Николай Второй. Борьба с красным террором (СИ) - Найденов Дмитрий

— И кто же дал тебе второй шанс? — спросил он, наливая в чашку чай из самовара.

— А кто кроме господа это может сделать и воскресить умершего? Я видел всю свою будущую жизнь до того момента, когда будет уничтожена монархия, и меня вместе с семьёй расстреляют в подвале дома. Видел, как с церквей скидывали кресты и устраивали в них магазины, как расстреливали священников, как сын убивал отца. И многое ещё, что лучше бы и не видел.

После моих слов митрополит просидел несколько минут с чашкой в руке, так и не сделав ни одного глотка, затем выпив залпом чашку чая, спросил глухим голосом:

— Как же так? За что?

— Вот так… за всё, что творили предки пришло время ответить, за уход церкви от пути не стяжательства, за подделку мощей святых, за нелюбовь к народу, за то, что девку продают в газете по объявлению, как скот. За безграмотность, которая никого не волнует, за дворян, которые могут творить любое беззаконие на своей земле и к псам относятся лучше, чем к живому человеку, рассказывать можно долго и много, за что такая судьба постигнет нас. Вопрос в другом, сможем ли мы это исправить и изменить будущее нашей страны в лучшую сторону, — в сердцах выложил я.

— Не знаю, сын мой, что тебе на это ответить. Нет у меня таких знаний, и что тебе посоветовать, я не ведаю, но могу сказать только одно, если ОН тебя сюда вернул, значит, шанс изменить будущее у тебя есть.

— Просьба у меня будет к вам, отец Николай, мне нужно, чтобы вы отправили вслед за мной группу японцев из верующих, для обучения в Санкт- Петербурге и ещё нужно, чтобы вы присмотрели за открытием торговой фактории от моего имени. И писать мне периодически в Санкт-Петербург с докладом о настроениях, о жизни простых японцев и просто о жизни прихода.

— Это можно, это в наших силах, конечно, помогу, — ответил мне отец Николай, вставая из-за стола, — подумать мне нужно серьёзно и помолиться, — сказал он, прощаясь.

На следующий день мы прежним составом отправились на японский крейсер с визитом.

Принц лично встречал нас на пирсе, и после приветствия мы поднялись на борт корабля.

Вдоль борта с двух сторон стояли японские матросы в парадной одежде, весь корабль блестел и пах следами свежей краски, мы с принцем не спеша шли по палубе, а принц описывал характеристики своего корабля. Вид самого корабля меня не впечатлил.

Огромный, с низкими надстройками, по середине торчит труба, а спереди и сзади расположены две мачты, вооружение было среднего калибра и, явно, не превышало 150 мм. По бокам имелись два торпедных аппарата очень странной конструкции. Само судно было достаточно новым, но впечатления на меня особо не произвело, да оно уже не выглядело, как парусное, но на нём ещё присутствовали мачты. Проведя поверхностный осмотр крейсера, мы сошли на берег и по предложению принца отправились отобедать в соседний ресторан.

Глава 4. Молитва в храме.

Настоящая схватка идет не между Востоком и Западом,

или капитализмом и коммунизмом,

но между образованием и пропагандой.

Мартин Бубер

Мы с принцем расположились в небольшом ресторане с европейской кухней, для нас специально освободили верхнюю террасу, и, хотя на улице было ещё довольно прохладно, майское солнце уже хорошо прогревало воздух. После того, как мы отобедали и разговаривали на отвлечённые темы, принц Агисугава спросил у меня с некоторым превосходством. — Как вам впечатления от крейсера?

— Для своего времени он не так уж и плох, но вооружение уже устарело, калибр основных орудий слишком мал, да и парусное оснащение — это уже прошлый век, плюс в бою это принесёт больше проблем, чем пользы. Комплектация судна уже более современная, но это ненадолго, новые технологии постройки быстро уйдут вперёд, и крейсер через десять лет уже будет устаревшим. А так да, для местных вод он — реальная угроза, — ответил я, попивая чай.

— Но ведь и ваш крейсер «Память Азова» ненамного уступает ему?

— А я не говорил, что крейсер «Память Азова» не устарел, скорее наоборот, это уже не современный корабль. Сейчас много новинок в военном деле, и суда уже устаревают прямо на стапелях, сейчас начинается гонка брони и калибра, оба этих показателя будут неимоверно быстро расти, да и вообще структура войск сильно поменяется. Современная война превращается в массовое избиение противниками друг друга.

— А зачем вы это мне рассказываете, ведь вы сами заявили, что мы — потенциальные противники?

— Если честно, то я никогда не хотел войны, у нас есть поговорка «худой мир, лучше хорошей войны», ведь на самом деле выигрывает не тот, кто побеждает, а тот, кто на этом заработает.

Ведь независимо от того, кто выиграет в войне, к примеру, между нашими державами, прибыль получат только те, кто продавал оружие, снаряжение, ресурсы, но ни одна из воюющих сторон. Взять к примеру войну с Францией 1812 года. Россия одержала безусловную победу, а в итоге, что она с этого получила? Сожжённую Москву? Разграбленные города? Множество убитых крестьян? В чём смысл войны, когда прибыль получает не победитель, а совершенно посторонние страны, которые наживались на этой войне? И если война между нашими странами будет, ни ваша страна, ни моя — ничего с этой войны не приобретём, а только потеряем. Но это ещё всё будет очень нескоро и, я смею надеяться, что мы сможем изменить эту ситуацию.

— А что вы можете предложить нам кроме торговли? — спросил принц.

— Я могу предложить совместный проект по добыче полезных руд. Например, угля для ваших кораблей. Железной руды и многое другое. Вы получаете доступ к столь важным для вас ресурсам, мы — вложение ваших средств в развитие региона. И заметьте без войны и колоссальных расходов.

— Это очень интересное предложение и, скажу честно, очень неожиданное. И вы не боитесь доверить нам добычу ресурсов у вас?

— Наша страна никогда не была лидером на море, но никто и никогда не мог победить её на земле. Ведь, если к нам вторгается внешний враг, всё общество мобилизуется, и мы готовы сражаться за свою землю до последнего вздоха и не год ни два, а до победного конца. Вам в любом случае не выдержать войны на пять или десять лет. Перевозка войск морем и их снабжение для вас превратится в кошмар. Поверьте, вы не знаете, что такое война на истребление, партизанская война. Никто не будет воевать с вами в открытых сражениях. Вас будут выматывать мелкими стычками, нападениями на ваши колонны снабжения и многое другое, что я по понятным причинам не могу вам сейчас озвучить. Да и поверьте, столь суровый край не для вашего народа, вам будет тяжело адаптироваться к его условиям, а сделать это во время войны у вас не получится. Поэтому я совершенно не беспокоюсь об этом. Для вас удобны страны с жарким климатом и экспансия на запад и юг.

— Это весьма интересные мысли, и я попробую донести их до императора, а теперь позвольте мне откланяться у меня ещё есть неотложные дела, — сказал принц, вставая и прощаясь со мной.

После ресторации я направился в Храм Воскресения Христова. По дороге я отправил Виктора Сергеевича отослать телеграмму в Санкт-Петербург, чтобы ещё раз уверить моих родителей о том, что я здоров и имеется лишь незначительная потеря памяти. Без серьёзных последствий. А также о чудесном воскрешении и почти полном выздоровлении во время ночной службы в Храме. В этот раз мне удалось осмотреть его снаружи. Храм впечатлял своими размерами, он возвышался над японскими постройками, белые стены с высокими окнами-витражами, существенно выделялись на фоне построек соседних зданий. Сам Храм был окружён кованным забором и ко входу к нему, выстроилась длинная очередь желающих попасть в него. При моём подъезде толпа японцев попыталась обступить мою коляску, но охрана вовремя под суетилась и выстроив живую цепь, нам удалось проехать внутрь ограды. Встречать меня вышел митрополит лично, поприветствовав его и обозначив поцелуй руки, я перекрестившись вошёл в храм. Прихожане и японцы, пришедшие посмотреть на новый храм, расступились в стороны, давая мне свободно пройти в храм. Я прошёл к аналою и, перекрестившись, поцеловал икону, лежащую на нём, затем направился к иконе Николая чудотворца. Когда я подошёл к ней, один из прихожан протянул мне свечу, и я, не постеснявшись, взял её, после чего зажег от соседних свечей и поставил в подсвечник перед иконой, а после опустился на колени и стал молиться. В прошлой жизни я был достаточно верующим человеком, и вопрос верить в бога или нет для меня не стоял. Я часто посещал храм на воскресные службы и большие праздники, участвовал в жизни прихода, немного разбирался в Библии и мог достаточно свободно вести беседы на богословские темы.