Николай Второй. Борьба с красным террором (СИ) - Найденов Дмитрий

Один из юнкеров вызвался выйти навстречу движущемуся кавалерийскому полку и попытаться остановить их.

Мы с трудом, но успели разместить и замаскировать солдат. Расчёты пулемётов прятались за символическими щитами имитирующие постройки с двух сторон дороги. Я отдал приказ ни в коем случае не стрелять без моей команды. Когда все замерли по своим местам, то вдали показался столп пыли, это кавалерийский полк шёл быстрым маршем в нашу сторону. Когда до моста оставалась пара сотен метров, вперёд выехала группа офицеров, на фоне которой выделялись двое в форме офицеров другого полка.

Навстречу им вышел юнкер Засецкий и поднял над головой ветку, с привязанным к ней белым носовым платком. Ему была поставлена задача попытаться задержать полк и в случае опасности прыгать прямо с моста, чтобы не попасть под огонь пулемётов.

— Господа, вы куда так торопитесь? Вам не кажется, что вы перепутали направление?

— Мы едем спасать страну от демона, вселившегося в императора, его последние приказы наглядно показывают, что он сошёл с ума. Никогда на Руси баба не правила в доме, а теперь им дали все права, а завтра что? Они ограничат права нас, мужиков? Не бывать этому!

Сказал эмоциональную речь один из офицеров, остановившихся в десятке метров от юнкера.

— Именем Императора приказываю вернуться в свои казармы и ждать дальнейших указаний, — прокричал юнкер.

— Да что его слушать, — произнёс майор и, выхватив пистолет, попытался выстрелить в мешавшего им проехать офицера.

Но юнкер не растерялся и, выхватив оба револьвера, прыгнул прямо с моста, стреляя в стоящих перед мостом офицеров. Он успел свалить троих, стоящих перед ним, прежде чем упал в неглубокую речку.

К этому времени основная масса полка уже скопилась перед мостом, а, услышав выстрелы, двинулась вперёд верхом на лошадях. Когда они приблизились на дистанцию в пятьдесят метров, я отдал команду открыть огонь на поражение. Уронив скрывающие оба пулемёта щиты, те открыли непрерывный огонь в упор по солдатам на лошадях, скопившихся на нём. Избыточный калибр на первых «Максимах» произвёл ужасающий эффект, пули прошивали насквозь сразу несколько человек. Первый же залп за считаные секунды скосил собравшихся перед мостом людей вместе с лошадьми. В ответ прозвучали всего лишь несколько неприцельных выстрела, которые моментально были подавлены непрерывным огнём. Плотная скученность кавалерийского полка общей численностью около тысячи человек мешала развернуться и попытаться скрыться. Некоторые конные всадники попробовали спрятаться в лесу, который был в ста метрах от дороги, спустившись с обочины, но топкое место от постоянно разливающейся речки, которое тянулось с обеих сторон дороги, мешало им это сделать. Ноги лошадей глубоко проваливались в мягкую землю и застревали там. Удачное расположение пулемётов позволяло уничтожать и этого противника, не давая ему возможности скрыться. Отстреляв первую ленту, пулемёты встали на перезарядку, и в этот момент в бой вступили прятавшиеся до этого момента солдаты моей охраны. Своими меткими выстрелами они сдерживали попытку уцелевшим из эскадрона перейти в атаку.

После быстрой перезарядки пулемёты продолжили вести огонь, перенеся его на тыл колонны. Неразбериха, вызванная нашей атакой, серьёзно усилилась за счёт пулемётов, а их снаряды свободно достигали конца колонны и разили всадников наповал. Поднялась паника, все стремились покинуть открытое пространство, но драгуны больше мешали друг другу, после четвёртой смены ленты один из пулемётов на время замолчал, но его опять поддержали лежащие в укрытиях стрелки моей охраны. Никто из них уже не стремился встать в полный рост и вести стрельбу. Мои тренировки дали свой положительный результат. Редкие выстрелы со стороны противника не причиняли никакого вреда. Выбив заклинивший патрон, второй пулемёт продолжил вести стрельбу. Теперь стреляли небольшими очередями, стараясь попасть по скоплению солдат. Я, смотря на эту картину в биноколь, увидел, как вдалеке, приблизительно в одном километре, выехали две упряжки лошадей, которые вывезли на открытый участок две пушки. Их расчёты пытались развернуть их для стрельбы в нашу сторону. Я, указав на это одному из юнкеров, спрятавшихся рядом со мной на обочине, отправил его с приказом перенести стрельбу правого пулемёта по орудийному расчёту. Пулемётчики отреагировали быстро и, не смотря на большую дистанцию, смогли уничтожить оба артиллерийских расчёта, не давая возможности приблизиться к брошенным орудиям другим солдатам. Боезапас обоих пулемётов был равен тысяче двумстам патронам, и они полностью их отстреляли. Над пулемётами поднимался дым, и я серьёзно переживал за целостность стволов, хотя в запасе и были сменные, но быстро достать новые будет проблематично. Когда уцелевшие немногочисленные отряды скрылись в лесу и отступили, я дал команду казакам, прячущимся в укрытии начать преследование выживших, а свою охрану, оставив с собой пятерых охранников, отправил вязать пленных и уцелевших в этой бойне. Через десять минут ко мне привели майора, который являлся сыном генерала Обручева. Он был легко ранен в обе руки и не мог держать оружие, его я приказал отправить в замок и поместить под усиленную охрану. Перевязать и никого к нему не пускать. Теперь у меня появился дополнительный рычаг воздействия на генерала, и я надеялся, теперь он расскажет, на какую разведку он работает, а также сколько и от кого он получал взятки.

Пулемёты вместе с расчётами я отправил ко дворцу, так как они свою работу на сегодня выполнили.

Дальнейшая зачистка мне была неинтересна, тем более, подошла рота солдат из гатчинского гарнизона. Я отдал распоряжения расчистить дорогу и убрать с неё раненых и убитых, включая лошадей, а сам отправился на доклад к императору.

Когда я подъехал к самому крыльцу дворца, государь с Марией Фёдоровной вышли встречать меня лично. Я не стал тянуть время и прямо на месте отрапортовал.

— Вверенными мне силами драгунский полк практически полностью уничтожен, скрывшихся после разгрома противников преследуют казаки, потери противника — не менее восьмисот человек убитыми и ранеными, потерь среди вверенного мне личного состава нет.

Отец с матерью непонимающе уставились на меня.

— Совсем нет? — переспросил отец.

— На момент, когда я выдвигался после сражения к дворцу, самой большой потерей был промокший юнкер, вынужденный сигануть с моста прямо в воду, дабы не быть убитым заговорщиками, — ответил я.

Отец с удивлением обнял меня, а вслед за ним меня обняла и моя мать. Так мы и застыли на ступенях дворца, не решаясь войти внутрь.