Андрей Величко - Век железа и пара
Дело было в том, что по австралийскому законодательству у Элли еще не вышел срок моратория на пересечение границ, и она вроде как не могла покидать Ильинска. Однако император издал указ, где говорилось, что я являюсь субъектом ограниченного императорского территориального права, в силу чего местность на триста четырнадцать метров вокруг меня условно считается австралийской колонией. И Элли теперь спокойно могла плыть со мной в Европу.
– Ничего страшного, – успокоил я супругу, – вот прямо сейчас сяду и напишу распоряжение, что от Кенсингтона до Куинборо триста двенадцать метров. То есть ты будешь абсолютно чиста перед законом. – Это я слегка ошибся с измерением расстояния. Надо только не забыть сразу по возвращении напомнить императору, чтобы он объявил мне за это выговор без занесения в личное дело, и все.
Отчалили мы в одиннадцать утра и за четыре с половиной часа достигли Лондона, а потом еще час с лишним плыли уже в городской черте. Не потому, что город был таким уж большим, хотя все-таки вдоль Темзы в нем было не меньше десяти километров, а из-за оживленного движения по реке. В городской черте оно было почти как на Садовом кольце в час пик. Если же уточнить, что я имею в виду не начало двухтысячных годов, а, скажем, конец семидесятых, моя метафора лишится всякого преувеличения.
Короче говоря, по Темзе во все стороны плавало до фига всяких посудин. От лодочек, где с трудом помещалось три человека и которые в основном сновали поперек реки, до корабликов размером примерно с «Победу», а то и побольше. Они, понятное дело, плыли вдоль.
Наконец в шестом часу вечера катамаран достиг моста, который в будущем называли Старым Лондонским, а в настоящем он был единственным. Размер его арок нам из посольства сообщили давно, так что катамаран там проходил, но к нашему появлению развели подъемную часть у левого, если смотреть с востока, края. Я с некоторым подозрением глянул на ржавые цепи, держащие поднятые части, но все же решил рискнуть: вряд ли они лопнут именно в момент нашего прохода.
Мост, конечно, на мой неискушенный взгляд, смотрелся донельзя экзотично. Казалось бы, он один-единственный в довольно большом городе. Построить его было непросто, нового в ближайшее время не предвидится, значит, надо по возможности увеличить пропускную способность имеющегося. Так нет, англичане поступили строго наоборот. Весь мост был застроен домами, причем вплоть до четырехэтажных! А посреди всех этих архитектурных излишеств торчал шпиль церкви.
Ладно, наличие на мосту лавок еще объяснимо, думал я, разглядывая этот средневековый памятник. В принципе можно понять, почему тут решили построить церковь, – для повышения посещаемости: место-то людное. Но кому понадобилось возводить на мосту жилые дома? Неужели в Лондоне земля столь дорога, что приходится пускаться на подобные ухищрения? А уж жить в них – брр. Это ведь даже не проходной двор – более точной аналогией будет перрон Казанского вокзала.
После моста мы проплыли еще километров шесть, пока не оказались у свежепостроенной пристани высотой точно по борт груженого катамарана – ее соорудили к нашему визиту. Я взгромоздился на уже загруженный квадр, охрана заняла место в прицепе, и мы наконец-то оказались на английской земле. Катамаран развернулся и пошел назад, а мы двинулись на север, где в паре километров находился Кенсингтонский дворец, а чуть левее – Гайд-парк. Впрочем, меня туда не тянуло. Судя по докладам нашего посольства, ничего напоминающего шабаши всяких социалистов и либералов там пока не практиковалось.
Еще проплывая по Темзе, я обратил внимание, что на классический средневековый город из учебника истории Лондон похож не так чтобы очень. Улочки были не узкие и не кривые. Вот и сейчас я ехал по приличной ширины аллее, где несколько раз без проблем разъехался со встречными повозками.
Между прочим, лошади моего квадра не пугались. И значит, имевшие место на заре автомобилизма ограничения были связаны с заботой не о лошадях, а об их водителях. Вот они – да, боялись, что автомобили оставят их без работы, на почве чего и кинулись рьяно защищать фауну своей страны от натиска бензиновых чудищ.
Сначала я заехал в наше посольство, где обнялся с ребятами, сгрузил барахло и отцепил прицеп, после чего на квадре отправился в соседний корпус дворца, к Вильгельму, который ждал меня к ужину.
У парадного входа случилась небольшая заминка. Навстречу мне бросились было двое в ярких ливреях, но в растерянности замерли. Скорее всего, это были конюхи или кто там еще должен заботиться о лошадях гостей. Поводья принять, отвести их на конюшню, что ли…
Я объяснил, что овса моему квадру не нужно, а вот чистой воды не помешает. После чего стравил давление и открыл крышку котла. За время пути от пристани до дворца вода там выкипела больше чем наполовину. Конюхи, посмотрев, куда и сколько лить, убежали, а я в сопровождении мажордома отправился к королю.
За почти два года, что мы не виделись, он немного постарел, в бороде прибавилось седины. Про голову я ничего сказать не мог, ибо Вильгельм был в парике.
Мы поздоровались по австралийскому обычаю, то есть пожали друг другу руки, после чего хозяин пригласил меня к столу. Судя по тому, что даже неизменный королевский камердинер появился только в самом начале, а потом исчез, Вильгельм решил в первую же встречу поднять какой-то серьезный вопрос.
Насколько я был в курсе, у него их имелось два: расстановка сил в преддверии неизбежной войны за испанское наследство и тяжелое финансовое положение Англии.
На втором, пожалуй, следует остановиться подробнее. Хотя последние десять лет экспорт этой страны стабильно превышал импорт, военные расходы заметно превосходили доходы бюджета. Собственно говоря, недавно закончившаяся война за Пфальц оказалась одинаково разорительной для всех участвующих в ней сторон, но кредит Людовика был уже исчерпан, а Вильгельма еще нет. Однако в семнадцатом веке долги все еще было принято отдавать, и с этим в ближайшее же время могли возникнуть большие трудности. Правда, слово «дефолт» в обиход еще не вошло, но дело совершенно явно двигалось именно к нему.
– Друг мой, надеюсь, вы позволите вас так называть? – начал хозяин. – Как мне хотелось бы хоть в первую встречу послушать ваши занимательные рассказы о чудесах Австралии! Но, увы, тяжелое, даже, можно сказать, критическое положение вверенной мне страны диктует другое. Наверняка ведь вы в курсе текущего экономического положения Англии.
Я не стал отрицать, что в общих чертах я его себе представляю. Правда, про то, что в трюме «Кадиллака» лежало сто тысяч рублей, то есть полтонны золота, да еще на ту же сумму алюминиевых стольников как резерв на крайний случай, и это не считая трех килограммов драгоценных камней, я пока промолчал.
– Если хотите, я могу назвать вам цифры внешнего долга Англии, – продолжал король, – но, как мне кажется, они вам уже известны.
– Да, что-то около ста тридцати миллионов фунтов при совокупном доходе за прошлый год в сорок три миллиона, – кивнул я.
К сожалению, эти цифры мне предоставили не мои разведчики. Их вывел Давенант, а я нашел соответствующее место в монографии, посвященной Грегори Кингу, известному английскому экономисту.
– Судя по тому, что вы подняли этот вопрос, Фуггеры отказали вам в займе, – продолжил я делиться своими сведениями, на сей раз из реферата «Банкирские дома семнадцатого века».
– Еще нет, – улыбнулся Вильгельм, – и я, честно говоря, восхищен вашей осведомленностью. Но могут отказать, особенно если вы не захотите мне помочь.
– В принципе даже те самые сто тридцать миллионов не являются для Австралии запредельной суммой, – заверил я короля, – и вопрос только в обеспечении, которое вы сможете предоставить.
Вообще-то я почти не блефовал. Да, золота у нас не набралось бы и на пятидесятую часть потребных миллионов, но зато запас камней тянул на миллиарды. Правда, чисто теоретически, потому как при хоть сколько-нибудь массированной продаже их цена непредсказуемо упадет.
Вильгельм посмотрел на меня с интересом:
– Ну что вы, я вовсе не прошу у вас одолжить мне такие деньги. Более того, фактически можно обойтись вообще без займа, но именно фактически.
– А, – догадался я, – вы хотите получить авансовый платеж под наши предстоящие заказы? Но оформить его как займ, так?
– Почти. С вашей стороны было большой любезностью выкупить на часть денег некоторые долговые обязательства и не препятствовать слухам, что вы не собираетесь на этом останавливаться, – пояснил Вильгельм. – Если вы согласитесь, я буду весьма вам благодарен, а конкретные формы этой благодарности мы можем обсудить сразу после достижения принципиальной договоренности. Речь идет о сумме порядка двухсот тысяч фунтов.
