Андрей Бондаренко - Славянское реалити-шоу
Подземные исследования тоже велись не абы как, а планировались в строгом соответствие с совместными логическими рассуждениями. За их отправную точку был взят штрек, из которого – в памятный день, когда была обнаружена Янтарная комната – выбрался бело-чёрный, тогда ещё безымянный котёнок. Каждая партия исследователей продвигалась всё дальше и дальше под землю, оставляя на стенах коридоров и штреков крупные условные знаки. Блокнот, найденный в планшете у одного из новгородских отморозков, регулярно пополнялся новыми подробными планами и схемами. Смущало только одно: если до выхода на поверхность – за пределами санитарной зоны – было километров шестьдесят-семьдесят, то его поиск мог и затянуться, а весна уже была не за горами, следовательно, и роды. А с грудными младенцами было бы очень несподручно – совершать под землёй длинные и долгие переходы…
Суток за пять до конца февраля, Егор и Платон решили сходить на Чёрное озеро, порыбачить немного.
Вернее, это не они так решили, а беременная Санька. Как-то поздним вечером она, ни с того ни с сего, вдруг раскапризничалась:
– Надоела эта вяленая и солёная рыба! Свежей очень хочется. С каким удовольствием я бы сейчас поглодала жареного карасика…. Если бы ты знал, Егора! Обсосала бы каждую косточку…. Вот, уже слюна закапала! Милый? Хочу карасика, обжаренного до золотистой корочки! Хочу!!!
Естественно, что прямо на следующее утро пойти за рыбой не получалось: и снасти нуждались в тщательной настройке, и нужная наживка отсутствовала, не говоря уже про то, что надо было срочно придумать, чем в промёрзшем насквозь мху долбить отверстия нужных размеров. Беременной Сашенции до всех этих мелочей никакого дела не было, во время завтрака она устроила полноценную истерику: отказалась кушать вчерашнюю тушёную репу с сушёными белыми грибами, горько расплакалась и заперлась в бане…
Пришлось – в срочном порядке – форсировать сборы и незамедлительно выдвигаться за заказанными деликатесами. На улице стояла плюсовая температура, размокший снег противно чавкал под снегоступами (работящий Сеня Браун оперативно сплёл, узнав про Галкины успешные опыты), старый цыган запыхался после первого же километра и часто останавливался, чтобы перевести дух.
Вследствие всего этого, они добрались до нужного места только к двум часам дня. Егор, прихваченной с собой лопатой, ловко разбросал в стороны снег и радостно улыбнулся:
– Вот что значит – верный славянский глаз! Видишь, дядя Платон, эту чёрную выемку? Это моя осенняя «лунка»! Представляешь, с первого раза вышел на старое место!
– Молодец! – скупо похвалил старик и обеспокоено посмотрел на небо. – Чего это они разлетались сегодня, Егор Петрович?
Егор задрал голову вверх: действительно, в прямой видимости обнаружилось сразу три беспилотника, плавно перемещавшихся в разные стороны. Легкомысленно пожав плечами (мол, не до ерунды нынче, рыбу ловить надо!), он – с помощью топора и толстого бронзового стержня – рядом со старой «лункой» пробил две новые: одну для себя, другую для старого цыгана. Смахнул со лба крупные капли пота, Егор радушно махнул рукой:
– Давай, шеро-бароно, располагайся! У нас – на всё про всё – часа два с половиной, потом начнёт темнеть. Нужно за это время поймать хотя бы с пяток карасей…. Вот тебе удочка, давай ладошку, я тебе отсыплю немного короедов – успел наковырять в берёзовых дровах. Так, ещё подожди минутку: у меня с собой имеется чуток позавчерашней просяной каши, я её сейчас сыпану по «лункам». Какая никакая, а прикормка…
Только через пятнадцать минут сторожок, сплетённый из длинных лосиных шерстинок, чуть дрогнул, Егор незамедлительно подсёк.
Вытащенный карасик весил грамм двести пятьдесят, и по сравнению с великолепными осенними трофеями выглядел сущим мальком.
– Ничего, отличная добыча! – он лукаво и весело подмигнул цыгану. – Во-первых, конец февраля – самое неподходящее время для рыбной ловли, рыба ещё не вышла из зимней спячки. А, во-вторых, именно при жарке мелкой рыбы и образуется она, толстая и золотистая корочка…. Санька должна быть довольна! Пусть наслаждается своей корочкой и усердно обсасывает косточки с плавниками …
Карасик, второй, третий, дело спорилось…. Наконец, и Платон вытащил свою первую рыбёшку – трехсотграммового линя, переливающегося на зимнем солнышке всеми цветами радуги.
– Какая неземная красота! – совершенно по-детски восхитился старик. – Никогда не видел ничего подобного! – он бросил пойманного линя в общую рыбную кучку, опустил мормышку со свежим короедом в «лунку», бросил удочку на снег и неуверенно затоптался на одном месте.
– Что, шеро-бароно, хочешь сказать мне что-то важное? – спросил Егор, не оборачиваясь и не переставая потряхивать грубым удильником. – Говори, не стесняйся, старина!
– Красивая у тебя жена, Егор Петрович, – неожиданно заявил Платон.
– Полностью согласен с тобой, очень и очень красивая…
Помолчали, наконец, старый цыган решился продолжить:
– Только вот, очень уж сосредоточенная, будто знает чрезмерно много…. И очень беспокоится из-за этого…
– Можно поподробней?
– Поподробней? – грустно усмехнулся Платон. – Если бы я знал…. Только ощущаю всякие флюиды, так сказать, не более того…. Твоя Александра – женщина очень решительная и удивительно цельная, всегда и во всём идёт до самого конца. А сейчас она сомневается…. Вернее, не сомневается, а очень сильно опасается. За судьбу будущего ребёнка, за тебя, командир, за вашу любовь…. Понимаешь?
Егор ловко вытащил «из-подо мха» ещё одного карасика, ловко снял его с крючка и внимательно посмотрел на старого цыгана:
– Не ты первый, шеро-бароно, заводишь со мной этот странный разговор. Да я и сам чувствую – нечто…. Может, мне стоит попробовать – поговорить с Санькой по душам? Вопросы ей позадовать лобовые?
– Не стоит, пожалуй, – отрицательно помотал головой Платон. – Я же сказал: твоя жена – очень цельная натура. Навязчивые вопросы не приведут ни к чему хорошему: Александра тут же, как виноградная улитка, спрячется в свою раковину, замкнётся…. Не её эта тайна. Она Слово давала – молчать как речная рыба…. Но намерения у твоей жены – благие и благородные. Это совершенно точно! В нужный, урочный час Александра сама тебе расскажет обо всём. Когда молчать уже будет нельзя…. Да и беременная она, опять же. Не стоит беременную женщину беспокоить и нервировать неясными и призрачными подозрениями…
Карасик, седьмой, восьмой, девятый…. Неожиданно Платон стал собираться к дому.
– Что с тобой шеро-бароно? – забеспокоился Егор. – Ещё же целый час можно спокойно рыбачить. Да и клевать стало по-человечески, рыба крупная подошла. Посмотри, последний карась уже потянет грамм на восемьсот-девятьсот! Или плохо чувствуешь себя?
Цыган успокаивающе улыбнулся:
– Да нормально всё, Егор Петрович! Просто не хочу висеть у тебя гирями на ногах: ходок-то из меня – аховый…. Пойду потихоньку, прихвачу с собой пойманную рыбу, наберу по дороге немного рябины, если жадные снегири ещё не всю склевали. Мороженая рябина, она в компоте очень хороша. Если, конечно же, её добавлять в меру…
Заскрипели о подтаявший снег снегоступы, Платон медленно и устало побрёл по направлению к пещере. Егор вяло тряс удочкой, поигрывая мормышкой у самого дна, но рыболовный азарт уже окончательно прошёл: он размышлял о словах старого цыгана, пытаясь найти в них какой-то скрытый смысл, спрятанный, такое впечатление, где-то под самым носом…
Последовала очередная поклёвка, Егор машинально подсёк, с радостью почувствовав, как в глубине, на том конце лески, ходит кругами очень крупная рыба…
Неожиданно уши заложило от какого-то странного звука: то ли от громкого разбойничьего посвиста, то ли – от визгливого волчьего воя…. Он обернулся: тёмная фигурка в ста пятидесяти метрах – это Платон, над его головой висел яркий «солнечный зайчик» – это беспилотник, от которого вниз быстро двигалась, визуально ускоряясь, белая полоса, это…
Мгновенно отбросив удочку в сторону, Егор бросился на снег, обхватив голову руками. Раздался сильнейший взрыв….
Выждав шесть-семь секунды, он вскочил на ноги и побежал – что было сил – в сторону, где ещё совсем недавно виднелась спина цыгана. На пятом шаге провалился почти по пояс в рыхлый снег, вернулся, торопливо нацепил лыжи…
Платон неподвижно лежал на спине, беспомощно раскидав руки в стороны. Лежал на самом краю свежей глубокой воронки, чей диаметр, на первый взгляд, превышал пять метров.
– Как ты шеро-бароно? – тихонько спросил Егор, осторожно подсовывая свою руку под лохматую голову старика. – Ты, главное, держись! Сейчас я тебя отнесу в пещеру. Там Санька. Она быстро поставит тебя на ноги…
– Погоди, Егор Петрович! – хрипло прервал его цыган и невесело усмехнулся: – А козлы-то наши небесные – промазали! Попади ракета – куда целились – от меня ничего бы не осталось. Так, только мокрое место и неаппетитные ошмётки…. Ладно, слушай сюда, мальчик. Не спорь! Вот выслушаешь меня, а потом уже и неси – куда хочешь…. Первым делом, сними с моей шеи цепочку, на ней ещё иконка висит эмалевая, в золотом окладе…. Снял? Молодец, себе возьми…. Не спорь, дальше слушай! Когда выберетесь – по подземным ходам и коридорам – из этого кошмара, то сразу же скрытно добирайтесь, например, на товарняках, до станции Назия. Это уже под самым Петербургом, совсем недалеко от Ладожского озера…. Не перебивай! Там, возле заброшенных торфяных выработок, которые сейчас превратились в пруды, найдёшь цыганский хутор…. Верховодит там цыган Петря, он мой названный брат. Покажешь ему эту иконку, расскажешь всё, как есть. Петря подскажет тебе, что делать дальше, поможет…
