Алексей Махров - Господин из завтра

Если же я не сопровождаю их пьянейшее величество, то по расписанию снова занятия. Учеба, фехтование, манеж или выездка на природе — все это часов до пяти. Общение с генералом Даниловичем наводит на мысли о суициде. Сей великий полководец искренне полагает вслед за Драгомировым, штык — молодцом, а пулю — лишь несколько менее дурой. Я сделал одну попытку объяснить этому дуболому принцип рассыпного строя, но понял, что легче было бы растолковать этому бравому дурачку теорию Эйнштейна (если бы кто-то сперва растолковал ее мне), чем отвратить его от идеи колонн и сомкнутого штыкового удара. Ой, божечки, это скольких же мне сажать да стрелять-то придется?!

Далее — обед. Терпеть ненавижу французскую кухню, от которой здесь все без ума. Правда, тут мои вкусы совпадают с императорскими: их величество тоже предпочитает русские блюда. Не далее как вчера мы с ним буквально облопались окрошкой и студнем. Ему-то хорошо: под водку все лезет, а мне каково? Ну не могу я есть эту Францию! Того мерзавца, который удумал разварить луковицу до лохмотьев, потом бросить в это нечто пару гренок и назвать все это «супом», я после победы русского оружия лично отыщу и сварю живьем! Вместе с луковицей!

Потом куда-нибудь едем. Например, в театр. Я чуть было не выдал себя, пожелав услышать своего любимого «Князя Игоря». Поздно вспомнил, что опера еще не написана. Хорошо еще, что никто не обратил внимания. Посчитали обычной оговоркой, и предложили прослушать оперу «Богатыри». Похоже на «Прекрасную Елену» Оффенбаха, но занятнее. Понравилось.

В полночь — ужин с Императором, затем — какое-нибудь «развлечение»: бал, прием или что-то в этом же духе. «Николя — юн, и в его возрасте хочется развлекаться!» — заявляет папенька-венценосец, и маменька с ним согласна. Жаль, меня забыли спросить! Хорошо хоть, что мое тело само знает эти танцевальные па, потому как сам я к этому времени пребываю в полубредовом состоянии. И, наконец, поздний ужин: ветчина, фрукты, отварное мясо или рыба, легкое вино. На помощь снова приходят бравые стрелки и молодцы атаманцы. Короче говоря, в пол-четвертого — в четыре я забываюсь на несколько часов сном без снов, напоминающим обморок. А с утра все вертится по новой.

Правда, за эти три месяца я кое-что все же успел сделать. Во-первых, отыскал Дмитрия Ивановича Менделеева, спел ему дифирамбы, попил с ним чаю (Д.И. премилый чудак!), и уговорил его заняться не только порохами, но и взрывчатыми веществами. Предложил попробовать нитровать толуол. Менделеев согласился, причем пообещал разработать еще и промышленную технологию получения. Это «ура!».

Во-вторых, пообщался с капитаном первого ранга Макаровым. С этим человеком мы еще будем работать.

В-третьих, нашел общий язык с жутко толковым Куропаткиным. Начальник Генерального штаба у меня, можно считать, уже есть. Вот только командовать армией Вы у нас, дорогой Алексей Николаевич, не будете. Штабист и полководец — большая разница.

Но самое главное мое приобретение — личный адъютант. Их пьянейшее величество, пребывая в состоянии полной невменяемости подмахнул Высочайший рескрипт, и теперь у меня замечательный адъютант — штаб-ротмистр лейб-гвардии Драгунского полка Павел Ренненкампф.[2] Думаю, немногие в ХХ веке знали, что этот парень — гений от кавалерии, такой же, как Буденный. Исключительно преданный и болезненно самолюбивый, Паша будет нужным и очень полезным человеком.

А, вот и он, легок на помине. Чего тебе, родной?

— Ваше Императорское Высочество. Их Величества ожидают Вас в малой зале! — браво докладывает Ренненкампф. И, чуть понизив голос, рекомендует доверительно: — Съешьте варенья, а то государыня опять бранить Вас за табак будет.

— Спасибо, Павел Карлович, — я одергиваю мундир, — сейчас иду…

Ох, ты ж, Господи, опять начинается. Прием…

Глава 3

Прошло полгода. Как ни странно, я до сих пор жив и даже в здравом рассудке. Мне удалось кое-как изменить мой распорядок дня, и теперь я хотя бы высыпаюсь. Ну, почти высыпаюсь… Дело в том, что у меня появилась, как бы это выразиться помягче, пассия. Олечка Долгорукова. Красивая и раскованная девица, на пару лет постарше цесаревича. Я увидел ее во время катания в Петергофе. Мы мило побеседовали, причем Оленька продемонстрировала такие свободные взгляды и такой лихой настрой… Три дня мы встречались с ней ежедневно, а потом, в беседке… Честное слово, я не ханжа, но эта чертовка, фактически, изнасиловала меня. И с тех пор мои ночи можно смело именовать «египетскими».

Самое удивительное, что венценосные рара и mama считают все происходящее совершенно нормальным и правильным. Ну, еще бы: вон милый кузен Сергей Михайлович веселые вечеринки с голыми девками и такими же офицерами своего полка устраивает, только ух! Так что я с Оленькой кажусь почти что монахом. Вот только не высыпаюсь. Увы, в этой проблеме атаманцы и стрелки — не помощники. Вот так и живу…

Зато мне действительно удалось сделать кое-что полезное. Несколько юнкеров из Павлондии и Николаевского получили досрочное производство и образовали костяк моей будущей «гвардии». Командиром над ними поставлен князь Васильчиков,[3] с моей легкой руки ставший штаб-ротмистром лейб-гвардии конно-гренадерского полка. Черная форма конных гренадеров напомнила мне незабвенные «Семнадцать мгновений весны» и артиста Тихонова. Жаль, не доживу до этого фильма. Да и не будет его здесь.

Когда молодой Васильчиков попал в мое поле зрения, первое что бросилось в глаза: очень уж парень честолюбив. И смышлен. Карьерист. Конечно, задницу лизать, как в ХХ веке водится, он не станет, закваска не та. Но если надо будет в ход локти пустить — горло любому сломает, по трупам пройдет — не вздрогнет, своего добьется. Нужны мне такие. А второе, что показалось интересным: князь очень легко воспринял новые взгляды, которые я ему изложил…

— … Сейчас противники власти, все эти бомбисты-террористы, затаились. Они нашли убежище за рубежом, во враждебных странах. Но там они сидят, как черная зараза, готовая в любой момент выплеснуться на нашу Родину. Мне будет нужна помощь в борьбе с ними.

— Конечно, Ваше Высочество, я готов, как и все бороться с ними. Когда потребуется — мы встанем на Вашу защиту.

— Да нет, князь, меня это не устраивает. Я не собираюсь ждать, пока эти твари в человеческом облике явятся ко мне и начнут свою подрывную деятельность. Не вспомню сейчас, кто из древних сказал: Болезнь легче предупредить, чем лечить.

— Не понимаю, Ваше Высочество…

— Сейчас поймете. Готовы ли вы, князь исполнить мой приказ, сейчас же, незамедлительно?

— Ваше высочество… Если приказ будет подтвержден Императором… — В глазах Васильчикова вдруг вспыхнула нешуточная надежда. Это — глаза игрока, который почувствовал, что карта «пошла». — Приказывайте, Ваше Высочество!

Мне нравится, как смотрит этот парень. Черт возьми, смешно: Васильчикову — тридцать пять, и он старше цесаревича на девятнадцать лет. Уже успел повоевать, награжден орденами. Однако сейчас глядит на меня, как на нового мессию. Правда, лично я уже прожил на свете сорок два годика, тоже воевал, только войны эти были несколько иного рода… Крови и грязи в них было гораздо больше.

— Хорошо, князь. В Лондоне проживает некто Плеханов, смутьян и марксист. Он ведет целенаправленную работу против существующего строя в России и против ее Императора. Мне нужна голова этого человека. Я приказываю вам, немедленно отправиться в Лондон и ликвидировать этого человека.

— Ликвидировать?

— Уничтожить. В физическом смысле. Убить.

Он смотрит на меня удивленно, но… Удивление в его глазах быстро сменяется пониманием:

— Ваше Высочество, сколько у меня времени на подготовку?

Ого! Про таких пишут: «значительно опередил свое время».

— Браво, князь! К сожалению, к моему глубочайшему сожалению, пока, — я делаю нажим на слове «пока», — пока, я не могу отдать Вам такой приказ. Пока… Ведь вы же понимаете, что посылать в чужую страну с таким заданием верного и надежного человека, — ого, дружок, как ты расправил плечи, когда я назвал тебя «верным и надежным», — это просто подлость. Ни один настоящий командир не пошлет своего подчиненного на верную и бессмысленную смерть. Но вот другой приказ я вам дам, князь. Через два дня я жду от вас докладную записку: количество сил и средств для тайной ликвидации господ Плеханова, Деича, Аксельрода и госпожи Засулич.

— Слушаюсь, Ваше Высочество…

— Подождите, это еще не все. Думаю, для работы вам будет полезно ознакомиться с деятельностью покойного г-на Судейкина, а так же с планами и работой в бозе-почившей «Священной дружины».

— Слушаюсь, Ваше Высочество… — снова кивает Васильчиков. Понятливый…