Олег Кожевников - Комкор
Почему я сам поехал? На это было две причины: первая та же, почему я, собственно, не доверяя Борзилову, самолично выехал на эту операцию; а вторая заключалась в том, что трофейный «хеншель», если его даже заметят немцы, не вызовет у них никакого подозрения. Если все-таки и тормознет какой-нибудь патруль, для моих орлов нейтрализация его явится легкой разминкой минуты на две. Даже Шерхан с Якутом смогут спокойно это сделать, а кроме них в кузове еще трое ловких ребят, ну и я на что-то еще гожусь, чай, не кабинетный генерал! И еще одно интересное место я хотел проверить, оно находилось рядом с эстакадой через ручей; там стояли железнодорожные стрелки, так у одноколейной железной дороги образовывался карман для разъезда встречных поездов. А еще там находилось два тупика с горами бревен, которые были навалены вдоль них.
Мы уже отбыли на рекогносцировку, когда замыкающее подразделение танкового полка только показалось, а у эстакады через ручей оказались быстрее, чем последние танки той колонны начали въезжать в лес, к месту сосредоточения техники. Эстакада была хороша, может быть, не очень широкая, всего метра четыре, зато наш «хеншель», с его весьма высокой колесной базой, перебрался на другую сторону железной дороги, даже не чиркнув тентом о бетонные перекрытия. Железнодорожные тупики, предназначенные для погрузки леса, мне тоже очень понравились. Во-первых, массой материала, пригодного для перекрытий блиндажей, оборудования капониров и дзотов. Кроме того, при виде их мне в голову пришла сумасшедшая мысль – захватить вражеский железнодорожный состав, загрузить в него танки, пехоту и с ветерком прокатиться до Сокулок.
Условия для загрузки танков и бронеавтомобилей на платформы были, даже сами платформы в количестве двенадцати единиц стояли на железнодорожных путях. Не было только паровоза, но это дело поправимое – остановим состав, отцепим ненужные вагоны и сформируем свой поезд, который свалится немцам как снег на голову. Эти вояки, в худшем для них раскладе, ждут нас со стороны Августина, а тут – бац, вторая смена: танки уже на станции, начинают уничтожать терминал нефтепродуктов и запасы боеприпасов. Вот эти хитрожопые фоны взовьются – в один миг свои монокли от злости поглотают. А незачем к нам лезть – мы вам не оболваненные поляки и не какие-нибудь там изнеженные лягушатники.
Пока я, встав на капот «хеншеля», оглядывал перспективу этого притрассового склада деловой древесины, моя охрана занималась делом – зачищала этот объект от немцев; их было немного, всего-то человек двенадцать. Девятерых взяли тепленькими – они сами сбежались к бараку, стоящему недалеко от стрелки, как только «хеншель» подъехал к этому зданию; ребятам оставалось только направить на них автоматы и отобрать винтовки у семерых из них. После чего ошеломленные немцы совершенно безропотно поплелись в дровяной сарай, под арест. Видимо, его помещение использовалось фашистами для содержания провинившихся рабочих, так как открыв его ворота, мы выпустили на свободу четверых не менее немцев ошалевших поляков. Вот тогда-то и раздались первые выстрелы. Троим гитлеровцам, хоть и не попавшим сразу в наши сети, все же пришлось столкнуться с вездесущим Шерханом и Якутом, правда, когда они уже находились метрах в двухстах от барака. Наивные… хотели отсидеться, спрятавшись в завалах бревен от такого следопыта, как Якут! За то и были наказаны – у тыловых швабр элементарно не выдержали нервы, когда Шерхан приблизился к их схрону; один из немцев выстрелил, а двое попытались перебежать к основному железнодорожному полотну, чтобы скрыться за высокой насыпью. Но лучше бы они этого не делали, а сдались бы, как другие немцы, и остались в живых. А так – одна короткая очередь из автомата Шерхана, два выстрела винтовки Якута, и оборвалось их никчемное существование на этой земле.
Кроме четверых заключенных на этом лесном складе оказалось еще человек сорок вольнонаемных польских рабочих. Они как тараканы выползали из всех щелей и подтягивались к площадке перед бараком. Конечно, делали они это не по собственной инициативе, а вследствие призывов бывших польских арестантов. Один из этих людей более-менее понимал русский язык. Я провел с ним беседу, он с остальными арестантами, после чего поляки стали, так сказать, нашими глашатаями.
Среди толпы поляков появился красноармеец, это был один из бойцов группы пешей разведки. Оказывается, они уже минут сорок изучали этот объект, но тут появились мы и нахрапом, в течение пяти минут взяли тут все под контроль. Да. сбежавшим немцам вообще ничего не светило! Если бы даже им и удалось увернуться от пуль Якута, они все равно были на прицеле у разведчиков.
Приказав красноармейцу вызывать к бараку своих товарищей, я задумался: ни в коем случае нельзя было терять темп, ожидая прибытия остальных частей дивизии, чтобы приступить к исполнению моего авантюрного плана наскока на Сокулки, это было опасно. Кто знает, вдруг какой-нибудь поляк является пособником фашистов и успеет их предупредить? Хотя, конечно, бывший арестант, который мог говорить по-русски, убеждал меня, что все работающие здесь поляки ненавидят тевтонов. Но кто знает? Тем более не все поляки находились сейчас здесь – три партии в данный момент рубили лес. Вот ведь, трудятся же они там без охраны, исправно выполняют планы немцев по лесозаготовкам; и трактора у них есть, чтобы перевозить сюда бревна, и находятся, между прочим, в хорошем, рабочем состоянии. А если бы поляки действительно так ненавидели немцев, что им мешало совершить акт саботажа – повредить трактор, например.
Так что, если есть у поляков черные скелеты в шкафах, то никаких сил не хватит перекрыть все лазейки, чтобы никто из них не смог отсюда выскользнуть. Словом, если найдется поляк, который хочет выслужиться перед немцами, мы не сможем ему в этом помешать. Единственный вариант – действовать так стремительно, чтобы наш эшелон достиг Сокулок раньше, чем двигающийся по лесному бурелому этот сбежавший поляк. Телефоны имелись только здесь и на еще одной небольшой станции по направлению к Сокулкам, находящейся километрах в четырех от этого пункта лесозаготовки, вот к ней и имело смысл направить бойцов из разведки – пусть захватывают эту маленькую станцию и сидят там тихо, как мыши. Факт наличия телефонов на станциях, расположенных на западе, я даже не рассматривал – маловероятно, чтобы беглец направился в противоположную сторону от своих родных мест, к тому же мы в любой момент сможем перерезать эти телефонные провода.
Решив для себя все эти вопросы, я подозвал старшего сержанта, командовавшего разведчиками, и приказал:
– Петров, оставляй человека для охраны пленных, а с остальными следуй вдоль железнодорожных путей до полустанка. Там обоих немцев, о которых рассказал наш польский союзник, да и, пожалуй, всех служащих станции приказываю арестовать. Малейшее сопротивление подавлять жестко. Сразу же под контроль взять телефон и ни в коем случае не дать ни одному автомобилю возможности покинуть станцию, то же касается и гужевого транспорта, если, конечно, он там имеется. Если кто-то попытается это сделать, сразу глушить его – нечего миндальничать со всякой сволотой! Понятна задача?
– Так точно, товарищ генерал!
– Тогда давай, старший сержант, действуй – время пошло!
Петров отошел к своим разведчикам и уже перед ними ставил задачу, а я, повернувшись к Синицыну, скомандовал:
– Вить, быстро в машину и гони в полк. Там передашь майору Тяпкину мой приказ: оставить в качестве заслона два КВ и взвод мотопехоты, остальным срочно сюда.
Синицын уехал, а я подозвал одного из поляков, понимающего по-русски, и стал перед ним ставить задачи так, как будто он мне подчинялся. А задачи были простые – подготовить мостики, для того чтобы на платформы можно было загрузить тяжелую технику. Несколько минут поляк не мог понять, что от него требуется, но вскоре я ему все же вдолбил, что хочу загрузить на платформу нечто тяжелое, похожее на их трактор, который стоял неподалеку. Дальнейшее было делом техники – минуты три мой переводчик втолковывал полякам, чего от них хотят русские, после этого началась беготня.
Все поляки куда-то разбежались, а двое оставшихся подошли к трактору и стали его заводить; после нескольких оборотов кривым ключом, тот завелся, и уже через минуту, махнув мне рукой, как бы приглашая за собой, тракторист повел его в сторону железнодорожных платформ. Естественно, я, сопровождаемый Шерханом и Якутом, поспешил за ним. Остальные мои гвардейцы несли службу по охране периметра этого лесного склада. Телефонные провода, ведущие в барак, Шерхан на всякий случай отрезал, а куски хозяйственный Якут предусмотрительно забросил в кузов «хеншеля».
Когда мы добрались до железнодорожных платформ, я чуть не остолбенел от удивления, увидев, что трактор уже стоял на одной из них, а поляки, мешая друг другу, уже оттаскивали железные мостики, по которым трактор и въехал на платформу. Мое удивление сменилось на веселье – поляк понял все буквально и перевел другим, что большой русский начальник требует быстро загрузить на платформу трактор. Смех смехом, только вот с этими железными мостиками нам весьма повезло, ведь танки хоть сейчас можно было грузить на платформы, а когда эшелон доберется до Сокулок, бронетехника быстро окажется в боевых порядках нашего своеобразного десанта. Вопрос с быстрой выгрузкой техники мучил меня с самого начала, и каких только маразматических проектов я ни строил, но все оказалось гораздо проще и элегантнее.
