Непобедимый 4: на излом - Алим Онербекович Тыналин
— Знаете, Виктор, — начала Фарида, когда мы проходили мимо небольшого фонтана. Журчание которого создавало островок спокойствия посреди городского шума, — Есть в вас что-то… необычное. Вы не похожи на других спортсменов, с которыми мне доводилось общаться.
Так, вечер становится еще интереснее. Я почувствовал, как сердце забилось чаще. Это просто комплимент или Фарида что-то заподозрила?
— В каком смысле? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно.
Фарида остановилась и повернулась ко мне лицом. В ее глазах отражались огни ночного города, придавая им загадочный блеск.
— Вы… наблюдательны. Внимательны к деталям. И при этом в ваших глазах есть какая-то тайна, — она слегка наклонила голову, изучая мое лицо. — Или мне это только кажется?
Мы смотрели друг на друга. На мгновение я забыл обо всем. О чемпионате, о странных мужчинах в ресторане, о своих подозрениях. Я видел только ее глаза, в которых читался неподдельный интерес и что-то еще, что я не мог точно определить. Влечение? Подозрение? Или все вместе?
— Фарида… — тихо произнес я, наклоняясь к ней. Сердце билось так громко, что, казалось, заглушало шум улицы.
Наши губы встретились в нежном, осторожном поцелуе. На несколько секунд мир вокруг перестал существовать. Я чувствовал мягкость ее губ, аромат ее духов — легкий, с нотками жасмина и чего-то экзотического. Моя рука невольно поднялась, чтобы коснуться щеки девушки.
Когда мы наконец отстранились друг от друга, Фарида мягко улыбнулась. Ее щеки слегка порозовели. В глазах появился озорной блеск.
— Кажется, я была права насчет тайны в ваших глазах, Виктор Волков, — прошептала девушка.
Я не стал отвечать. Зачем объяснять свое поведение, свои чувства. Вместо этого я просто взял девушку за руку, наслаждаясь теплом ее прикосновения.
Глава 20
Двойная жизнь
На следующий день меня разбудили первые лучи тегеранского солнца, пробивающиеся сквозь тонкие бежевые шторы. Я открыл глаза и несколько секунд лежал неподвижно, уставившись в потолок, где медленно вращались лопасти старомодного вентилятора. Комната небольшая, но уютная: темное дерево мебели контрастировало с светлыми стенами, создавая ощущение тепла и комфорта.
События прошлого вечера — ужин с Фаридой, подозрительные мужчины в ресторане, прогулка по ночному Тегерану и тот поцелуй — все это казалось теперь каким-то сюрреалистичным сном. Я чувствовал странное смешение эмоций: волнение от воспоминаний о Фариде и тревогу от осознания потенциальной опасности.
Сел на кровати и потер лицо руками, пытаясь прогнать остатки сна. Взгляд упал на наручные часы на прикроватной тумбочке — шесть тридцать утра. Рядом с часами лежала потрепанная фотография родителей и сестры, которую я всегда возил с собой. Улыбающиеся лица словно напоминали о доме и о том, как много зависит от его выступления на чемпионате.
Через час тренировка, а после… Я вспомнил о странном звонке, который получил поздно вечером. Какой-то человек, представившийся сотрудником посольства, попросил прийти сегодня для «важного разговора». Голос звонившего был спокойным, но в нем чувствовалась сталь, не оставляющая сомнений в серьезности ситуации.
Встав с кровати, я подошел к окну и отдернул шторы. Тегеран уже просыпался: на улицах появлялись первые прохожие, открывались магазины. Где-то вдалеке слышался призыв муэдзина к утренней молитве, его мелодичный голос разносился над просыпающимся городом.
— Что же ты делаешь, Волков? — пробормотал я себе под нос, вспоминая о Фариде и о своих подозрениях.
Провел рукой по коротко стриженным волосам, чувствуя, как напрягаются мышцы шеи от нарастающего стресса. Оно мне надо? Ввязываться во что-то опасное, но не мог же я игнорировать интуицию. Годы тренировок еще из прошлой жизни научили доверять инстинктам, и сейчас они кричали об опасности.
Спортивный зал гостиницы представлял собой просторное помещение с высокими потолками и большими окнами, выходящими на внутренний двор. Стены украшены плакатами с изображениями известных иранских спортсменов и мотивационными надписями на фарси. Запах пота и резины от тренажеров наполнял воздух, создавая знакомую атмосферу напряженной работы.
Когда я вошел в зал в семь часов, он был почти пуст. Только пара его товарищей по команде уже разминались в углу. Леша Федоров из Свердловска, коренастый парень с добродушным лицом, и Сергей Данилов из Омска, высокий блондин с серьезным взглядом. Я кивнул им и направился к тренажерам, чувствуя на себе их любопытные взгляды.
Начав с легкой разминки, я постепенно увеличивал нагрузку. Физическая активность помогала прочистить голову, сосредоточиться на предстоящих соревнованиях. Пот струился по лицу, футболка прилипла к телу, но я приветствовал эту боль и усталость. Они помогали отвлечься от тревожных мыслей.
Но даже посреди интенсивной тренировки мысли о вчерашнем вечере и предстоящей встрече в посольстве не оставляли меня. Образ Фариды то и дело всплывал перед глазами, заставляя сердце биться чаще. А воспоминание о подозрительных мужчинах в ресторане вызывало холодок по спине.
— Витя, ты в порядке? — голос Степаныча вывел из задумчивости.
Я и не заметил, как подошел тренер. Степаныч стоял рядом, скрестив руки на груди.
— Ты сегодня какой-то рассеянный.
Я вытер пот с лица полотенцем. Дыхание тяжелое, сердце колотилось.
— Все нормально, Олег Степанович. Просто… не выспался.
Тренер внимательно посмотрел на меня, и я почувствовал, как этот взгляд словно проникает в душу. За время совместной работы Степаныч научился читать настроение подопечных как открытую книгу.
— Помни, Волков, главное — сосредоточиться на соревнованиях. Не позволяй ничему отвлекать тебя. Вся страна на тебя надеется.
Я кивнул, чувствуя укол вины. Тренер прав, но как ему рассказать о моих подозрениях и предстоящей встрече в посольстве? Груз этой тайны давил на плечи, заставляя чувствовать себя предателем перед командой и тренером.
После завтрака я отправился в посольство. Время до соревнований еще осталось достаточно.
Советское посольство в Тегеране представляло собой внушительное здание сталинской архитектуры, резко контрастирующее с окружающими его персидскими постройками. Массивные колонны поддерживали тяжелый фронтон, украшенный советской символикой. Серый камень фасада, нагретый утренним солнцем, казался неприступной крепостью.
Я на мгновение остановился перед массивными коваными воротами, раздумывая, что там будет дальше. Капли пота стекали по спине под легкой рубашкой. Вокруг сновали прохожие, спеша по своим делам и не обращая внимания на меня, застывшего перед посольством.
Охранник у входа, крепкий мужчина в форме с каменным лицом, внимательно изучил мои документы. Его взгляд скользнул по моему лицу, словно пытаясь запомнить каждую черту. Наконец, он кивнул и пропустил меня внутрь.
В прохладном вестибюле,
