Роберта Голинкофф - Эйнштейн учился без карточек. 45 эффективных игровых упражнений для детей от 0 до 6 лет
Но как следует родителю или учителю реагировать на предупредительные знаки? Как нам изменить ту линию поведения, которая так беспокоит экспертов? Признать существование ситуации – значит сделать только первый шаг к ее решению. На ежегодной встрече Международной конференции по изучению детства летом 2000 года раздавалось множество голосов в поддержку предложения о том, чтобы психологи, специалисты по развитию общими усилиями дали ответ на нарастающий кризис. Горы результатов исследований, которые демонстрировали способности младенцев и рассказывали о недавно обнаруженных навыках дошкольников, подвергались неверной интерпретации и неверному же применению. Ученые эксперименты, задуманные как способ раскрытия внутренней работы человеческого разума для научного изучения, стали использоваться в целях маркетинга новых продуктов, которые обещали превратить любого малыша в Супермалыша.
Культ достижений и утрата детства
Родителям, которые не желают, чтобы их дети принимали участие в гонке за акселерацией развития, нередко приходится мучиться тревогой в этом новом воспитательном климате. Поскольку само воспитание становится все более соревновательным, многие мамы и папы волнуются: а вдруг их дети отстанут, если они не будут хвататься за любую представившуюся возможность?
Одна наша знакомая вскоре переезжает в пригород Тусона, что в штате Аризона, чтобы руководить там детским садом. В том садике, которым она руководит сейчас, принята «развертывающаяся программа». Это означает, что предметная область программы складывается на основе интересов детей и является скорее экспериментальной, чем учебной.
– Когда я вожу родителей на экскурсию по своему нынешнему садику, я говорю им, что мы не заводим рабочих тетрадей и не отрабатываем конкретные навыки. Они спрашивают, будут ли их дети готовы к школе, и я объясняю, что будут, поскольку им предоставляется шанс проявлять любознательность и исследовать окружающий мир, – рассказывает она. – Они вроде бы соглашаются с тем, что это нормально, но все равно без конца прибегают ко мне и спрашивают: «А почему дети не пользуются компьютерами? А почему дети не читают?» Будучи воспитателем и педагогом, я знаю, что наши кубики – это настоящий строительный материал, из которого потом вырастут грамотность, математические навыки и другие формы знания. Но родители врываются в мой кабинет и восклицают: «Но они же все время играют! А я хочу, чтобы мой ребенок работал!»
Несмотря на свои твердые убеждения, наша знакомая начинает ощущать, что даже ее пытаются учить тому, как ей следует воспитывать собственных детей.
– Там, куда мы переезжаем, родители – просто какие-то высокоэнергетические «толкачи», которые постоянно держат своих детей под напряжением, – объясняет она. – Я-то знаю, что жить спокойной жизнью – это нормально; но если у всех остальных дети к четырем годам играют на скрипке, неужели же я ни разу не усомнюсь в тех решениях, которые приняли мы с мужем?
Еще одна наша знакомая, мать 9-летнего сына и 7-летней дочери, недавно переехала в новый, богатый, развивающийся район Сан-Диего. Вот как она описывает уровень соревновательности в среде своего нового окружения: «Более чем у половины детей в возрасте от 5 до 12 лет есть репетиторы – и не для того, чтобы помочь ребенку не отставать от уровня своего класса, но чтобы он его опережал».
Реагируя на эти родительские тревоги, компании, занимающиеся подготовкой к экзаменам, наподобие Kaplan и Princeton Review, которые изначально предлагали вспомогательные курсы для старшеклассников, готовя их к вступительным экзаменам в колледж, теперь расширяют свои предложения, включая в них курсы начального обучения для детей, только начинающих ходить в детский сад. Цель этих материалов – улучшение оценок на ежегодных экзаменационных сессиях, которые теперь проводятся в бесплатных учебных заведениях в рамках программы президента Джорджа Буша «Ни одного ребенка за бортом».
Кроме того, нас (авторов этой книги), как специалистов по развитию ребенка, постоянно донимают просьбами родители, которые хотят проверить IQ (коэффициент интеллекта) своих детей и вовсе не потому, что им кажется, что с малышами что-то не так: им просто хочется получить документальное подтверждение одаренности своих отпрысков. Интеллект ребенка, наряду с машиной самой последней модели и самой лучшей домашней техникой, стал еще одним важным достижением в старом как мир соревновании за то, чтобы все было «не хуже чем у людей».
Если родители лишены эмоционального удовольствия прогулочным шагом двигаться вместе со своими малышами через беззаботный мир детства, то и дети платят за это свою цену. Мы вступили в мир «оборонительного воспитания», ставшего злосчастным побочным продуктом чудовищного давления, которое испытывают современные родители. Мы хотим, чтобы наши сыновья и дочери обладали таким уровнем интеллектуального совершенства, что ни один университет не посмеет их отвергнуть; чтобы они были настолько хороши в любом деле, что ни один работодатель не сможет позволить себе подписать их заявление об увольнении.
А что же случилось с игрой? Теперь это неприличное слово! В 1981 году типичный школьник мог отдавать свободной игре примерно 40 % своего времени. К 1997 году время, отводимое на свободную игру, сократилось до 25 %. Более того, 40 % образовательных округов в Америке даже отменили большие перемены!
Вдобавок к стрессам, которые вызывает перенасыщенное расписание, дети также страдают от нового рода «уровневой инфляции», когда навыки и предметы, которые традиционно преподавались, скажем, в третьем классе, теперь необходимо изучать на год раньше. Например, чтение раньше вводилось в первом классе. А теперь чтению все чаще и чаще обучают в детском саду и прогимназии. И во многих образовательных округах рассматривают умение читать как обязательное требование для зачисления в детский сад, несмотря на то, что большинство экспертов по воспитанию согласны, что лучше всего тратить время, которое дети проводят в прогимназии и детском саду, на экспериментальную игру и выстраивание взаимоотношений.
Неудивительно, что наши дети страдают от избыточной подавленности и тревожности! Американская академия детской и подростковой психиатрии констатирует, что «количество детей и подростков, страдающих „значительными“ формами депрессии, составляет в США 3,4 миллиона, или 5 % всех детей». А порой проявления депрессии становятся смертельно опасными. С 1980 по 1997 год количество подростковых самоубийств среди 10–14-летних выросло ошеломительно – на целых 109 %.
Более того, уровень детской тревожности значительно возрос с 1950-х годов, и теперь ее приступы случаются у детей начиная с 9 лет. Некоторые исследования демонстрируют нарастание так называемой «экзаменационной тревожности», вероятно, из-за увеличившегося количества контрольных и экзаменов в школах и завышенных ожиданий со стороны родителей. Разумеется, это сказывается на успеваемости и обучении. Другой тип тревожности связан со сниженной частотой общения с родителями; ведь дети обретают чувство безопасности, проводя время в кругу семьи. Играют свою роль и растущие внешние угрозы, такие как преступность, разводы и проявления жестокости.
Интеллект ребенка стал еще одним важным достижением в старом как мир соревновании за то, чтобы все было «не хуже чем у людей».
Психологи также отмечают рост фобий, особенно связанных со школой, и соматических жалоб у самых маленьких детей. Психолог, доктор Джек Веттер, директор отделения педиатрической психологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, говорит:
– Я сталкиваюсь с маленькими детьми, которых настолько «запрограммировали», что у них вообще нет никакого досуга. В середине марта дети поступают в частные детские сады, и напряжение буквально ощущается в воздухе. Совсем маленькие детки приходят в мой кабинет и жалуются: «Меня не приняли в Карлторп»[6].
Психотерапевты давно знают о том, что тревожность родителей передается детям. Поскольку родители вкладывают время и деньги в развивающие программы, они вправе ожидать, что их «инвестиции» себя окупят. У детей же процесс обучения омрачается постоянной угрозой неудачи. Фокус сосредоточен на удаче – на том, как написана контрольная или рассказано стихотворение, а не на том, что ребенок переживает и в чем нуждается. Ребенку в голову приходит мысль: «Что же со мной не так, если мне нужна вся эта дополнительная помощь?» Насильственно впихиваемые академические знания также создают у детей впечатление, что обучение – это тяжкая и неприятная обязанность, а не естественный плод любознательности и тяги к исследованию.
Еще одна проблема этого всеобщего культа достижений состоит в том, что он чересчур сильно подчеркивает важность развития IQ ребенка, который совершенно затмевает не менее важный аспект – то, что психолог Дэниэл Гоулман, один из основателей Консорциума по социальному и эмоциональному обучению при Йельском университетском Центре изучения ребенка, называет эмоциональным коэффициентом (EQ) в своей революционной книге «Эмоциональный интеллект: почему он может быть важнее IQ».
