Влад Савин - Морской волк
— Да что вы такое говорите, это же подсудное дело, мы все можем под трибунал попасть! — негодовал наш комиссар. — Как можно, взять поначалу спасти, а потом взять и снова утопить человека!
Я понял, что мои офицеры решили немного разыграть нашего комиссара, поэтому отвернулся, чтобы он не заметил моей улыбки на лице и еще больше не разошелся.
— Так! Все, пошутили — и хорош. Что будем делать? Положение хреновое, думайте, как выпутываться из этой ситуации. Давай, мичман, расспроси его поподробнее обо всем, какого черта они здесь делали и что за лодка была у них? Мы даже до самого столкновения ее не обнаружили. Это что новый тип покрытия, который никакой сонар не берет? Может, здесь какие-то их маневры с америкосами проходили? А теперь из-за них нам надо делать ноги, пока весь их флот не сел нам на хвост, а то будет второй Карибский кризис за потопление немецкой подлодки в территориальных водах америкосов!
Подробный ответ немца ввел нас в ступор. Что это за х…ю он там несет, какой на х… Гитлер и что за бл…во тут происходит? Сейчас лето 1942 года, идет второй год войны. После того как немцы в декабре получили по мордам под Москвой, они повели наступление на юге и теперь рвутся к Волге в районе Сталинграда, захватили Крым, окружили Ленинград. Ну в точности как в нашей реальности. Сам он штурман на подводной лодке — минном заградителе U-215, которая вышла в первый поход, для нее и последний, более месяца назад к берегам Америки. Видно, лодка случайно нами была протаранена, после чего и затонула.
Вот этого уж точно никто из нас не ожидал! Прямо как в книжке, которую Саныч недавно давал всем читать, даже рекомендовал очень — Конюшевский, «Попытка возврата», так там герой один в прошлое провалился, а мы — целой подлодкой! Хотя, может, у немца и впрямь крыша съехала, после того как мы его яхту, или что там еще, утопили, и он себя сейчас героем Кригсмарине вообразил? А мы из-за одного психа…
— Тащ командир! Михаил Петрович! — В дверь медблока осторожно заглядывал Леня Ухов, наш командир БЧ-4 (связи).
— Ну что там у тебя? Давай!
Приплыли. Наши маркони наконец поймали местное радио, на КВ. Благо английский понимали все. Основные новости — о героической борьбе англичан в Северной Африке, вскользь упомянули о тяжелом положении русских на фронте. И в завершение, аккордом, на пределе слышимости:
— «От Советского Информбюро, 3 июля 1942 года. Наша авиация, действующая на Курском направлении, уничтожила несколько десятков немецких танков, до 200 автомашин, 15 зенитных орудий и взорвала склад с боеприпасами противника. В воздушных боях советские летчики сбили 20 немецких самолетов и 5 самолетов уничтожили на аэродромах». [4]
Нет, я могу еще поверить, что некие шутники устроили суперрозыгрыш и организовали на нескольких радиостанциях подобные передачи. Но вот что они сумели как-то убрать из эфира то огромное количество текущих современных передач, телевидение, Интернет или заглушить их так, что наши приемники не уловят ничего — в это я не верю! И какой смысл?!
С одним приятелем моим мурманским было, реальная история. Он сильно фантастикой увлекался — так жена ему на день рождения решила сюрприз устроить, благо деньги позволяли. Картина маслом: едет человек в лифте, к себе домой, после трудового дня — вдруг кабина на секунду останавливается, гаснет свет — затем все в порядке, едет дальше. Но ключ не подходит к замку квартиры! Человек звонит, открывает абсолютно незнакомая женщина. — Вы кто? — Я хозяин. — А мы тут живем уже давно. Вадик! — Тут выходит громила два метра ростом, желание лезть в драку сразу пропадает. Громила, однако, настроен миролюбиво, предлагает зайти, разобраться. В квартире все по-другому — причем мебель и аппаратура явно авангардистского вида, а на стене календарь 2020 года! На столике лежат газеты и журнал, датированные им же, работает телевизор, по которому передают новости — абсолютно незнакомые и непонятные! Да как же так! — А скажите, вы знали… — тут он называет фамилию-имя-отчество своей жены. — Конечно, знали, она нам эту квартиру и продала двенадцать лет назад, после того как ее муж пропал без вести. — Как пропал? — А никто не знает! — И где она? — Вышла замуж, уехала, кажется, во Францию.
И когда приятель уже совсем съехал крышей, распахивается дверь, входит «уехавшая» жена, родня, гости — с днем рождения! Нанятые артисты раскланиваются. А мебель и новая плазма — так я ведь давно о таких мечтала, ты не возражаешь, милый?
Честно скажу: я бы за такое жену прибил. Поскольку нервные клетки не восстанавливаются. А несколько лет жизни куда дороже, чем какая-то мебель!
Но там, блин, реквизит: мебель, бумажки, видео и пара актеров. А здесь — кто-то телепортацию втайне изобрел? Бред собачий!
Однако один момент для нас чрезвычайно важен. И может заодно и искренность нашего «гостя» показать.
— Богдан Михалыч! Что он там сказал насчет штурмана?
— Командир, так он и есть штурман той подлодки.
— Ну тогда он должен знать, куда нас забросило.
Вызываю Сан Саныча. Ждем. Наш немец немного успокоился и уже осмысленно оглядывает помещение.
С неподдельным любопытством смотрит на приборы и предметы в медблоке, что дополнительно меня убедило: ну надо быть очень хорошим актером, чтобы так сыграть. Пришел наш штурман, и немец опять весь подобрался, ожидая, что последует дальше.
— Сан Саныч, вот он, штурман с подлодки, поговори с ним.
— Откуда!?
— С подводной лодки U-215, фашистской Германии.
Делаю жест рукой, чтоб остановить встречный вопрос, готовый сорваться с уст Сан Саныча. Тот молчит, обводит всех взглядом, думая, что его разводят, и кто-то смехом сейчас это выдаст. Но все были предельно серьезны. А наш комиссар уже находился в прострации под действием лекарства, которое успел ему вколоть Князь.
— Что как рыба на суше рот раскрываешь, но нечего не слышно? Вот и мы в таком же положении были, когда все это услышали.
— Командир, какая на хрен Германия, да еще фашистская, когда на дворе две тысячи двенадцатый год? Они что, где-то до сих пор все скрывались? Я слышал, как будто у них база где-то в Антарктиде подо льдом была. Они что, оттуда приплыли?
— Нет, Сан Саныч, это мы сюда.
— Как сюда, куда сюда, я что-то не пойму.
— А вот так. Как в книжке твоей — только всерьез. Сегодня третье июля тысяча девятьсот сорок второго года.
— Ну не ху… себе девки пляшут.
— Вот-вот, и у нас такое мнение. Давай, Сан Саныч, порасспроси это немца, нам надо знать, где именно мы вынырнули.
Штурман, начал расспрашивать немца, а мичман переводить. Узнали наконец последнее место и время, когда он определялся, а также примерное место столкновения.
— Командир, теперь мы знаем примерную точку нашего нахождения с погрешностью в полмили. В пятнадцати милях восточнее Бостона, в заливе Массачусетс. Я предлагаю осторожно спуститься южнее на шесть миль, там есть очень приметный мыс с маяком, и вот тогда у нас будут точные координаты.
— Давай спустимся, посмотрим, где мы очутились. А то я до сих пор не верю, что такое может быть.
Я до последнего надеялся, что это ошибка. Нет, мы находились на расстоянии видимости с тем самым мысом. Да, это Атлантика, и вот оно побережье США. В какой-то паре миль от нас прошел, коптя небо угольным дымом, старинный пароход. Это для нас старинный, а для этого времени, может, и нет. Я наблюдал в перископ и все не мог поверить, что все это правда. Но надо было — верить, решать, жить и делать свое дело. В чем это дело теперь заключается? А вот сейчас и решим!
Это верно, что командир, а особенно в автономке — царь и Бог. Его слово, его воля — закон для подчиненных. Но и отвечает он в случае чего тоже один за всех.
Вот только перед кем и за что сейчас отвечать?
— Товарищи офицеры!
Все смотрели на меня. Петрович, Сан Саныч, командиры всех БЧ, Князь, Сидорчук, а также Большаков — все, кто знал. Прочие, конечно, активно обсуждают происходящее — после такого-то, да и верхняя вахта, видевшая и теплое солнце, и берег вдали, и «спасение утопающего», не станет молчать. Но вот точной информацией о том, что именно случилось, не владел никто, кроме присутствующих здесь.
Еще, конечно, немец, сейчас запертый в изоляторе, у двери которого был поставлен кто-то из ребят Большакова с категорическим приказом: никого не пущать! И дежурный радист, который сейчас ловил на перископную антенну все, что удавалось выловить из эфира, также со строжайшим приказом — ничему не удивляться, молчать как рыба и доложить после лично мне или старпому.
— Примем как данность: сегодня третье июля тысяча девятьсот сорок второго года. У кого-нибудь есть соображения по поводу, как мы сюда провалились и можем ли вернуться обратно?
