Смотрящий - Алексей Викторович Вязовский
— Мы не за этим сюда приехали! — потер виски Карась. — Ты шильдики на автоматах нашла? Надо название производителя переписать.
— Переписала уже, — ответила Катя. — И даже паренька одного нашла русскоязычного, пока ты тут деньги проигрывал.
— Не проигрывал, — с достоинством ответил Карась, — а изучал игорный бизнес изнутри! А это большая разница! Что за паренек?
— Из Питера сам, — ответила Катя. — Отец у него — физик, контракт с какой-то лабораторией подписал. А он в казино работать пошел. Я подумала, что мы тут сами все равно не разберемся, что к чему. Вот и стала человека знающего искать.
Рядом от радости закричал какой-то игрок. Значки на аппарате крутились, крутились и собрались в нужную комбинацию.
— Так-то идея хорошая, — снова помассировал виски Карась, который за последние сутки почти ничего не съел, зато выпил пару ведер. — А как ты узнала, что он русский?
— У него на груди Борис написано! — торжествующе сказала Катя. — И он не против заработать.
— Тащи его сюда! — махнул рукой Карась, вспомнив, наконец, что находится на работе.
* * *
— Это Боб!
Борис, парень с прихотливой россыпью пубертатных прыщей на круглой физиономии, показал на унылого типа лет сорока, которого привел с собой. Боб был худощав, с длинными нервными пальцами и прозрачно-серыми, какими-то неживыми глазами. Светлые волосы были тщательно зачесаны на бочок, закрывая небольшую лысину. Он изо всех сил делал уверенный вид, но получалось у него плоховато. Мужик выглядел так, будто только что встал после нокаута.
— Он шарит в казино? — подозрительно посмотрел на Бориса Вован.
— Он просто бог! — кивнул Борис, с которым Карась стал лучшим другом, пропив кучу денег. Его новый товарищ оказался не дурак погулять за чужой счет.
— Для бога у него уж больно рожа унылая, — сделал правильный вывод Карась. — По ходу проблемы у парня. Болеет?
— Нет, — помотал башкой Борис. — Хуже! Уволили. С волчьим билетом. Он немножко скроил на работе и спалился.
— Крыса? — поморщился Карась. — Да ну его на хуй!
— Крыса — это тот, кто у своих ворует! — проявил неожиданные познания сын физика-ядерщика. — А кто тут свой? Директор казино, что ли? Да он бабло лопатой гребет, а с нас за всякую херню высчитывает! Штраф на штрафе. А Боб старшим менеджером игорного зала десять лет отпахал. А до этого — еще десять лет крупье. А его за один залет как кота помойного выбросили. А у него ипотека, дети и мать старая. Ему теперь в Вегасе жизни нет. Считай, с нуля начинать придется.
— Бог, говоришь? — в задумчивости пожевал губами Карась. — А ну, спроси у него, Катюха, будет ли он работать с людьми, обманывать которых нельзя? Мы все его проблемы решим, и с ипотекой, и с работой, и даже зубы вылечим, если понадобится. Но если он у нас кроить будет, то увольнение ему покажется несбыточной мечтой. Мы такого не любим. Гиря на ноги и в прорубь.
Катя бойко затараторила по-английски, а Боб что-то спросил у нее в ответ. Из сказанного им Карась понял только «рашн мафиа» и «фак» в количестве восьми раз, отчего сделал вывод, что клиент попался понятливый и очень на кого-то злой.
— Он сказал, — Катя повернулась к шефу, — что город Лас-Вегас основан мафией. Она тут отмывала деньги. И его этим не удивишь. Первые владельцы этого казино — семья Кастелло из Нью-Йорка. И скорее всего, она им до сих пор владеет, только прячется за подставными лицами. Весь Вегас — это огромная прачечная для мафиозных денег, и это не является особенным секретом. Но при этом они строят из себя законников и пасут сотрудников круглосуточно. Выгоняют по малейшему подозрению. Боб считает, что это несправедливо. Его уволили, и теперь у него просрочен платеж по ипотеке, а здесь с такими не церемонятся. Сутки на вывоз вещей и пинок под зад. Так что никакой мафии он не боится, а боится только нищеты, которая к нему пришла из-за этих конченых ублюдков.
— Что, так и сказал? — удивился Карась.
— Близко к тексту, — кивнула Катя. — Там было еще несколько эмоциональных выражений, но поскольку они совершенно неинформативны, я их переводить не стала.
— Работать будет? — спросил Вовка, глядя в глаза сорокалетнего мужика, которого вот-вот погонят из дома.
Его даже передернуло от этого взгляда, а неизбывная тоска загнанного зверя напомнила Карасю «Международную панораму» и ее штампы про волчий оскал капитализма. Оказывается, не так уж и врали товарищи пропагандисты. Житуха в капиталистическом раю не мед. Поскользнулся один раз — и пиздец тебе. И подняться не получится, потому что по твоему хладному телу уже несутся толпы людей, жаждущих урвать то, что ты потерял. И тот, кто еще вчера скалил в фальшивой улыбке зубные протезы, теперь отворачивается от тебя, словно ты стал прокаженным. Неудачник в Штатах — это приговор. Тебя сторонятся, боясь подцепить эту заразу. Тут не зайдешь к лучшему другу, чтобы пожрать и переночевать. Тебя здесь просто не поймут. Решай свои проблемы сам. А не можешь — сдохни или переезжай в Сан-Франциско. Там мягкий климат, и под мостом не холодно.
— Боб сказал, что если с ним будут вести себя по-честному, то и он будет работать по-честному, — перевела Катя. — Поскольку, говорит, вы мафия, и ни хрена в этом бизнесе не волочете, то он готов работать за долю, но не менее, чем за пять тысяч в месяц. Долларов.
— Вот наглая рожа! — восхитился Карась. — А сколько мы поднимать будем?
— Сказал, что если проходимость будет хотя бы пара тысяч человек в сутки, за сто кусков он ручается, а дальше надо смотреть по возможностям города и по тем вложениям, что готова осуществить компания.
— Пять в месяц, шестьдесят в год, — прикинул Карась. — И сотка прибыли. Ну так себе история. Это казино на него одного работать будет.
— Сто тысяч долларов в месяц, — поправила его Катя. — И это минимум. Рост возможен, но для этого ему нужно изучить