Юрий Валин - «Мы одной крови». Десант из будущего
А шевелиться-то надо. Опять орут, уже ближе…
Стоило поползти, как снова полили сотней пуль. Двойной, сливающийся факел Женька видел, да только как ответить? Только обозначься – спилят как той газонокосилкой. Конец, кажется. Как говаривал Шопенгауэр, этот мир «наихудший из возможных». Мля, сейчас придется проверить…
Бабахнуло там. Граната…
– До заду давай! – проорал невидимый Торчок.
– Альбом Захарычу пришлю, – пробормотал Женька, вскакивая. – Храм Христа во всех ракурсах.
Стоило вскочить, как выяснилось что финны рядом: человек десять, офицер…
Автомат все-таки недурная вещь. Выстрелили одновременно – Землякова дернуло за капюшон, а финн, срезанный очередью, упал. И другие падали. Женька пятился, изо всех сил давил на гашетку…
00.23.11
– …Мы вас выведем из-под огня! – объявил Попутный. – Перевести!
Очкастый, сидя на корточках, заговорил. Остальные выбирались из блиндажа и тут же ложились, приседали в траншее… Выходить было жутко: пули свистели над головами, стреляли со всех сторон, надрывались пулеметы. Но финны видели своих товарищей, сгрудившихся наверху: пригибающихся, окровавленных, в истерзанной одежде. Зажимал выбитый глаз капрал, держали под руки раненого – Коваленко пригнал «своих» глушенных.
– Господа военнопленные, срочно выходим из боя. – Майор махнул рукой, указывая направление. – Все, отвоевались вы.
– Так там же взлетная, – оторопел Коваленко.
– Именно. Пусть видят, что мы организованно и целенаправленно отходим, и совершенно незачем по нам палить. Пошли, – Попутный махнул пистолетами набившимся в траншею финнам. – Эй, телефункен, переведи, что убежища сейчас будут подорваны…
00.24.16
– …Отож, орали, что отходим, – пропыхтел Торчок, присев на колено и целясь из своей легкой трещотки.
– Кто?
– Та майор. Не слыхал, что ль?
– Оглох малость.
– Туда давай…
Спарка молчала, но бил какой-то пригавкивающий агрегат калибром побольше, трещали винтовки – финны лежали где-то у ровиков, силы накапливали.
Женька бежал за ефрейтором, проскочили дым – и тут переводчик Земляков порядком офигел, увидев целую кучу бегущих прочь от блиндажей, пригнувшихся финнов. Несколько успокаивала узнаваемо рослая пятнистая фигура. Коваленко махнул рукой:
– Не отставать! Отстрелят…
00.25.32
– …Окружили их, кажется, – прошептала, кусая губы, старшина.
– Пробьются. Там лес, проскочить можно, – сказал Алексей.
После того как ушли штурмовики и замолкли зенитки, стало ясно, что на той стороне полосы, у укрытий, идет натуральный бой. Хлопали винтовки, иногда явственно доносились автоматные очереди, потом вступил пулемет. Кажется, сразу пара…
Алексей думал, что могут и не уйти. Финны местные, все тропки знают, сядут на хвост, в болото загонят…
– Это все майор, – начала психовать Мариша. – Он же… вообще не фронтовик. Завел наших как курят. Они там…
– Да перестань. Все опытные, а старший лейтенант так и крупноват для цыпленка. Выкрутятся…
С ближней опушки выскочили несколько финнов с винтовками, побежали было через взлетную – на той стороне бухнула граната – аэродромщики затоптались, повернули назад – видимо, за собственной «карманной артиллерией». В конце полосы выкатился грузовик – к нему сбегались фигурки – подмога финнам сейчас прикатит.
– Уходить нужно, – прошептала Шведова. – Они потом лес прочесывать начнут. И радиограмму нужно…
– Ага, – согласился Алексей. Было понятно, что Мариша, пока там стреляют, никуда не сдвинется. Да и какой код «200», если еще дерутся ребята?
– Пум-пум-пум-пум-пум, – глухо колотило на той стороне что-то скорострельное. Его наперебой поддерживали своей трескотней винтовки. Поднимался над деревьями дым. И снова – Пум-пум-пум-пум-пум…
– Вот сейчас бы штурмовики навести. – Старшина крепко прижимала окуляры бинокля к глазам. Небось плывет у нее там, в глазах, все.
– Да самолеты пока подойдут…
– У, мать их, финны целой толпой прут, – Мариша в отчаянии лягнула ни в чем не повинный стволик рябинки.
Алексей и сам видел: вывалилась с опушки плотная группа в светлой финской форме – взвод, должно быть. Пригибаясь, рысили через испятнанную воронками взлетную…
00.26.54
– …Шире шаг! – ободрял Попутный. – Ты им переведи, переведи.
Очкастый телефонист залопотал, задыхаясь. Вообще-то двигались не слишком быстро – финнам было страшно. Стыдно признаться, но Женьке тоже было весьма не по себе. Оказались на открытом – если сообразят, скосят в пять секунд. За спиной продолжала жечь снаряды подтянутая трехногая «бреда»[101], палили винтовки. Должно быть, к решительному штурму блиндажей враг готовится. Могут и зенитную трехдюймовку подкатить и раскатать бомбоубежища. И фиг бы с ним, но их же здесь еще с сотню…
Женька с Торчком прикрывали тыл «сводного отряда». Коваленко двигался с фланга, а майор ближе к голове – доброжелательно взмахивал пистолетами, указывая направление. Вообще, как-то глупо получалось. И финны начали, наконец, что-то такое соображать, все чаще оглядываться. Троих раненых оставили у блиндажей – Попутный приказал с ними не возиться. Теперь угнанные авиатехники начали подозревать, что брошенным раненым не так уж не повезло.
– А я предлагаю пошевеливаться, – напомнил майор. Бил он расчетливо, не сбивая с ног, но с такой пугающей неожиданностью и так точно, что техник-сержант и белобрысый парень без знаков различия вскрикнули почти по-детски. Подконвойная команда ускорила шаг, кто-то в середине группы отчетливо всхлипывал.
– Отож к нам катят, – пробормотал Торчок.
По взлетной, виляя между воронок, ехал грузовик, набитый солдатами. На подножке висел офицер, взмахивал пистолетом.
Коваленко шагнул навстречу, поднял автомат, словно отвечая знакам финна. Потом сделал повелительный жест оружием, указывая в сторону дыма и геройски сопротивляющихся блиндажей – там как раз вновь начала вколачивать свои гвозди 20-миллиметровка.
Неизвестно, что подумали в грузовике по поводу здоровенной фигуры в пятнистом масккостюме, но машина вильнула в указанную сторону, потом тормознула. Коваленко махнул еще раз – нет, стоят думают, осознать пытаются.
Подконвойные топотали сапогами, но явно замедлялись. Вдруг долговязый финн со значком Ухтинского фронта[102] что-то истошно завопил в сторону грузовика – майор метнулся к крикуну, распихал окружающих, вроде бы слегка ударил пистолетными кулаками по ушам. Финн захлебнулся, бежал дальше, но вроде как уже бессознательно, качаясь и толкая соседей.
С грузовика начали спрыгивать солдаты. Некоторые вскидывали винтовки, но неуверенно: пятнистых гостей они, конечно, видели, но как тут стрелять, если скорей в своих попадешь? Офицер тоже явно не знал что делать. Финны просто смотрели в спину уходящей группы.
– А ведь выгорит, – пробормотал Торчок.
И в это мгновение по опергруппе и по пленным финнам крепко врезали с уже такой близкой опушки…
00.29.50
– …«Эрликон», сука, ноги им… – скрипела зубами Шведова.
– Да не ори ты! – пытался удержать старшину за рукав балахона Алексей.
Орать было можно – автоматическая установка работала из гнезда, оборудованного по эту же сторону взлетной – в метрах ста от НП опергруппы. Треск стоял такой, что себя не слышно. На полосе залегли и финны, и свои, Алексей, правда, успел разглядеть лишь здоровяка Коваленко – там все распластались без движения.
Серия кончилась – промелькнул, взвившись рикошетом, на дальнем конце поля последний трассер – зенитчики почему-то лупили трассирующими. Оказалось, не всех убило – на взлетной зашевелились люди, расползаясь по ближайшим воронкам. Хрипло закричал раненый. От машины орал офицер – финны и там попадали на траву – очередь крупнокалиберного прошла вплотную…
– Вот твари, они же по своим… – начала Мариша, но тут зенитная установка выдала новую серию…
00.29.52
…Женька лежал в воронке вместе с финнами, вернее, на них – на нижнем этаже оказалось человек пять, сверху переводчик Земляков и замешкавшийся капрал в рабочей куртке поверх гимнастерки. Полз на спине, отпихиваясь локтями, к переполненной спасительной воронке раненый солдат. Выл, взбрыкивал – правой ноги ниже колена не было, оторвало напрочь.
– Не ерзай! – приказал Женька капралу, пытаясь устрашающе развернуть автомат.
Финн что-то прохрипел, тыча рукой в сторону опушки со сволочной установкой. Понять Женька не смог – ударила резкая очередь зенитки, и переводчик Земляков попытался втиснуться глубже в живых. От финнов пахло машинным маслом, табаком и потом. Пустой диск в чехле на животе страшно мешал Женьке быть плоским. Эх, бросить пустой надо было…
