Черный дембель. Часть 5 - Андрей Анатольевич Федин

— Ты расскажешь мне об этом сейчас? — спросила она.

— Расскажу, — пообещал я. — А ночью ты уедешь. В Москву.

Котова вскинула брови.

— Одна?

Я открыл папку, достал оттуда билет на поезд, протянул его Котовой. Лена взяла его, прикоснулась к моей руке холодными кончиками пальцев. Она опустила взгляд на билет, но тут же вновь посмотрела мне в лицо.

— А как же ты?

Котова накрыла мои пальцы своей ладонью. В её взгляде я прочёл тревогу.

Ответил:

— Этой ночью я уехать не смогу.

— Почему? — спросила Лена. — Что именно завтра случится? Скажи, Серёжа. Ты обещал.

Она тряхнула головой. Я высвободил руку из-под её холодной ладони, достал из папки соединённые канцелярской скрепкой листы серой бумаги, исписанные моим размашистым почерком. Положил этот «документ» на столешницу рядом с Котовой.

— Прочти. Это описание судебного заседания. На котором я присутствовал.

Лена спросила:

— Ты присутствовал на нём во сне?

— Тогда мне казалось, что я всё это увидел и пережил наяву.

Котова опустила взгляд на «документ», прочла несколько строк — я заметил, как она вздрогнула. Лена пальцем пометила строку, на которой прервала чтение и вскинула на меня глаза.

— Это суд над Кириллом? — спросила она. — Что он натворил?

— Читай. Там всё написано.

Я выбрался из-за стола и сообщил:

— Сварю ещё кофе.

* * *

За кухонный стол я не сел. Налил себе в чашку новую порцию ароматного напитка, замер около окна (в шаге от ощетинившегося колючками кактуса). Ветерок поглаживал меня по голове. Я пил кофе. Наблюдал за тем, как Котова переворачивала страницы и роняла на них слёзы. Слушал всхлипывания Лены, шуршание бумаги, тиканье часов и птичье чириканье. Время от времени Котова смотрела на меня блестевшими от влаги глазами — я сказал, чтобы она не спешила с вопросами.

После отчёта о заседании суда я положил перед Леной пересказ моего разговора с младшим братом, который случился уже после вынесения приговора (Кир мне тогда показался сломленным, лишённым надежды). Вслед за вторым «документом» я вручил Лене ещё один: написанный, якобы, со слов Артура Прохорова (там я от лица Артурчика высказал собственные предположения). Затем четвёртый — мой разговор с отцом, случившийся в прошлой жизни после маминых похорон.

* * *

Котова помотала головой.

— Этого не может быть, — заявила она. — Кирилл так не поступит.

Лена положила руку на стопку «документов», будто отвергала содержавшуюся в них информацию. Её глаза влажно блестели, губы всё ещё едва заметно дрожали.

— Кирилл любит Наташу, — заявила Котова. — Я это точно знаю. И он не убийца.

Она шмыгнула носом, моргнула (по щекам скользнули две большие капли) и дрогнувшим голосом спросила:

— Ведь… правда? Он этого не сделает? Он ведь не виноват?

Я покачал головой.

— Не виноват.

— Почему же тогда…

Лена не договорила, приподняла руку и посмотрела на прижатые сейчас к столешнице лишь тенью от её руки «документы». И тут же вновь подняла взгляд на меня.

— Наташа умрёт? — едва слышно спросила она.

По её щекам вновь наперегонки заскользили к подбородку слёзы. Котова судорожно всхлипнула. Она встала со стула, подошла ко мне и прижалась лицом к моему плечу.

Я обнял её, погладил по спине. Запустил пальцы в волосы на её затылке. Почувствовал, как Лена вздрогнула. Она беззвучно рыдала. Тельняшка у меня на плече намокла от слёз.

— Не умрёт, — ответил я. — Ни Наташа, ни её брат, ни их отец. Обещаю. Завтра я отправлюсь туда и во всём разберусь. Узнаю, что случилось… тогда. И кто в этом был виноват.

Котова запрокинула голову, заглянула мне в лицо.

— А если… это Кирилл? — спросила она.

Я покачал головой.

— Кирилл этого не делал. Что бы там ни говорили. И не сделает. Ты же прочла: он сам об этом сказал. Я ему верю.

Убрал прилипшие к влажным щекам Котовой каштановые локоны. Вдохнул аромат духов.

Сказал:

— Я мало кому доверяю. Такой уж я недоверчивый. Но своему брату верю.

Котова вздохнула.

— Сергей, а мне ты тоже веришь? — спросила она. — Так же, как и Кириллу?

Я почувствовал, как она напряглась в ожидании моего ответа. Улыбнулся, поцеловал её в лоб.

— Тебе верю, — произнёс я. — В том числе и поэтому ты сегодня ночью поедешь в Москву.

Взглянул поверх головы Котовой на циферблат настенных часов.

Лена спросила:

— Сергей, но почему ты говорил, что тебя арестуют?

— Могут арестовать, — поправил я. — Потому что мы понятия не имеем, с кем именно я столкнусь в квартире Тороповых.

Я уселся на стул — Лену усадил к себе на колено.

— Наташин отец оказал сопротивление, — сказал я, — перед тем, как его убили. Ты сама знаешь: он крепкий мужчина. Но погиб. Как и Наташа, которая тоже не робкая беззащитная девица.

— Так может, ты пойдёшь туда не один? — спросила Лена. — Я позову Олега. Мой брат тебе поможет. К тому же, он милиционер…

— Не надо, Лена. Я справлюсь. Сам.

— Серёжа, но ведь ты говоришь…

— Я говорю, что допускаю: Тороповых убил не один человек. Это во-первых. А во-вторых, сколько бы их ни было, я не отпущу их из той квартиры целыми и невредимыми. Понимаешь? Я слишком долго жил с мыслью о том, что из-за этих людей умрут Тороповы, расстреляют Кирилла, а в итоге и раньше положенного срока умрут мои родители.

Я покачал головой.

— У милиции не будет повода для задержания этих людей. Ведь мы же не позволим им убить Наташу? От Олега в этом случае не будет никакого толку. Он только заработает неприятности из-за того, что я там сделаю. А я не отпущу тех людей из квартиры Тороповых целыми и невредимыми. Ни в коем случае. Это было бы величайшей глупостью.

Котова вздохнула.

— Сейчас они безнаказанно уйдут, — сказал я. — Но кто поручится за то, что они не вернутся в другой день? Сейчас я им помешаю, но через неделю они всё равно добьются своего. Разве не так? Придут в квартиру Наташи и совершат задуманное. Кто при этом пострадает? Наташи, наверное, в тот день не будет дома. Но вместо неё погибнет её мама? Разве это хороший вариант?

Я вопросительно вскинул