Светлейший князь 2 - Михаил Шерр
Машеньке и Ерофею я поручил провести беседу с Панкратом, когда он вернется. А сам, сыграв общий сбор своим сотрудникам, начал готовиться к операции.
Новый медицинский инструментарий не подвел. И катетеры и кружка Эсмарха оказались удачно сделанными, то, что надо. Анфису подготовили к операции, дали ей выпить отвар коры ивы и половинную дозу нашей обезболивающей смеси.
Через полчаса она заснула, ассистировали мне Евдокия, Осип и Анфиса. Я подошел к стол, еще раз пошевелил пальцами, проверяя удобно ли в резиновых перчатках. Когда их привезли, мы попробовали в них вязать узлы. Причем я знал, что эта троица еще тренировалась самостоятельно. Это было главным, почему я их взял на кесарево сечение.
Я кивнул Евдокии, она подала мне скальпель. Не знаю, как это называлось в 20-ом веке, но я сделал поперечный разрез кожи ниже пупка, немного повыше лонного сочленения, углубил его до апоневроза, рассекая его, я действовал ножницами с тупыми концами. Риски не нужных повреждений должны быть минимальными. Дальше я действовал пальцами, освободил прямые мышцы живота, открывая доступ к париетальной брюшине. Мышцы и подкожно-жировую клетчатку я разводил одновременно. Брюшину я тоже вскрыл пальцами, растягивая её. В ране я увидел матку.
Анфиса лежит спокойно, изредко постанывает. Осип контролирует её состояние, перед ним минутные песочные часы, каждую минуту он докладывает, норма.
Евдокия опять подает скальпель, я разрезаю поперечно миометрий матки, стараясь не повредить плодный пузырь. Это мне удается. Затем пальцами расширил разрез.
Оперативное родоразрешение у нас преждевременное, поэтому я аккуратно извлек головку в целом плодном пузыре, затем плечики. Я закончил извлекать плод и передал его Евдокии, она вскрыла плодный пузырь и стала заниматься ребенком.
—— Мальчик! ——и тут же раздался его сначала писк, а затем крик.
Я тем временем, потягиванием за пуповину удалил послед и произвел ручное обследование полости матки. Всё, можно ушивать.
На несколько секунд я сделал перерыв, что бы перевести дух.
—— Пересчитайте все, —— Осип и Анфиса быстро все пересчитали.
—— На месте, —— я спокойно выдохнул, ничего не забыл в ране, и начал ушивать матку.
Через несколько минут операция была закончена. Анфиса жива, жив ребенок — мальчик.
Весь следующий день я был в страшнейшем напряжении: как Анфиса, как малыш. И лишь ближе к вечеру, когда в Усинск «прилетел» Панкрат, я наконец поверил в сделанное.
Анфиса чувствовала себя великолепно, она заявила, что у нее ничего болит и во время операции было совершенно не больно. Я ей конечно поверил, но больше я верил состоянию швов, отсутствию повышенной температуры, ровному пульсу и пришедшему молоку.
Малыш, хоть и родился раньше времени, был хорошеньким, весом был два с половиной килограмма и сразу взял грудь. Глядя на ликующего бывшего хорунжего, я подумал, как мало человеку нужно для счастья. Ведь я же был счастлив не меньше.
Вечером я пошел к нашему благочинному. Виделись мы практически каждый день, я регулярно причащался, но отец Филарет попросил прийти к нему по другому поводу, он хотел рассказать мне о своих планах.
А планы были обширные: четыре новых храма, в Железногорске, на заводе, в Усть-Усе и в Мирской станице. Со мной отец Филарет хотел все это обсудить и согласовать, почему было понятно без слов.
—— Кого вы планируете в Усть-Ус? —— предполагаемое заселение тех краев меня очень волновало, как говориться и хочется и колется.
—— Отца Иннокентия, ваша светлость. Там уже сейчас много староверцев и думается мне именно они будут к нам идти и мало того, —— отец Филарет сделал многозначительную паузу, —— они будут стремиться селиться по тем диким местам.
Я ухмыльнулся, покачав головой. То, что сказал иеромонах совпадало с моими мыслями.
—— С одной стороны я приветствую это, люди они упорные и могут горы свернуть, с другой стороны, они раскольники и могут привнести смуту, —— отец Филарет молча кивнул, соглашаясь с моими словами. —— Я завтра же озадачу Кондрата, пусть подготовит юрты для храмов. А в остальные храмы кто?
—— Отец Серафим в Железногорск, отец Павел на завод. Храм в Мирской станицы будет, но служить там отец Никодим будет только по особым дням, а по большей части здесь в Усинске, —— отец Филарет как продиктовал свое решение, в потом дал разъяснение. —— Я буду часто отлучаться, а в храме здесь служба должна быть каждый день.
—— Вам виднее, я в ваши дела вмешиваться не буду. Меня вот что интересует, а священные предметы, утварь для храмов, иконы? —— спросил я.
Благочинный улыбнулся, видно было моя забота ему была приятна.
—— Всё есть, Григорий Иванович. Что-то привезли отцы, а икон много у староверцев. Они у них все древние. Дело за малым, —— я засмеялся, за чем дело было понятно.
—— Я за время своей болезни упустил некоторые нити, но завтра же все обговорю с Кондратом.
—— Я, Григорий Иванович, попросил вас прийти ко мне не только за этим, вернее совсем не за этим. У нас с вами должна быть симфония, не в музыкальном смысле, а как православный принцип.
Беседа с отцом Филаретом затянулась до поздней ночи, а ранним утром мы с Ерофеем помчались на завод.
Дела на заводе шли блестяще. Петр Сергеевич заверил нас, что две сотни гладкоствольных казнозарядных ружей, тридцать винтовок и столько же казнозарядных пистолетов будут готовы к первому мая. А вот пушки он предложил списать и использовать медь стволов для других целей, заверив нас, что к осени будут казнозарядные орудия, но со стальными стволами, в самом крайнем случае чугунные.
—— Петр Сергеевич, завтра первое апреля, у нас начинается новая эра. С чем мы в нее вступаем? —— мой перл по поводу новой эры лишил господина инженера дара речи и я поспешил его привести в чувство. —— У нас родился первый ребенок, мальчик, не начинать же нам новую эру с 30 марта. Вот поэтому с отцом Филаретом и выбрали первое апреля, —— говорить я заканчивал уже под дружный смех присутствующих, почти всех свободных заводчан.
Работа на заводе кипела, главная проблема оставалась той же, рабочие руки. Но тем не менее ударными темпами готовилось оружие, Фома Васильевич всеми правдами и неправдами ковал, точил, собирал машины и оборудование для линий своего внука.
Посмотрев на творения рук дедушки Фомы, я спросил его и господина инженера:
—— А
