Непредвиденные изменения. Книга первая. Часть вторая (СИ) - Юрий Николаевич Москаленко

И что мне теперь делать с продуктами, уставленными на весь стол? И так с деньгами проблемы. Хотелось принять будущего знаменитого писателя нормально… но не судьба… злодейка.

Пока я придавался разным размышлениям особенно финансовым, пришёл другой гость. Не то что я бы не ожидал его, но и не так быстро к себе в дом в гости. Им оказался целый ну настоящий полковник, Шварц Сергей Павлович. Одетый сегодня в синий гражданский костюм в тонкую тёмную полоску. Интеллигент прямо. Но не захотел менять любимый цвет синий или это что-то другое?

— Проходите, Сергей Павлович, как раз к обеду и поспели — показываю рукой на уставленный стол.

— Хороший у вас стол, однако, Дмитрий Иванович — несколько удивлён полковник.

— Да нет, Сергей Павлович, дата у меня небольшого дела, вот и отмечаю — вздыхаю. — Зато у вас, новый костюм… — главное чтобы костюмчик сидел, вспоминаю знаменитую песню.

— Ну, вот посмотрел на вас…и решил и себе сшить. Как? — ехидненько улыбается Шварц.

— И когда же это вы, только успели? — улыбаюсь. Настроение почему-то с отметки минус, резко меняется на плюс. А тут ещё целый полковник явно решил меня развеселить.

— Да вот, как только на вас… посмотрел и себе захотелось. А то действительно, мундир да мундир — при этом отвернул полу пиджака, и показывая подмышечную кобуру. Там тоже находилась мариэтта в кобуре, и судя по виду тоже четырествольная.

— Неплохо — констатирую я. Видать, не совсем спокойная жизнь даже у полковника жандармерии.

Дальше мы просто обедаем, наслаждаясь едой. Обсуждаем разные новости и сплетни. Не знаю как Шварц, а я разговором остался доволен. Тем более хоть немного послушал об общественной жизни в Туле, о которой я имел смутные представления. Может и хорошо, что Толстой и не пришёл. После обеда, когда Лиза убрала со стола посуду, и мы пьём кофе.

— А помогите мне в одном деле, Сергей Павлович — обращаюсь к жандарму. Наверняка это не единственное нападение на хорошеньких девушек.

— Слушаю — подобрался Шварц.

Рассказываю историю с нападением на Марию и то, что своими силами эту проблему я решить не могу. Нехватка обычной информации.

— Вот, не можете вы, Дмитрий Иванович, без происшествий жить — усмехнулся жандарм. — Может не стоит во всё это вам влазить?

— Да нет. Это они без меня не могут…и не хотят — парирую ему. — А влазить стоит. Когда же это у нас прекратиться?

— Ну, доходили до меня слухи, что этим в городе занимается некто Качуков. Но как вы сами понимаете — слухи. Они похищают красивых и незнатных девушек и переправляют для неофициальных борделей.

— И что и у нас такой есть? — удивляюсь я. Как то из-за Анни я этим делам совсем не интересовался.

— Есть, на Рубцовской например — подзадоривает меня полковник.

— И почему Вы, его не «прихлопните»? — стучу ладошкой по столу.

— А основание?..Похищенных девушек держат в других борделях, за городом в частных владениях. И девушки с далёких областей, чтобы некуда было бежать или вообще за границу переправляют. А этим на Рубцовской деваться некуда, для них это обычная жизнь — спокойно жандарм.

Ну да если тут людей направо и налево продают то, что уж там за бордель говорить. Для местных обыденность. Жизнь обычного человека сейчас мало что стоит.

— И что, вот так мириться? — удивляюсь я.

— А что вы предлагаете? Закрывать бордели? Да вас даже друзья купцы не поймут, которые там частые гости. А похищение ещё доказать надо, а это ой как не просто. По слухам же…за Качуковым, стоит один из рода князей Долгоруковых. В городе его прикрывает становой пристав Юмашев. Я сомневаюсь, что даже в неофициальном борделе, мы вряд ли что найдём. А без очень серьёзных доказательств, связываться с Долгорукими… до бога высоко, а до царя далеко. Да и местные власти… с этого тоже неплохо имеют — «опускает меня на землю» Шварц.

— Понятно — хотя мне не хрена не понятно. Почему это я должен мириться с воровством своих людей. Но это, скорее всего звенья одной цепи. Торговля людьми вы России существовала всегда, а девушками особенно. Плюс меня убивают и всё тут раздёргивают. Чёрт. Вспоминаю, что когда-то смотрел документальный фильм про Крымскую войну, и там приводились интересные факты.

В 1804 году только классных чиновников числилось в России более 13 тыс., в 1850-м — 72 тыс. Только при Николае I коррупция стала считаться нормой, и высшие чины получили иммунитет. Дело доходило до смешного: в середине XIX века министр юстиции (!) граф В. Панин дал взятку в сто рублей судейскому (!) чиновнику, чтобы вполне законное дело его дочери о получении наследства после смерти бабушки прошло в нормальные сроки, и не затягиваясь.

В конце 1840-х Николай I приказал жандармам исследовать, кто из губернаторов не берёт взяток вообще, даже с откупщиков. По справке, таковых из более чем пятидесяти оказалось всего двое: киевский И. Фундуклей и ковенский А. Радищев, между прочим, сын известного революционного просветителя. Всё как у нас всегда, ничего не меняется, от царя Гороха до Путина.

Пензенский губернатор А. Панчулидзев, с надбавками получавший 8632 рублей. Обычный губернаторский годовой оклад со столовыми составлял 3432 рублей, прославился не только феноменальными взятками, но грабежом в буквальном смысле слова. В начале 1840-х чембарский откупщик как-то позамешкался с доставкой «положенного» и был потребован в Пензу. Опасаясь ехать сам, он послал своего сына с тысячью рублями и с извинением, что в настоящее время денег нет, но что оставшаяся тысяча будет доставлена в непродолжительном времени. Панчулидзев бросился на парня, опрокинув его на пол, и сам выхватил у него из кармана бумажник, забрав оттуда все деньги. Никаких последствий для грабителя от этого не было.

Архангельский гражданский губернатор В. Фрибес, по словам мемуариста, «взяточником не был, а получал у откупщика ежегодный подарок — тысячи три или четыре тысячи серебром». Тогда большая часть губернаторов в России брала с откупщиков деньги. Тот же Панчулидзев с двенадцати бывших в губернии откупщиков получал по две тысячи ежегодно, то есть 24 тысячи рублей в год.

Отношение к воровству и взяткам у «государева ока», каковым являлись губернаторы, было простым. Нижегородский Анненков сам вроде бы не «брал», или, по крайней мере, не выделялся на общем фоне, но покровительствовал нескольким недобросовестным подрядчикам, а когда однажды министр финансов заметил ему: «Как вам не стыдно просить за заведомых мерзавцев?», Анненков ответил: «Мы все мерзавцы, ваше высокопревосходительство».

Из Псковской губернии жандармский майор Деспот-Зенович сообщал в 1845 году, что губернатор Г. Бартоломей требовал от одного из полицмейстеров, «чтобы он платил ему ежегодно пять тысяч рублей ассигнациями». А нижегородский председатель казённой палаты Б. Прутченко «ежегодно отправлял в Петербург чиновника с надлежащим приношением начальству и, само собой разумеется, что за такое приношение начальству он получал право сводить очень прибыльные для себя счета с винным откупщиком и другими лицами, пробавляющимися около казённого сундука». Согласно жандармскому донесению, Прутченко в итоге «составил значительное состояние, тысяч до четырех душ крестьян», приобретая их на имя своей сестры.

При Николае I, всецело доверявшем военным и не любившем чиновников, губернаторы и министры почти поголовно назначались из военных генералов. Огромный процент военных был и на других местах. Так, из 326 человек, состоявших в Тамбовской губернии в 1834 году в должности председательствующих и членов уездных присутственных мест, 268 (82 %) были отставными военными. В Калужской губернии отставные офицеры занимали шестьдесят восемь процентов мест в управлении.

— И почему тогда государь ничего не делает? — вырвалось у меня.

— Ну почему не делает. Пытается. Но вот пример Казарского, многих не вдохновляет. Его через два года после знаменитого боя царь взял в свиту и… стал посылать с ревизиями по России. А потом в 1833 году отправил его на Черноморский флот с ревизией в хозяйство адмирала Алексея Самуиловича Грейга, который рулил тогда и флотом, и портами Чёрного моря, и всем казённым кораблестроением. Визит этот очень быстро кончился отравлением ревизора и его мучительной смертью — скривился Шварц.

— Потом разослал в губернии доверенных сановников для производства строгой ревизии. Вскрывались ужасающие подробности; обнаруживалось, например, что в Петербурге, в центре, ни одна касса никогда не проверялась; все денежные отчеты составлялись заведомо фальшиво; несколько чиновников с сотнями тысяч рублей пропали без вести. В судебных местах император нашёл два миллиона дел, по которым в тюрьмах сидело 127 тысячи человек. Сенатские указы оставлялись без последствий подчиненными учреждениями. Губернаторам назначен был годовой срок для очистки неисполненных дел;