Начальник милиции. Книга 4 - Рафаэль Дамиров
Вот так, без бампера, мы и доехали до дома по улице Карла Маркса. В этот раз я Тулуша взял с собой к вдове Миля, но массу на автомобиле отключил на всякий случай.
Вошли в подъезд. Сверху послышались голоса, почти крики. Скандалила женщина, а в ответ бубнил мужик.
— Плохой женщина, — вздохнул Тулуш, кивая вверх, на лестничный пролет, откуда доносились крики.
— Почему? — недоумевал я.
— Женщина — слушаться, а этот плохой женщина.
Мы поднялись выше, и оказалось, что скандалила как раз вдова Миля. Я это понял по распахнутой двери с номером нужной квартиры, из которой она высунулась наполовину и отчаянно жестикулировала.
Женщина не молодая и не старая, про таких говорят — в самом соку была только что. Ну а формы для этого сока у нее сохранились вполне себе видные. Этакая чуть увядающая светская-советская львица в шелковом халате и накрученной на бигуди головой.
— Не приходи больше! Я тебе сколько раз говорила! Не успела мужа похоронить, уже потянулись!
— Да кому ты рассказываешь? — шипел на нее неприятного вида мужик с родимым пятном на нижней челюсти справа. — Матвея ты никогда не любила! Жила с ним за достаток домашний, привыкла шиковать!
— Да пошел ты! И цветочки свои забери! Н-на!..
Женщина швырнула букет в мужика. Причем букетик был недешевый, из алых роз состоял, как минимум из пяти-семи.
— Ах так! — возмущался тип. — Фильку своего больше не приводи ко мне в секцию! Я его исключаю.
— Ребенок-то здесь при чем? Ирод…
— Слишком он похож на папашу, — зло хмыкнул субъект и поспешил вниз, а уже через плечо бросил еле слышно: — Такой же испорченный, привык, что все ему должны…
— Плохой человек, — кивнул ему вслед Тулуш. — У него глаза плохой, злой. Будто шайтан смотрит.
Я лишь пожал плечами, в любовных разборках лучше никогда не принимать участие, иначе, когда враждующие помирятся, то крайними вмиг назначат того, кто без всякого их разрешения вмешивался.
— А вы кто еще такие? — уперла руки в бока гражданка Миль, когда поклонник ее скрылся, а на том месте, где он скандалил, явились мы.
Я был без формы, а Тулуш и вовсе на интеллигента не похож. Как, впрочем, и на сантехника тоже.
— Ирина Тимофеевна? — я показал удостоверение. — Старший инспектор уголовного розыска лейтенант Морозов.
— Ой, извините! — прижала картинно к груди руки вдова. — Я не думала, что вы из милиции. Думала, человек с обезьянкой. Хи-хи!.. Ой! Еще раз извините, таких шуток вы, наверное, не понимаете? Я просто в театре работала, а там свой юмор, и обижаться на него не принято.
— Да мы не обиделись, — заверил я, скрывая накатившую улыбку.
— А ваш товарищ молчит… Видно, обиделся… — покачала головой и массивными золотыми сережками женщина.
— Обизянка не обижаться, — улыбнулся Тулуш. — Кто так называется, тот сам так обзывается…
— Ну и замечательно, — всплеснула широко и размашисто руками бывшая актриса, будто на сцене. — Так что вы хотели, товарищи?
— Ирина Тимофеевна, мы по поводу Матвея Исааковича хотели побеседовать. Появились некоторые вопросы.
— Конечно, проходите, — вдова глянула на меня с женским интересом и добавила: — Такой молодой, а уже старший инспектор?
— Куда нам можно присесть? — мягко проигнорировал я комплимент.
— Проходите в зал, сейчас я чай принесу.
Я хотел отказаться, но Тулуш закивал:
— Чай — хорошо…
Действительно, как это я забыл.
Вдова тем временем быстро принесла вазу с печеньем и конфетами, мармелад, зефир и щербет. Такого изобилия сладостей я давненько не видел.
— Матвеюшка любил сладкое, — уловив мой немой вопрос, вздохнула актриса и даже пустила слезинку. — Диабет у него был, а он не мог себя не баловать. Говорил: «Ира, ну зачем тогда жить на свете, если во всём себя ущемлять?». Вот и пожил… Вот и нет его…
Снова вздох, в руках женщины появился кружевной платочек с вышивкой. Какие-то инициалы. Мне показалось, что «КИТ», но это не точно.
Я даже вздрогнул и нахмурился.
Нет… Скорее всего, показалось… У актрис, хоть и бывших, наверное, принято платочками вышитыми пользоваться. А я таких в своей жизни видел немного. Второй только. Вот и мерещится всякое.
— Извините за прямоту, но позвольте спросить… Вы как относились к мужу?
— Что значит — как, молодой человек? Я его любила… Ах… Как я его любила… Ах, мой Матвеюшка, ангел бескрылый…
— Однако я вижу, к вам потянулись ухажеры? Почти сразу после похорон… Еще раз извините, но у нас работа такая — задавать неудобные вопросы…
Я старался делать голос помягче, мол, хоть и неудобно, а не из любопытства спрашиваю.
— Этот, которого вы видели? — фыркнула вдова. — Я вас умоляю… Да он давно за мной увивается… Нет, не его поля ягодка, не его. Пусть морошку щиплет. И вообще, молодой человек, как вы могли подумать, что я, похоронив мужа, завлекаю толпу ухажеров? Я, между прочим, в нервном стрессе нахожусь по сию минуту. И у меня мигрень на почве развилась!
Актриса подняла палец вверх, будто мигрень — это какая-то высшая награда и даётся не каждому.
— А кто это был? — продолжал допытываться я. — Ну… Тот который вам розы принес?
— Да так, никто… Лешка Черепанов. Физрук в школе.
— Поэтому он сказал, что исключит вашего сына из секции? Насколько я знаю, у нас все секции детские — государственные. Он не вправе так поступать…
— Там особенная секция. «Каратэ» называется… Слышали? Его инициатива полностью. Конечно, формально он ведет бесплатно, но родители вносят мзду. Причем немаленькую. И директор школы там замазан. Тоже с этого барыш имеет и глаза закрывает. А нам, родителям, что? Лишь бы каратэ это велось как надо, по-настоящему, как в Китае.
— Каратэ из Японии.
— Да хоть из Вьетнама, — всхлипнула актрисулька (я даже не понимал, когда всерьез у неё грусть-тоска, а когда по-театральному она это делает). — Теперь мой Паша туда ходить не будет, исключили его… Какой же мерзкий этот Черепанов…
Вдова взяла с подоконника пачку сигарет «Родопи». Я думал она закурит, но женщина поморщилась и закинула сигареты в дальний шкафчик.
— А как он с вашим супругом общался? Черепанов этот?
— А никак… На секцию я ребенка возила, вот и
