслед фрицам последние залпы. И тут немцы не выдержали. У них еще был шанс, держась вместе и прикрываясь дымом, проскочить в Порсангер-фиорд. Но окончательно сдали нервы, и они рванули туда, кто как может, каждый сам за себя. Что имело следствием, растяжение их ордера и разрыв дымовой завесы. Три корабля, поврежденные сильнее других, отстали, на одном ясно виден был пожар. И нам грех было упустить такой случай.
Один из охотников вдруг взорвался – артпогреб, или глубинные бомбы. Два других просто зарылись в волны и исчезли с поверхности. И лишь головные три успели нырнуть за мыс (почему три? Если их было одиннадцать – или еще один утоп, мы не заметили?).
Вот теперь можно и домой. Победа!
От Советского Информбюро 13 октября 1942
Северо-западнее Сталинграда наши танкисты подбили 3 немецких танка, уничтожили 5 противотанковых орудий и истребили до роты пехоты противника. На другом участке наши подразделения отразили контратаку гитлеровцев, уничтожив при этом 80 немецких солдат и офицеров.
В Осло (Норвегия) почти ежедневно происходят стычки норвежских патриотов с немецкими оккупантами. 29 сентября на окраине_ города было убито 6 немецких солдат. Днём 2 октября на одной из многолюдных улиц неизвестный юноша застрелил немецкого офицера. Стрелявший скрылся.
Корабли Северного Флота перехватили и уничтожили немецкий конвой, следующий в Петсамо. Потоплены все пять транспортов с военными грузами, и восемь из одиннадцати боевых кораблей охранения. С нашей стороны потерь нет.
Подводная лодка «Воронеж». (говорят по-немецки)
– Отвяжи меня. Немедленно.
– Зачем, герр капитан-лейтенант? Попытаетесь в одиночку, и с одной рукой, этот корабль захватить? Так единственно, чего добьетесь, это вам вторую руку сломают, и еще пару ребер. И мне, заодно с вами. А мне это надо?
– Мы оба, солдаты Великой Германии. Давали клятву. Должны помнить – даже в плену. Придумать хоть что-то.
– Без меня. Я, знаете, на тот свет не спешу. Вам положено, вы же герой. А я еще жить хочу.
– Ты, мразь, еще учил мой экипаж истинно германскому духу?
– Вы нужны русским живым, поскольку вам есть что им рассказать. Не кривите рожу, когда вас начнут допрашивать по-настоящему, вы выложите все, что знаете и не знаете. А мне вот нечего им предложить, кроме своей лояльности – иначе со мной поступят так же, как мы с их пленными политруками.
