Олег Мазурин - Убить отступника
Вторая пушка выстрелила с южного крыла – ядро улетело за стены острога. Попала в избу – и та загорелась. Получится ли у казаков с наскока завладеть разбойничьим форпостом? Разгон задан, осталось дело за малым – повязать злодеев.
Снова с севера ударило ядро в поврежденную стену, полетели доски и щепки. Проем явно расширился. Теперь туда мог пробраться человек. С криком «ура!» казаки и солдаты бросились в проем – их встретили плотным ружейным огнем. Атака тут же захлебнулась.
Гридинг подсчитал потери: один солдат убит, двое казаков ранены.
– Заряжай! – закричал канониру Гридинг.
Бывший унтер и его помощник-казак зарядили пушку. Фитиль воспламенил заряд. Раздался оглушительный грохот. Ядро со свистом полетело в сторону укрепления.
Выстрелили и пушки с других направлений.
– Бах! Бах! Ба-бах! – понеслось со всех сторон.
– За царя, отечество! Вперед! – поднял в атаку исправник свой отряд и сам побежал в проем, размахивая саблей.
Вспыхнул залп, сверкнули молнии, передний ряд штурмующих упал, кто убитый, кто раненый. Но вторая волна влилась в проем и просочилась внутрь укрепления. Еще одно ядро завизжало над головами. Разбойники бросились к проему. Стальная щетина штыков кинулась им навстречу… Закипел отчаянный бой.
Разбойники не стушевались в рукопашном бою, они умело дрались против солдат и казаков. Помимо ружей и сабель они использовали топоры, ножи, кистени, вилы, рогатины. Правительственные отряды тоже ожесточенно рубились в рукопашной. Потери несли обе стороны.
С другого края, приставив лестницы к стенам крепости, солдаты с жандармами перелезли в острог и тоже сцепились с разбойниками. Здесь впереди всех бежал Шепелев с саблей в руке. В крепости уже горело много изб.
Отряд Фрола, сломив отчаянное сопротивление обороняющихся, проник в город Солнца. Казаки устремились прямо к центру острога.
– Вперед, братцы! – закричал Фрол. – За царя, за батюшку! Постоим за отчизну!
– Ура-а-а!!! – завопили казаки.
На них налетело человек десять мужиков с вилами и саблями. Завязалась жестокая драка. Бандитов возглавляли небезызвестные Прохор и Кузьма. Фрол кинулся с пистолетом к Прошке.
…Раздался оглушительный грохот. Дверь в избе выбило. Голевского швырнуло на пол так, что цепочка разъединилась почти у самого наручника. Теперь Голевский был свободен! Двое разбойников упали навзничь у порога. Несколько бревен свалилось сверху. Вспыхнула солома, и потянуло дымом. Чтобы не сгореть заживо, Голевский кинулся в оконный проем через начинавшийся заниматься огонь. Кашляя от дыма, капитан бросился на снег. Ему удалось сбить с себя пламя. Гвардеец выбежал на площадь…
Ба! Вот и его знакомые сторожа. Прохор, Кузьма… Прохор лежал на спине, сраженный пулей, ружье валялось рядом. Кузьма, видимо, раненый казацкой пикой, держался за живот и стонал. Кровь бежала ручьем. Возле него валялись, крепко обнявшись и застыв, казак и разбойник. Оба они были мертвы. Похоже на то, что, сцепившись в яростной схватке, они оба одновременно погибли. Один пырнул другого ножом, а тот в ответ – кинжалом. Капитан пригляделся к убитому разбойнику… Так это Акакий собственной персоной! Что ж, поделом ему, мерзавцу! Ведь на нем тоже была кровь Мухина.
Раздался выстрел. Пуля просвистела над головой. Капитан отвлекся от созерцания трупа врага. Голевский тут же подхватил чью-то саблю, кажется, Кузьмы, и помчался вперед…
В остроге царила паника, по площади бегали в ужасе люди – женщины, старики, дети. Многие избы горели. Вперемежку валялись убитые и раненые. Как и с правительственной стороны, так и с разбойничьей. Кровь, стоны, крики, мычание, ржание. Свистели пули, скрежетала сталь. Это был ад! Все походило на настоящую войну.
Давно забытый азарт сражения охватил Голевского целиком. Он словно окунулся в свою стихию. Сейчас он был на войне, он ощущал это, поэтому он действовал, как подобает боевому офицеру. Эх, вспомним 1812 год. Вспомним Бородино!
Голевский, услышав топот за спиной, резко обернулся…
Какой-то мужик в одной порванной окровавленной рубахе летел на него с рогатиной…
Голевский подпустил поближе разбойника… Заметив неприятельский выпад, капитан ушел с линии атаки, клинком уводя рогатину в сторону… Тут же взмахнул саблей…
Мужик, держась за пораженную шею, упал на снег, окропив его фонтаном крови. Кажется, ему конец! Ну, кто еще смелый – подходите. Отведайте боевого гостинца.
И тут капитан увидел чумазого и измазанного кровью Фрола, а рядом – Шепелева, Гридинга и Игната. Они бросились к Александру Дмитриевичу со всех ног, заключили в тесные дружеские объятья, принялись хлопать его по плечам, спине, трясти.
– Александр Дмитриевич, вы живы! Слава Богу! – закричал Гридинг.
– Живой! Живой! Вот чертяка! А мы уже не чаяли вас живым застать! – радостно орал Шепелев.
– Благодарю, Никола Угодник! – не скрывал своего счастья Фрол. – Наш Александр Дмитриевич жив!
Игнат тоже счастливо причитал:
– Батюшки святы, барин, вы во здравии! Ай, какая радость, какое счастье для нас! Благодарствую, Господи!
Голевский чуть не расплакался от нахлынувших чувств.
– Здоров я, Игнат, совершенно здоров! Не переживай! Благодарю за выручку, братцы! Спасли, что и говорить. А где же Рощин-старший, господа! Ищите Рощина! Он нужен нам живой! Он на стороне бандитов!
– Рощин! – изумился Гридинг. – На стороне бандитов?! Ах, какой пассаж! Невероятно! Да он, оказывается, мерзавец, сущий мерзавец! Подлец!
Шепелев тоже удивился.
– Вот уж не думал. Рощин? Да-а… Иуда.
– После будем рассуждать, господа, о нашем предателе-товарище. Для начала его надобно поймать и с пристрастием допросить.
– Уж он-то у меня попляшет, негодяй! – вознегодовал Гридинг.
– Точно, – поддакнул ротмистр. – Как пить дать попляшет!
Все резко засуетились, закрутили по сторонам головой, будто пытаясь рассмотреть в черном дыму сражения бывшего гусара. Голевский вовремя сориентировался.
– Господа, извольте двигаться к штабу! Вон тот здоровенный дом. Рощины могут быть там! И Никола Дикий! Фрол, со мной! Шепелев! Давайте живее, господа!
– Да он уже горит, Александр Дмитриевич! – закричали ротмистр и есаул.
– Вижу! – воскликнул капитан. – Надобно быстрее пожар потушить! Там могут быть не только сии мерзавцы, но и нужные для нас секретные бумаги! Коли мерзавцы сгорели – мне их не жалко, жалко будет сгинувших в огне документов. Без них нам беда.
Человек десять самых быстрых служивых кинулось к избе.
Когда Голевский подбежал к горящему штабу, то понял, что опоздал: Николай Рощин был убит. Он лежал бездыханный, зажав в руках саблю и пистолет. Чья-то меткая пуля вошла ему прямо в сердце. Теперь он точно ничего не расскажет следствию. Его брату, Рощину-младшему, вообще не повезло: оторвало взрывом голову. Обезглавленное тело валялось в луже крови, а в трех саженях от него – окровавленная голова с выпученными глазами и мертвым оскалом.
– Ищите бумаги, ребятушки! Тушите пожар! Давайте живее! Григорий, Фрол, Аристарх! – кричал Голевский и метался вокруг пылающего дома.
Набежал народ, и пожар с грехом пополам затушили. Раскидали баграми тлеющие бревна и доски. Закидали их снегом. Проникли в штаб. Вскоре вынесли бездыханное тело атамана, жутко обгоревшего. На него упало бревно и прибило насмерть. Расплющило голову. Ужасное зрелище!
Голевский сам забежал в дом, помогал служивым выносить вещи из избы. Кругом на снегу валялись обгоревшие ассигнации, листовки и прочие бумаги. Золотые и серебряные украшения сильно оплавилось. Какой-то казак сокрушался, тыкая пикой бумажки.
– Эх, как бы не сгорели, быть нам, братцы, богатыми.
– Ваше благородие, шкатулка! – подбежал к капитану другой казак, кажется, хорунжий.
– Давай-ка, сюда, голубчик! Скорее, скорее!
Голевский с нетерпением открыл чуть почерневшую шкатулку…
Вот так удача! Это же фамильный перстень, что украли у Михаила Боташева! На нем красуется родовой герб князей Боташевых. А вот какие-то бумаги…
Листок из мемуаров! Голевский взглянул и понял – вот оно то, что нужно!
ЭТО ОН!
Точно он!!!
Долгожданный и весьма желанный ключ к разгадке!!!
Именно за ним и приехал Александр Дмитриевич за многие тысячи верст. Именно за ним он и охотился все это время. Охотился вопреки смерти, назло обстоятельствам и наперекор трудностям. Эта бумажка гораздо важнее, чем кипа самых тайных документов и досье, и ценнее, чем куча самых дорогих бриллиантов и драгоценностей. Этот листок – спасение России от кровавого бунта!
Голевский еще раз взглянул на текст. Да, знакомая фамилия! Так вот кто возглавляет заговорщиков! Это точно не мелкая рыбешка, а целый кит! Нет, не зря сюда капитан приехал! Крайне знатным получился улов!
У гвардейца бешено заколотилось сердце от радости. Голевский тут же спрятал листок в карман. И тут словно из-под земли вынырнул Шепелев. Сивка-бурка, вещая каурка, встань предо мной как лист перед травой!
