Степан Кулик - Дилижансом, дирижаблем
Родион завозился и снова улегся ничком. Хотелось пить, но вставать и карабкаться наверх, к машине было лень.
«И все же, с купеческой карьерой, как и военной, считай, покончено… «Он шубу украл, или у него украли, не важно. Но дыма без огня не бывает – значит, человек ненадежный». Хоть жизнью Императора присягни, никто в здравом уме не подпустит игрока к деньгам. Короче, куда не кинь – везде клин. Так, может, мне действительно, в жандармы прошение подать? Исчезну на год. А потом переведусь куда-то в Тмутаракань. Со временем – история забудется и можно будет снова в столице появиться… Да и репутация у Особой экспедиции такая, что любой позор смоет. Потому что, если уж принят кто на службу в Личную канцелярию Его Императорского Величества – значит, человек достойный, доверия заслуживающий…»
Глубоко задумавшись над такой перспективой, Родион и не заметил, как задремал.
Снилось ему родное имение, июньский сенокос… Потом, все вместе, и мужики, и бабы бежали к пруду и весело плескались в теплой воде, смывая пот и пыль… И хоть русалок в тех краях не видали исстари, дед Харитон внимательно вглядывался в глубь плеса с берега. На склоне лет он мог избу перед носом не разглядеть, зато человека узнавал в лицо за три версты.
Барчуки купались отдельно от остальных, в специальной запруде. Ее соорудили на мелководье для карликов, но те не слишком жаловали водоемы, предпочитая умываться в ручье. Объясняя это тем, что бегущая вода, в отличие от стоялой, никогда не навредит. Поэтому запрудой в основном пользовались младшие сестрички Родиона. Там они и плескались под его приглядом. Повизгивая от удовольствия… И вдруг – пропали. Обе одновременно! Родион бросился к пруду, но девочек, несмотря на то, что воды было по колени, не увидел. И, вдруг, заметил глядящие из-под воды глаза. Умоляющие… А потом и голос услышал: «Помоги мне… человек… помоги…»
Родион рывком вскочил на ноги и, прогоняя наваждение, затряс головой. Надо ж такому ужасу присниться. Точно перегрелся…
Но тот же самый детский голос снова раздался в его сознании:
– Помоги!
Родион вздрогнул от реальности ощущения. Он даже мог бы поклясться, что заметил место, откуда донесся зов. Вон там, метрах в семи от берега, рядом с тремя, покрытыми водорослями, валунами.
– Бред… Окунусь и в тень…
Родион подошел к воде, сполоснул лицо.
– Нет, достаточно приключений. Надо перебираться в соседнюю губернию, пока здешняя полиция меня не хватилась. Снять номер в гостинице, девочку пригласить… Расслабиться и… как следует выспаться. А то зеленых чертиков можно дождаться.
И все же что-то не позволяло ему просто развернуться и уйти. Не принято среди военных и тем более, гвардейцев, оставлять без внимания призыв о помощи. От кого бы он ни происходил. Даже, если он только чудится.
Родион чертыхнулся, быстро окунулся, окончательно смывая сонливость, и побрел в намеченном направлении, внимательно вглядываясь в толщу воды. К счастью, тут была небольшая отмель, и глубина держалась примерно на уровне живота. А море – достаточно прозрачно.
Каково же было его изумление, когда именно возле трех валунов, Зеленин разглядел на дне странный, продолговатый сверток. Немного расплывчатый из-за оплетающих его водорослей, но размерами и формой наводящий на определенные выводы. Весьма неутешительные и попахивающие криминалом. Родион даже задумался, стоит ли ему влезать в чужие дела и прибавлять себе хлопот, в роли свидетеля связываясь с уголовным департаментом. Утопленнику все равно уже ничем не помочь… И вполне возможно, прислушался бы к доводам разума, если бы в этот миг сверток не пошевелился и не открыл глаза…
* * *Кто-нибудь другой, вполне возможно, ринулся бы прочь, оглашая пустынный берег заполошными воплями, но будущих офицеров, прежде чем научить думать и приказывать, сперва приучали действовать не рассуждая. Поскольку в реальном бою враг очень редко предоставляет время на размышление, и каждое потерянное мгновение может стать смертельным.
Родион быстро нагнулся, ухватил странный сверток поближе к тому месту, где обнаружились глаза, приподнял повыше над водой и побрел к берегу. Теперь, когда находку не прятало море, стало окончательно ясно, что у него в руках рыболовецкая сеть, закрученная вокруг человека!
Как бедняга до сих пор не захлебнулся, оставалось загадкой, но факт оставался фактом. Взгляд у несостоявшегося утопленника был вполне осмысленный. Вот только глаза какие-то странные… На выкате.
Впрочем, в курсантскую бытность, Родиону приходилось видеть, как глаза краснеют и лезут на лоб, если из последних сил задерживать дыхание. Так что он не стал приглядываться, а тактично отвел взгляд. Да и куда спешить? Сначала первая помощь, а уж потом смотрины и расспросы.
На берег выбрался быстро, а вот дальше пошло хуже. Сеть запуталась так, что не поддавалась никаким усилиям.
– Извини, братишка, но придется тебя ненадолго оставить. Сбегаю к машине за ножом… – в запарке Родион чуть не брякнул: «Ты только не уходи никуда…». Но вовремя спохватился и только промямлил невнятно: – Живой?
Спасенный едва слышно что-то пробормотал. Но это особенного значения не имело. Сам факт попытки общения, был красноречивее любых слов. Покойники – народ молчаливый.
По уже проторенной тропинке Родион быстро поднялся наверх. Взял из бардачка нож, флягу с водой, пакет с НЗ, аптечку и еще быстрее спустился вниз.
Теперь дело пошло споро. Боевой армейский нож кромсал капроновую нить, как бумазейную. Приходилось осторожничать, чтобы не поранить в спешке спасенного. Так что, сосредоточившись на вспарывании сети, Родион даже не приглядывался к тому, кого освобождает. И только когда разрезал последние сантиметры плетения на ногах и вместо ботинок или босых ступней увидел ласты, наконец сообразил: что вытащил из воды!
– Однако… – пробормотал, чтобы скрыть растерянность. – Такого улова у меня еще не было… Тебя как угораздило-то в сети влезть, парень? Ведь места рыбной ловли согласовываются заранее. И ни один сейнер не выйдет в море без присмотра ваших инспекторов.
– Браконьеры… – ответ был предельно лаконичен, но даже этого хватило, чтобы понять – голос, хоть и странноват, но точно не мужской. А когда взгляд Родиона скользнул по ногам вверх, то любые сомнения, если какие и были, рассеялись окончательно. Костюм из акульей кожи, выделанный особым способом до полной прозрачности, не скрывал анатомических подробностей тела сирены.
Родион даже покраснел слегка, из-за совершенно не вовремя всплывшего в памяти старого анекдота о карликах, поймавших русалку. Заканчивающегося крылатой фразой: «А как?»
– Спасибо, человек… Ты назовешь свое имя?
– О, прошу прощения, сударыня. Это от неожиданности. Согласитесь, что не каждый день, доводится вот так… – Родион сообразил, что брякнул бестактность. Прокашлялся и представился, как полагается. – Зеленин. Родион Евлампиевич. Отставной поручик гвардии… и коммивояжер. К вашим услугам… фэа.
– Я не стану утомлять тебя перечнем моих достопочтимых предков, Родион. Хотя их достаточно даже для сирены. Но вы, люди, не чтите никого кроме непосредственных родителей. Поэтому ты можешь обращаться ко мне просто фэа Лаэда. Я у тебя в долгу…
– Да чего там, – отмахнулся Родион, с трудом отводя взгляд от приятных глазу выпуклостей и переводя его на лицо обитательницы вод. – Ты же все равно не могла утонуть…
– Утонуть не могла, – согласилась та. Русалка разговаривала, не раскрывая рта, из-за чего ее голос, телепатически транслируемый, у него в голове звучал совершенно монотонно. В одной тональности и без эмоциональной окраски.
«Как из склепа звуки доносятся…» – подумалось Родиону.
– Зато могла умереть с голоду… – так же размеренно продолжала вещать фэа. – Я третий прилив уже лежу здесь. Далеко от дома. Тут меня не стали бы искать…
– Так ты есть хочешь? – спохватился Родион. – Правда, у меня ничего особенного нет. Пара лепешек… Бастурма… О, любишь сладкое?
– Да… – ответ прозвучал с некоторой заминкой, как будто фэа Лаэда стеснялась признаться в этом. – Зефир.
– Понятное дело, – согласился Родион. – Его же из водорослей делают. Ну, извините, фэа… Зефира у меня нет. Зато имеется целая плитка молочного шоколада. Держите…
Рука у русалки была женственно тонкая, хоть и с непривычными взгляду перепонками между пальцев. Но, если их не растопыривать, то и не слишком заметно. Зато глазища – в пол лица. Огромные, бездонные. Как омуты… Не зря во всех былинах добра молодца предупреждают, чтобы не вздумал смотреть в глаза русалке, иначе пропадет буйна головушка, ни за понюшку табака.
Сделав над собой усилие, Родион посмотрел на полные, слегка вытянутые трубочкой губы русалки. Чертовски неудобная ситуация. Отворачиваться или глядеть в рот не вежливо, опускать взгляд ниже – чревато…
