Восхождение язычника - Дмитрий Шимохин
— О, а я думал, кто здесь озорует, а это ты, Яромирушка, — старик по-доброму мне улыбнулся.
— Да, это я, дядюшка Дорге.
— А у нас видишь какое несчастье, — он кивнул на Криста и горестно вздохнул, — хорошо, что с сестренкой твоей все в порядке.
— Это да, но я здесь для того, чтобы помочь Кристу.
— Хорошо, коли так, а он точно жив? — Хотен стоял к порогу и принюхивался. — Кажись, мертвечиной попахивает.
Дорге быстро метнулся в дом к Кристу, а после оттуда раздался его голос:
— Я те дам, орясина, мертвечиной ему тут пахнет, думай хоть маленько, что говоришь.
— Ну так это, того, — смутился Хотен.
— Жив, Крист, жив, но, судя по всему плох и действительно может умереть, — мужики это не сестра, здесь кривить душой нечего. — Вот и попытаемся его спасти.
— А чего делать-то надобно? — Дорге почесал свою бороду.
— Хм, — на задумался, чтобы правильно сформулировать то, что мне надо.
— В общем, нужен длинный стол, чтобы можно было положить на него Криста на улице, где-то я видел такой. Очаг разведите, воды теплой и ткани почище. Так, еще мази бы лечебной, если не найдете, к Матушке моей пойдите, у нее должна быть.
— Ну, про стол я понял, про который ты говоришь, а мазь моя варила, видел, так что есть. Сейчас все сделаем, да и ткань найдем.
А спустя пару минут притащили стол, грязный и замызганный, но подходящий.
— Пойдет, воду несите и тряпку, все это смыть.
Получив необходимое, я заставил Хотена помыть стол.
Зайдя с ним в дом и подняв лавку, на которой был Крист, мы его аккуратно переложили перенесли переложили на стол.
Дождавшись, когда мне принесут котелок с теплой водой и тканью, я начал омывать раны Криста, кровь ссохлась в том числе и на его одежде прилипнув к телу, где удалось смыть, а где то пришлось накрывать тканью и поливать водой в надежде что хоть частично отмокнет.
Рвать присохшую к телу одежду было страшно, а вдруг раны откроются, я же не врач. Так что предварительно я срезал все, что смог, и даже ножом поскоблил, но все же в не которых местах пришлось срывать, и, естественно, раны открылись, и брызнула кровь. Если на ноге и правой руке были видны следы укусов и раны не казались страшными, то вот бок был разорван и шмат мяса висел на тонкой полоске кожи. Левая рука пострадала сильно, она была разворочена клыками волка и напоминала фарш.
Взяв нож, я отрезал мясо, висящее на боку Криста. Рана открытая, плохо. Зажившая, возможно туда попала грязь или еще чего по хуже, и что мне с ней делать, антисептиков нет, прижечь, может, стоит.
Я смотрел на открытую рану, прижигать надо. Все же мало ли какая зараза попала. Шут его знает, как правильно или неправильно, я тяжко вздохнул. На левой руке и на ноге точно придётся прижигать, в раны раскаленное лезвие совать, я по-другому их прочистить от заразы и не смогу. А ежели не прижигать, а так мазью намазать, неизвестно, поможет ли в таком случае моя сила, или раны заживут, а внутри гнить начнет, что хуже только будет, не буду рисковать.
А вот с руки левой точно плоть срезать придётся, много и на живую. Я в этом месиве ни черта не разберусь. В голове крутилась какая-то мысль про антисептики, а ухватиться сразу за неё и не смог.
Точно, старый дедовский способ, моча. Придется ей воспользоваться, и с боком тоже, прежде чем залечивать раны. Да не совсем эстетично, за то практично. Хотя можно же и другим средством, точно, точно, здесь оно всяко должно быть.
— Дорге, дядюшка Дорге, — я закричал.
— Аюшки, — и он выглянул из-за избы.
— Не надо лечебной мази пока что, деготь надо березовый, и еще нож нужен с узким лезвием, шириной в палец или в полтора.
— Деготь-то есть, а вот нож такой, даже и не знаю.
— Может, лезвие где сточилось или выправили, вот и получился такой.
— Мда, — только он и молвил и, почесывая затылок, ушел.
Спустя пару минут Хотен принес котелок, исходящий паром, внутри которого была ткань.
Прекрасно, конечно, только на кой он это все приволок.
— Хотен, ткань сейчас достань и повесь сушиться, гляди только, чтобы она на землю не свалилась или не замаралась.
— Сделаем, — и он вновь утащил котелок, я лишь улыбнулся.
Дождавшись, когда Дорге принесет туесок с дегтем, я на него посмотрел, хотя в нем ничего не понимаю. Деготь и деготь, воняет, тянется, словно клейкая масса, надеюсь, подойдет.
Нож же, который мне также поднесли, подходил, лезвие длиной сантиметров девять, у основания ширина сантиметра два, которое сужается к концу, было видно, что он точеный-переточеный не один десяток раз.
Промыв и накалив, я вернулся к раненому.
— Дядюшка Дорге, держи Криста.
Выдохнув и собравшись с силами, я ввел нож в рану от клыка, которая уходила в тело на пару сантиметров, и сразу ощутил запах паленого мяса. А Криста свела судорога, у меня же затряслись руки. Это не гоблина дубиной по башке месить, я переживал, волновался, искренне хотел спасти Криста и не оставить калекой.
Нож в сторону, на рану кладу руку и пускаю силу жизни, а сверху залить дёгтем.
И так с каждой раной от длинных клыков, после второй у меня перестали трястись руки, и я смог сосредоточиться. Остальные же раны прочистил горячим ножом, а там, где мне казалось, есть нагноение, я прижигал.
Следом пошла рана на боку. Я срезал кровавую корку недрогнувшей рукой, а потом силой жизни закрыл кровотечение, и так же сверху ложил деготь.
А вот с рукой я не спешил, примеряясь, как и что делать, не хотелось срезать какие-нибудь жилы или еще что важное.
Перетянул тканью плечо, чтобы снизить кровотоки и Крист
