Между двух огней - Ande
— И какие выводы он теперь сделает?
— Знаешь, Яш, вот насрать мне. Я надеюсь, только, что он не сольет нас каким-нибудь мудакам. Красным, немцам, или еще каким австралийцам. Правда, мэтр Планель уверял меня, что он фанатично соблюдает договора. На это и надежда.
— А нам что теперь делать?
— А поехали-ка, Яков Карлович, посмотрим, как там Марк на складе разместил технику. Винтовки домой заберем. Не мне вас, господин Мейдель, учить. Гранаты тоже, на всякий случай.
— Все настолько серьезно?
— Вы, барон, лучше меня знаете, какая это страшная сила, парижские дамы, мечтающие о выгодном замужестве. Тут может и про пулемет стоит подумать. Иначе вам несдобровать.
— Вы не знаете жизнь, Кольцов. Я просто добавлю денег консьержу. Французские революции случались лишь потому, что консьержам было не до глупостей. И им никто не приказывал это прекратить.
— Ловкий ход, Яков! Общение со мной не прошло даром. Но Ариадна Гидеонова еще более изящный способ решить проблему. Особенно, на ощупь.
— Кольцов! А ты ведь очень не хочешь, чтобы я стал близок госпоже Гидеоновой. И специально меня против неё настраиваешь!
— Хм. Растешь, Яков Карлович. Я и вправду считаю, что лучше держаться подальше. Хотя, конечно жаль. Такое добро пропадает! Но она прямо при Наташке умудрилась пару раз отдаться мне взглядом.
— Наташке? О мой бог! Княжна Вяземская считается достойной парой принцам крови и лучшим фамилиям России. Но появляется какой-то замухрышка, и, вуаля — Наташка!
— Перестаньте, барон, вы не говорили мне раньше комплиментов, и сейчас не стоило. — я допил merk, и махнул официанту — поехали.
Еще до отъезда Савва снял нам корпус закрытого завода в Сен-Дени. Охрана, отопление, канализация, все вполне прилично. Несмотря на огороженную территорию, Марк загнал грузовики внутрь. И сейчас, судя по всему, делал ТО одному из грузовиков.
Марк мне сразу понравился. Сорок лет, воевал на Сомме. Отделался легким ранением. Для француза удивительно молчалив. И очень неплохой слесарь-механик. В конце прошлого года автопредприятие, где он работал, обанкротилось. Так его занесло к нам. Я с ним на ты и по имени. Яков впрочем, тоже. Ставить на место мост в саванне — сближает.
За два дня после приезда цех приобрел вполне обжитой вид. Аккуратно запаркованные авто. Оружие на стеллажах и непонятно откуда взявшихся оружейных стойках. На длинном железном столе стоят пулеметы. У стены сложены слоновьи бивни Ламанова. Трофеи Мейделя, вместе с Аленушкой, и двумя водителями уехали на следующий день в Жуаньи.
— Привет, мсье! — сказал Марк — все разобрано и уложено. К обеду я закончу с этим грузовиком и возьмусь за следующий. Все в рабочем, хоть сейчас опять в Африку. С Мерседесом ничего критичного, но если хотите вернуть первоначальное состояние — лучше отдать мастерам фирмы.
Я прошел к полкам, и взял свой наган. Глянув мельком, оценил, что все оружие почищено. Накинул на плече свой Гастингс.
— Марк, у тебя пока никто не интересовался, нашим маршрутом?
— Нет, да и я из дому не выходил. Только сюда и обратно.
— Скорее всего, рано или поздно, поинтересуются. Напоминаю. Из Конакри мы поехали на Юго-Восток Судана. С длительными остановками для охоты. Потом собрались и не останавливаясь, через Либерию приехали в Монровию, где погрузились на пароход. Ни в коем случае не упоминать остановки в Либерии и Сьерра-Леоне.
— Я помню.
— Яков! Пьер и Жан должны оставаться в Жуаньи до окончания аукциона.
Марк и барон засмеялись.
— Айвен! Не хочу быть доносчиком, но им можно не платить зарплату. Они сами будут доплачивать за право там пожить.
— Это с чего? — ступил я.
— Местные дамы страшно рады, Кольцов.
— Я бы на вашем месте не веселился. Еще сбегут от баб этих ненасытных. Ты, Яков Карлович, свяжись, и дай команду, чтоб не уморили их там.
Я взял коробки с патронами для нагана и винтовки, и отнес все в машину. Яков принес свою винтовку и сунул за пояс люгер.
— Мы собираемся воевать? — спросил Марк.
— Ты будь осторожен, Марк, мало ли.
Времена, когда человек с оружием будет вызвать в прохожих желание сразу упасть на землю, настанут не скоро. По крайней мере Яков спокойно зашел в свой дом с винтовкой в руках не вызвав никакого интереса у публики.
Бакстер Аллес — представился американским виноторговцем. От Мейделя мы поехали на Риволи, в американскую импортно-экспортную компанию, продавать баронское вино. Покупатель был очевидным гангстером-бутлегером, перековавшим мечи на орала. То есть он с пониманием и уважением оценил наличие у нас оружия, не проявив ни малейшего беспокойства.
Его страшно интересовали большие объемы и низкие цены. Я отдавил Якову обе ноги до колен, чтобы он не брякнул, что если не задаром, то его устраивает. Бутылка бургундского сейчас стоит в Париже три франка. А доллар — двадцать семь франков. И я незатейливо залупил по доллару за литр. Горько сетуя, что если б не кризис… Но Бакстер Аллес — настоящий бандит, потому что не успел я оглянуться, как согласился на пол-доллара в Сен-Назере. Мейдель сидел красный и кашлял.
— Ты видишь, Бакстер, — по американской традиции мы со второй минуты называли друг-друга по именам. — как больно барону отдавать вина за бесценок?
— Не нужно Айвен! Я знаю цены, просто остальные продают шабли в бутылках.
— Дешевле не будет. Уникальные элитные вина делаются только в Жуаньи. Виноград давят специально отобранные красивые француженки. Не младше шестнадцати и не старше восемнадцати лет. Своими голыми, красивыми, загорелыми ногами. Процесс брожения — по тайному семейному рецепту, передаваемому в Эстонии от поколения к поколению. Неповторимейший букет.
В общем договорились. И мне и покупателю было ясно, что мы друг про друга все поняли. Ему нужно вытащить какой-то контрабас, нам продать вина. И мы недорого взяли, тем более что он, если всерьез возьмется, неплохо заработает даже с этой ценой.
Через три часа
