Когда растает снег... - Игорь Семенов
И вот список тех, кто родился в 1968 году. Уже стопроцентных «Детей Зимы», как стали уже полуофициально называть родившихся с середины 1967 года. В ее школу поступали ровно семнадцать учеников! Один маленький класс… И это ярко показывало демографическую катастрофу Долгой зимы…
— Мало, как же мало их, — вздохнула женщина.
Но еще более обидно было то, что у нее детей, скорее всего, не будет уже никогда. Как-то, увы, не везло ей с личной жизнью. Во время учебы встречалась с одним парнем-однокурсником. Вот только, как вскоре оказалось, тот в то же время встречался и с еще одной девушкой… Причем, не только встречался… Узнала она про это уже потом, когда однажды к ней домой буквально вломилась «соперница», грозясь разодрать лицо и повырывать волосы. Несостоявшегося «женишка» Наташа спустила с крыльца, велев даже не приближаться к ее дому. Потом в 66-м году она начала встречаться с другим… Какое счастье, что до ЗАГСа дело так и не дошло! Когда началась зима — вскоре его арестовали как спекулянта и сослали на Север, а спустя еще некоторое время Наташа узнала, что тот тоже был тем еще бабником. Вот и за что ей такое наказание?
А потом уж стало не до чего… Вся Долгая зима пролетела в работе, когда не было и часа свободного времени. Нередко Наталья Николаевна даже на ночь оставалась на работе, спала в подсобке, куда притащила кровать из дома. Всю Долгую зиму было не до отдыха! То работа в школьной теплице, то уроки, проверки домашнего задания, классное руководство, то подходят ученики и спрашивают в чем-то помочь… И, прекрасно понимая, каково им сейчас учиться, ей даже в голову не приходило отказаться или сказать прийти потом.
Всю себя Наталья Николаевна отдала им, своим ученикам… А на себя уже ничего не осталось. Тридцать пять лет — это не двадцать и даже не двадцать пять. Будь она проклята, эта Долгая зима! Стук в дверь отвлек женщину от воспоминаний и мыслей.
— Вы ко мне? — взглянув на вошедшую девушку, спросила Наталья Николаевна.
— Да, — кивнула в ответ девушка. — Мне дочь в школу отдать…
— Сейчас, — достав бумагу с ручкой, произнесла директорша. — Пишите заявление… Вот образец.
Написав все то же самое, только с другими именами и датами рождения, Квета отдала заявление Наталье Николаевне и принялась ждать.
— Знакомый адрес, — пробежав глазами листок, произнесла девушка. — Был у меня кто-то откуда… Вы же из эвакуированных?
— Да, — кивнула в ответ Квета. — Из Америки…
— Даже так? — полезли глаза на лоб у Натальи Николаевны. — А как фамилия хозяев дома?
— Солнцевы…
— Солнцевы… — задумчиво произнесла директорша, а потом на ее лице вдруг появилась улыбка. — А, знаю! Михаила Солнцева знаете?
— Конечно! — согласилась Квета.
— Значит, Василиса Ковач… — вернувшись к чтению заявления, произнесла женщина. — Восемнадцатой будет…
Глава 12
«Как же все изменилось!» — думал Дмитрий, идя вдоль улицы поселка… А ведь он помнил еще то время, когда все только начиналось. Когда, добравшись до нового места жительства, посреди прежде сухих степей, они ютились в армейских палатках и как огромной милости радовались получению «финских домиков», в которых не было даже электричества. Но все же это было лучше, чем замерзать на родном Урале…
Помнил Дмитрий как пахали первые поля, сеяли рожь и сажали картошку… Помнил железную дорогу — не нынешнюю, а ту, времянку… Наспех набросанные рельсы со шпалами посреди голой степи, по которой со скоростью максимум велосипедиста ползли тепловозы с вагонами. Помнил набеги басмачей — когда всем селом держали оборону. Как по вечерам собирались в сельском клубе чтобы послушать радио, желая услышать, как идут дела в их родной стране. И как прямо с почтового вагона расхватывали привезенные газеты двух-трехдневной давности…
Да, жизнь тогда было нелегкой и невеселой… И газеты с радио были единственным способом отвлечься от всего этого. Единственным, что дарило надежду… Ведь если жива страна, значит еще не все потеряно! Значит, хорошая жизнь еще вернется… Надо лишь дотянуть до тех времен! И постепенно и впрямь дела шли лучше…
Сейчас их поселок совершенно не походил на то, что было сначала… На окраине появилась трансформаторная подстанция, провода от которой шли в дома. В другом конце села появилась водонапорная башня, а вдоль улицы — колонки, но в скором времени обещают начать разводку воды и в сами дома. На смену времянке-одноколейке пришла двухпутная железная дорога, появилось новенькое кирпичное здание вокзала… Отсыпали щебенкой и укатали катком улицы села. Да и дома стали строить другие — из железобетонных панелей. А в полях появились оросительные каналы, по которым идет вода Иртыша…
Изменился и город, их районный центр… Когда он в первый раз побывал там — это было скопище бараков и «эвакуационок», натыканных буквально посреди степи. Там не было практически ничего — даже как таковых улиц, не говоря уж об остальных благах цивилизации. Не было ни электричества, ни воды, буквально ничего… Лишь контора заготзерна, элеватор, при котором была дизельная электростанция и отапливающая в том числе и многоэтажки угольная котельная, овощехранилище и локомотивное депо. Не было даже школ — учились, как говорят, в конторе все того же заготзерна по вечерам.
Однако за прошедшие годы все изменилось… Построили ТЭЦ, электричество с которой подавали и в их село. Заработали эвакуированные из Сибири заводы. Построили школы, детские сады и даже техникум, куда год назад уехала учиться старшая дочь Дмитрия. Как и в их селе, отсыпали щебенкой центральные городские улицы… А еще пустили дизельный поезд и автобусы, на которых люди из окрестных деревень могли добираться до райцентра. В общем… Как говорил когда-то товарищ Сталин, «жить стало лучше — жить стало веселее!»
— Диман, ты? — когда мужчина уже подходил к дому, внезапно окликнул его показавшийся знакомым голос.
— Валер, ты? — в первый миг даже не узнал говорившего мужчина.
— А то кто же! — усмехнулся в ответ мужчина.
— Какими судьбами у нас-то?
— Да вот… К родным приехал в отпуск, — ответил Валера.
Они были знакомы, можно сказать, всю жизнь… Жили в одном селе, учились в одном классе одной школы, вместе уезжали в город учиться. Только Дмитрий — в училище на механизатора, а Валерка — в военное артиллерийское училище. После этого дома он появлялся лишь во время отпусков, да и то не часто. До Долгой зимы Валерий служил где-то на
