90-е: Шоу должно продолжаться – 12 - Саша Фишер
— А я думал, что все-таки там телка у него!
— Тоже захотел по лестнице полетать!
— Я специально не акцентирую ваше внимание на половой принадлежности ученика, — я важно поднял вверх палец. — Потому что в данном случае это не имеет значения. Так вот, ученик спрашивает: «О великий учитель, но почему ты во второй раз ты их выгнал? Ведь буквально несколько часов назад…»
Я замолчал, широко улыбаясь. Народ тоже молчал, ожидая финала истории.
— А дальше? — спросил самый нетерпеливый.
— Это вся история, — усмехнулся я.
— Эй, как так⁈ Самое интересное же не рассказал!
— Отнюдь, — я развел руками. — Финал этой истории для каждого свой. В зависимости от того, на чьем месте слушатель находится. Так что предлагаю вам на секунду задуматься, кто вы по жизни — дон Хуан, пилигрим или ученик. Как раз подеретесь еще, давно пора.
Народ зашумел. Часть принялась с нетрезвой серьезностью спорить о сути рассказанной мной притчи, часть схватилась за бутылки, часть просто что-то орали от переизбытка чувств в душе и бухла в крови. Сэнсей засмеялся и обнял меня за плечи.
— Намек я понял, о владыка острых слов, бьющих точно в цель, — сказал он. — Честно, встретим мою скво, и я тут же перестану безудержно квасить. И мы займемся делом. Моя скво тебе понравится, зуб даю.
— А ты, кстати, уверен, что она реально села в поезд? — спросил я.
— Честно, я хотел позвонить разным нашим общим знакомым и спросить об этом, — сказал Сэнсей. — Но не стал. Подумалось мне, что есть в таком вот непросвещенном ожидании своя философская прелесть.
— То есть, когда мы придем на вокзал, ты точно не будешь знать, встречаем мы твою скво, или она осталась дома? — спросил я.
— Ну да, — радостно кивнул Сэнсей. — Цивилизация вообще нас разбаловала. Представляешь, сколько прекрасных стихов и песен не родилось бы, если бы поэты знали все наперед?
— Я не поэт, мне не понять, — развел руками я.
— Тебе понравится моя скво, — снова повторил Сэнсей.
* * *
«Прикольный чувак, — подумал я, мысленно вспоминая характеристики, которыми наградила этого товарища Ирина. — Реально похож на печеный баклажан».
Вообще, с концертами «Цеппелинов» получилось интересно, конечно. Это было то самое взятое на себя обязательство, на которое мне хотелось забить сразу же, как только разговор с Яном был закончен. И я даже почти успешно воплотил это свое желание в реальность. Но потом выдал сам себе мысленного леща, закопался в частные объявления в газетах, купил еще парочку карт Новокиневска и телефонных справочников. Ну и привлек к вопросу Ирину, которая уже неплохо разбиралась в платежеспособных деятелях Новокиневска. Составил себе план звонков и встреч и планомерно его выполнял. Даже никому не перепоручая пока. Потому что прежде чем делать это, мне нужно было получить понятие, как в принципе проходят сейчас переговоры о подобных концертах. И в какой вообще форме люди готовы это принимать.
— Вы что, пьяный? — спросил меня хозяин кабинета, принюхиваясь. С весьма грустным видом. Не возмущенный получился вопрос, а скорее завистливый.
— Ах, если бы! — я развел руками. — Ребята пили, а я рядом стоял.
— А как ваше отчество, молодой человек? — он пожевал губами и стал еще больше похож на оживший баклажан. Я широко улыбнулся, чтобы не заржать. Этого человека звали Богдан Игнатович. И должность у него была — председатель профкома новокиневского шинного завода. Честно говоря, обращаться к этому предприятию мне бы в голову не пришло, но он позвонил сам. Причем и на Ирину сам вышел, и на меня тоже. Ирина смеялась, когда рассказывала, как им вместе поработалось. Не смотри, мол, на внешность, он только выглядит как печеный баклажан. На деле он активист и энтузиаст такой, что просто отвал башки. Рекламный ролик шинного завода у него по задумке имел прямо-таки бродвейский размах. С песнями, танцами и цирковыми трюками. Я его еще не видел, но Ирина обещала потом показать.
— Викторович, — сказал я. — Я так понимаю, у вас есть какое-то свое видение концерта?
— Владимир Викторович… — повторил он и снова пожевал губами. Прямо как старый дед, хотя ему вряд ли больше пятидесяти… — Вот у меня какое предложение к вам…
В принципе, после Наташи меня вообще редко кто-то удивляет. Работать с бредогенератором на максималках я привык. Так что само по себе предложение Богдана Игнатовича меня не особенно удивило. Он предлагал совместить концерт «Цеппелинов» с театральной постановкой их заводской самодеятельности. Просто ему, видите ли, простые выступления музыкантов на сцене кажутся бессмысленными, можно же и кассету послушать, а на поучительные спектакли их любительского театра, в котором он тоже принимает активное и деятельное участие, никто не ходит. Принцип «товар в нагрузку».
Я представил себе лицо Яна, когда я ему буду объяснять, что между песнями «Цеппелинов» на сцену будут выскакивать артисты рабочего театра и разыгрывать сценки про гигиену, трудовую дисциплину и безопасность на производстве, и чуть не заржал. Особенно меня сценка про гигиену зацепила. Тоже бродвейская такая постановка. С эротично танцующим бациллами и рыцарем-доктором.
— Что-то не так, Владимир Викторович? — нахмурился председатель профкома.
— Все отлично, — заверил я его. — Мне все нравится.
А сам подумал про другое. В моем прошлом-будущем шинный завод стоял в руинах. Причем даже в те годы, когда практически все остальные производственные помещения других новокиневских заводов уже пристроили к делу, так или иначе. А вот шинный торчал посреди всех этих торговых центров, лофтов и общественных пространств, как мрачный памятник самому себе. Я как-то его судьбой тогда не особо интересовался. Но вот сейчас, пройдясь по территории, мне даже стало немного странно. Завод весьма неплохо выглядел. Даже следы свежего ремонта имелись, что было в девяносто втором огромной редкостью. Ну и общий движ на территории был такой, что
